Эллери Куин - Приключения Эллери Квина (рассказы). Дом Брасса
— Она отняла у нас наши деньги! А теперь мы должны оставаться здесь и… кормиться у нее из рук! Это невыносимо! Размалеванная старая шлюха проторчит здесь по меньшей мере два года, и все это время…
— Боюсь, что я не понимаю. Два года?
— По условиям завещания, — объяснила мисс Шо, — наша драгоценная кузина должна пробыть здесь в качестве хозяйки минимум два года. Это было местью старой ведьмы! И что только отец в ней нашел? «Предоставлять жилище Джону и Агате, — написала она в завещании, — покуда они не найдут кардинального решения их проблем». Как вам это нравится? Никогда не забуду эти слова. Наши «проблемы»! Каждый раз, когда я думаю… — Внезапно женщина закусила губу и с испугом покосилась на него.
Эллери вздохнул и двинулся к двери.
— А если что-нибудь… э-э… изгнало бы миссис Ройс из дома в течение положенного срока?
— Тогда мы бы получили деньги! — Ее лицо вспыхнуло злобным торжеством. — Если что-нибудь случится…
— Надеюсь, — сухо промолвил Эллери, — что не случится ничего подобного.
Закрыв дверь, он несколько секунд стоял, покусывая палец, потом начал спускаться к телефону.
Джон Шо вернулся вместе с эскортом в десять вечера. Грудь его стала еще более впалой, глаза — более красными, руки — более дрожащими, однако он был трезв. Мерч выглядел мрачнее тучи. Шо вошел в гостиную и сразу же направился к полному графину. Он пил в одиночку, машинально. Никто ему не препятствовал.
— Ничего, — буркнул Мерч Эллери и Мейсону.
В полночь дом погрузился в сон.
Тревогу подняла мисс Кратч. Был почти час, когда она выбежала в верхний коридор с криком: «Пожар! Пожар!» Вокруг ее изящных лодыжек клубился дым, а проникавший через окно лунный свет позволял видеть сквозь тонкий халат дрожащий силуэт тонких ног.
Коридор моментально ожил. Двери быстро открывались, наружу высовывались растрепанные головы, голоса выкрикивали вопросы, горла пересыхали от едкого дыма. Мистер Финеас Мейсон, выглядевший без вставных зубов на тысячу лет старше, бросился к лестнице в короткой ночной сорочке. Мерч поднимался по ступенькам, за ним плелся ошеломленный Джон Шо. Сухопарая Агата в шелковой пижаме появилась в коридоре, обнимая Питера, вопящего что есть силы. Двое слуг бежали вниз по лестнице, как перепуганные крысы.
Однако мистер Эллери Квин спокойно стоял у двери своей комнаты и оглядывался вокруг, словно разыскивая кого-то.
— Мёрч! — окликнул он. Детектив повернулся к нему.
— Где пожар, черт возьми? — спросил он у Эллери.
— Вы видели миссис Ройс?
— Миссис Ройс? Нет!
Мерч подбежал к одной из дверей и взялся за ручку. Дверь была заперта.
— Господи, она, наверное, спит или…
— Тогда перестаньте орать и помогите мне взломать дверь, — распорядился Эллери. — Мы же не хотим, чтобы она поджарилась заживо.
В темноте и дыму они атаковали дверь. После четвертой попытки она сорвалась с петель, и Эллери прыгнул внутрь. Электрический фонарик в его руке осветил комнату колеблющимся лучом. Внезапно что-то выбило фонарик из кулака Эллери, которому в следующую секунду пришлось бороться за свою жизнь.
Железные пальцы противника искали его горло. Эллери отчаянно извивался. Позади него вопил Мерч:
— Миссис Ройс! Это мы!
Что-то холодное и острое полоснуло Эллери по щеке. Он ухватился за руку противника, и металлический предмет упал на пол. Мерч, придя в себя, бросился на помощь. В комнату ворвался полицейский с погашенным фонарем. Эллери двинул кулаком в толстый живот врага, чьи пальцы сразу же отпустили его горло. Полицейский наконец включил фонарь.
На полу, придавленная двумя мужчинами, лежала миссис Ройс. В кресле среди викторианской одежды валялось странное приспособление, похожее на резиновый бюстгальтер. С волосами миссис Ройс было что-то не так — она казалась наполовину скальпированной.
Эллери тихо выругался и дернул ее за волосы, которые остались у него в руке, обнажив розовую макушку, обрамленную редкими седыми волосами.
— Это мужчина! — воскликнул Мерч.
— Таким образом, — мрачно заявил Эллери, держа одной рукой за горло миссис Ройс, а другую прижав к окровавленной щеке, — логика доказала свою правоту.
* * *— Все-таки я не понимаю, — пожаловался Мейсон следующим утром, когда шофер вез его и Эллери назад в город. — Как вы догадались, Квин?
Эллери поднял брови:
— Догадался? Мой дорогой Мейсон, это можно рассматривать как оскорбление всему семейству Квин. Догадки тут ни при чем — только чистые умозаключения. И аккуратная работа, — задумчиво добавил он, трогая тонкую царапину на щеке.
— Ну-ну, Квин, — улыбнулся адвокат. — Я никогда по-настоящему не верил панегирикам Мак-К. тому, что он называл вашей сверхъестественной способностью складывать два плюс два, и, хотя я не так глуп, обладаю опытом юриста, дающим мне преимущество над любителем, и только что явился свидетелем демонстрации ваших… э-э… способностей, все равно я не могу в это поверить!
— Закоренелый скептик, не так ли? — усмехнулся Эллери, морщась от боли в щеке. — Ну, тогда начнем с того, с чего начал я, — с бороды, нарисованной доктором Арленом на лице жены Рембрандта перед тем, как на него напали. Мы согласились, что он сделал это намеренно, дабы оставить ключ к личности его убийцы. Что Арлен мог иметь в виду? Он использовал бороду только в качестве средства привлечь внимание, а не указывал на какую-то конкретную женщину, ибо женщина на картине была женой Рембрандта — историческим лицом, никак не связанным с нашими personae.[30] Арлен также не мог указывать на женщину с бородой в буквальном смысле, так как подобное уродство на сцене отсутствует. Не мог он подразумевать и бородатого мужчину, поскольку на картине было и мужское лицо, оставленное им нетронутым. Если бы Арлен намеревался указать на мужчину с бородой — а именно на Джона Шо — как на своего убийцу, он пририсовал бы бороду к безбородому лицу Рембрандта. Кроме того, Шо носит остроконечную бородку, а не квадратную, которую изобразил Арлен.
— Продолжайте, — с интересом поторопил адвокат.
— Следовательно, исключив прочие возможности, мы оставляем только одну: борода указывала всего лишь на мужской пол, ибо растительность на лице — один из немногих чисто мужских признаков. Иными словами, нарисовав бороду на женском лице, доктор Арлен как бы говорил: «Мой убийца выглядит как женщина, но на самом деле — мужчина».
— Будь я проклят! — воскликнул Мейсон.
— Этот факт, — продолжал Эллери, — подразумевает самозванца. Но единственный посторонний для остальных членов семьи в доме — миссис Ройс. Ни Джон, ни Агата не могли быть самозванцами, поскольку они были хорошо известны доктору Арлену, как и вам. В качестве семейного врача Арлен многие годы периодически обследовал их. Что касается мисс Кратч, то помимо ее бесспорной женственности — восхитительная девушка, дорогой Мейсон! — у нее не могло быть мотива для подобного самозванства. Так как миссис Ройс казалась наиболее вероятным кандидатом, я задумался над ее внешностью и поведением и нашел в них множество подтверждений.
