Агата Кристи - Вилла “Белый конь”
— Хорошо. Я так рада. Марк, что вы приедете. Не очень-то я на поверку храбрая…
Я позвонил Лежену.
— Мисс Корриган больна, — сказал я.
— Что?
— Вы же слышали. Больна. Вызывала своего врача. Он сказал, возможно, грипп. Может, да. А может, нет. Не знаю, что вы могли бы сделать. Единственное, пожалуй, это найти какого-нибудь специалиста.
— Какого специалиста?
— Психиатра, психоаналиста или психолога. Специалиста по внушению, гипнозу и так далее. Ведь есть же люди, которые этим занимаются?
— Конечно, есть. По-моему, вы совершенно правы. Возможно, это просто грипп. Но вдруг действительно какая-то психоистория, о них ведь так мало известно. Послушайте, Истербрук, а вдруг это поможет нам все раскрыть?
Я швырнул трубку. Возможно, мы и узнали о новом психологическом оружии, но меня сейчас заботила только Джинджер, отважная и напуганная. Началось как игра в полицейских и воров. Но, видно, это вовсе не игра. «Белый Конь» — страшная реальная сила. Я уронил голову на руки и застонал.
Глава 20
Рассказывает Марк Истербрук
Наверно, мне никогда не забыть эти несколько дней. Они мне представляются каким-то сумасшедшим калейдоскопам. Джинджер перевезли в частную клинику. Я получил разрешение навещать ее только в приемные часы.
Ее доктор не понимал, из-за чего весь этот шум. Диагноз был совершенно ясный — бронхопневмония, осложнение после гриппа, есть какие-то непонятные симптомы, но это бывает нередко. Нет, случай типичный. Антибиотики на некоторых не действуют. И все, что он говорил, действительно было правдой.
Джинджер заболела воспалением легких. Ничего таинственного здесь нет. Болезнь в тяжелой форме.
Я встретился с одним специалистом-психологом. Он задавал мне бесчисленные вопросы и кивал с ученым видом, когда я отвечал. Он пытался лечить Джинджер гипнозом, но толку не вышло. Я избегал друзей и знакомых, хоть одиночество и было для меня мучительным.
Наконец в приступе отчаяния я позвонил Пэм в ее цветочную лавку. Не согласится ли она пообедать со мной? Пэм согласилась с удовольствием. Мы поехали в «Фэнтази». Пэм весело тараторила, и мне стало легче. Но пригласил я ее не только за этим. Нагнав на нее сладостную полудрему вкусной едой и вином, я начал исподволь подбираться к главному. Мне казалось, Пэм знает что-то, чего не знаю я. Я спросил ее, помнит ли она мою приятельницу Джинджер. Пэм ответила: «Конечно», широко раскрыла голубые глаза и спросила, где Джинджер сейчас.
— Она очень больна, — ответил я.
— Бедняжка.
Пэм выказала все участие, на которое была способна, — не очень-то большое, кстати.
— Она впуталась в какую-то историю, — сказал я. — По-моему, она с вами об этом советовалась. «Белый Конь». Стоило ей огромных денег.
— О! — воскликнула Пэм, раскрыв глаза еще шире. — Значит, это были вы!
Сначала я не понял. Потом сообразил, что Пэм отождествляет меня с человеком, чья больная жена стоит у Джинджер на пути к счастью. Она так заинтересовалась, что даже «Белый Конь» ее не испугал.
— Ну и как? Помогло?
— Все вышло не совсем удачно. Обратилось против самой Джинджер. Вы слышали о таких исходах прежде?
Пэм не слышала.
— Но заболеть и умереть должна была ваша жена, так ведь?
— Да, — сказал я, смирившись с ролью, которую Джинджер и Пэм мне отвели. — Но вышло наоборот. Вы слышали о чем-нибудь таком раньше?
— Ну, не совсем о таком.
— А о чем?
— Да просто, если человек не заплатит… Я одного знала, он не стал платить. — Она перешла на испуганный шепот. — Его убили в метро — упал на рельсы, когда подходил поезд.
— Но, может, это несчастный случай.
— О нет, — отвечала возмущенная моими словами Пэм. — Это ОНИ.
Я подлил Пэм шампанского. Самое нелепое, что я не знал, как ее расспрашивать. Скажу что-нибудь не то, и она спрячется, как улитка в раковину, тогда больше ни слова не добьешься.
— Моя жена все болеет, но хуже ей не стало, — сказал я.
— Ужасно! — сочувственно откликнулась Пэм, потягивая шампанское.
— Что же мне теперь делать?
Пэм не знала.
— Понимаете, обо всем договорилась Джинджер, я сам ничего не делал. К кому мне теперь обращаться?
— Куда-то в Бирмингам, — ответила Пэм неуверенно.
— Они теперь там уже закрыли контору, — сказал я. — Вы кого-нибудь еще не знаете?
— Эйлин Брэндон, может быть, и знает, но не думаю.
Я спросил, кто такая Эйлин Брэндон.
— Ужасное чучело. Прилизанная голова. Туфель на гвоздиках никогда не носит. Никакая.
Пэм пояснила дальше:
— Я с ней вместе училась в школе. Она и тогда была неинтересная. Географию здорово знала.
— А что у нее общего с «Белым Конем»?
— Ничего. Просто ей там что-то показалось. И она ушла.
— Откуда ушла?
— Из УСП.
— Что за УСП?
— Да я толком не знаю. Просто так называется УСП. Что-то про потребителей. Не то учет. Не то расчет. Просто маленькая контора.
— И Эйлин Брэндон у них работала? Какая у нее была работа?
— Ну, ходила и расспрашивала — про зубную пасту, про газовые плиты, какими кто губками моется. Скука. Не все ли равно?
— Наверно, УСП не все равно.
Я почувствовал легкое волнение. Женщина, которая исповедалась отцу Горману в ту ночь, тоже работала в подобной конторе. И кто-то в этом роде побывал у Джинджер на ее новой квартире. Тут есть какая-то связь.
— А почему она ушла из этой конторы? Работа неинтересная?
— По-моему, нет. Они хорошо платят. Просто ей стало казаться, будто там что-то нечисто.
— Ей показалось, что они связаны с «Белым Конем»? Это?
— Да не знаю. В этом роде… В общем, сейчас она работает в одном баре на Тоттенхэм Корт Роуд.
— Дайте мне ее адрес.
— Она не ваш тип.
— Я не собираюсь за ней волочиться, — резко ответил я. — Мне нужно кое-что узнать об УСП. Хочу купить акции одной такой фирмы.
— Понимаю, — сказала Пэм, совершенно удовлетворенная моими объяснениями.
Больше из нее ничего нельзя было вытянуть, мы допили шампанское, я отвез ее домой и поблагодарил за чудесный вечер. Утром я пытался дозвониться Лежену, но безрезультатно. Однако с великими трудностями я поймал Джима Корригана.
— Что сказал этот психологический деятель, которого вы приводили к Джинджер?
— Разные длинные слова. По-моему, Марк, он сам ни черта не понял. А воспалением легких каждый может заболеть — ничего в этом таинственного нет.
— Да, — ответил я. — И несколько человек из того списка умерли от воспаления легких, опухоли мозга, эпилепсии, паратифа и других хорошо известных болезней.
— Я знаю, вам нелегко. Но что можно сделать?
— Ей хуже?
— Да.
— Значит, нужно действовать.
