Эстель Монбрен - Убийство в музее Колетт
— Прощупаю тех, кто разговаривает с мадемуазель Дамбер, — пробормотала Лейла.
— Хорошая мысль. А я займусь книготорговцем, — отозвался Фушеру.
Они разделились. Поль Эрвуэ находился у бара, а Жизель беседовала с супругами-пенсионерами Жуанэн, которые не сошлись во мнениях по поводу метеопрогноза на завтра.
— Очень уж парит, быть грозе, — утверждал муж, стоя у открытого окна.
— Да что ты, совсем наоборот! Это к хорошей погоде, — противоречила ему жена.
— Лишь бы утром дождь не испортил нам прогулку, это главное, — примирила их Жизель.
При приближении Лейлы они замолчали: по их мнению, самая банальная тема становилась опасной, как только попадала в нескромные уши полиции. Кроме того, эта представительница парижской власти совсем не внушала им доверия. Вот мимо проходит ее шеф, высокий и хромой. Можно было бы прислать мужчину поздоровее для защиты мирных жителей от преступников… Но эта чужачка…
Она будто угадала их мысли и профессионально-любезно улыбнулась им:
— Поскольку вы живете рядом с музеем, могу я задать вам парочку-тройку вопросов? Если вас не затруднит, мадемуазель Дамбер, можете остаться и, возможно, подкрепить их показания.
— Но я не здешняя…
— Больше, чем я, во всяком случае, и вы были на месте происшествия в вечер смерти месье Ришело.
Сказано это было сухим тоном.
Супруги Жуанэн одновременно нахмурились. Что же происходило между этими двумя? Они явно знакомы и, похоже, ладят, как кошка с собакой.
— Итак, — обратилась к ним Лейла, раскрывая черную записную книжку, — что вы делали в прошлый вторник вечером?
— Вторник, вторник… Был базарный день… — припомнила мадам Жуанэн. — С утра я ушла покупать… ну-ка…
— Моя жена — божественная повариха, — уточнил муж.
— И вы не видели, не слышали ничего необычного? — настаивала Джемани.
— Во вторник музей закрыт. И там затишье. Приходят только постоянные посетители… иногда продавец книг, малышка Фолле… мы не обращали внимания, — объяснил месье Жуанэн.
— Ничего необычного… ни одного чужого?
— Нет, ничего. Вот разве… пока ты смотрел футбол по телику, я поднялась на чердак развесить белье, Леон.
— Мужчина — не для такой работы, — самонадеянно подтрунил он над ней.
— Женщина — тоже, что бы об этом ни думал мужчина… Я цитирую Колетт, — не утерпев, возразила Жизель.
Приободренная этой поддержкой, мадам Жуанэн продолжила:
— Сверху хорошо видно двор замка. И мне показалось, что по наружной лестнице кто-то спускается к подземелью… Меня это удивило, так как все знают, что вход в него замурован… Все — это местные, — добавила она.
— Подземелье под замком? — переспросила инспектор.
— Да, подземный ход шел из подвалов и связывал Сен-Совер с бывшим аббатством Мутье, — пояснила мадам Жуанэн. — В средние века монахи проходили по нему в город за продуктами. А в случае осады он служил запасным выходом. Вы знаете, что религиозные войны опустошали страну. Но за столетия обвалы сделали подземный ход непроходимым. Если бы не это, то, когда в 1580-х годах гугеноты осадили Сен-Совер, жители могли бы по нему выбраться из города… вместо того чтобы укрываться в сарацинской башне! Осаждающие быстро выбили их оттуда!
— Откуда вы знаете, что человек, которого вы заметили, направлялся именно к подземелью? — не отставала Джемани. — Разве есть другой вход?
— Ну да! Я покажу вам… это слева, если смотреть на северный фасад. Только человек не из нашего города мог искать там проход…
— Возможно, кто-нибудь из приехавших на семинар? — предположил месье Жуанэн.
— Можете описать мне его? — с надеждой спросила Лейла.
— Невысокий, довольно тонкий… Большего я не разглядела.
Все невольно вопросительно посмотрели на Жизель Дамбер.
— Я была с дочерью у Мадлен Дюжарден, к тому же мало кого знаю из Клуба Колетт. Не представляю, кто может соответствовать такой фигуре…
— Ах! Оказывается, у вас есть дочь! — воскликнула мадам Жуанэн, воспользовавшаяся тем, что нашлась причина сменить тему. — У нас их двое. А сколько лет вашей?
И тут Лейла поняла, что эту партию она проиграла. Сейчас женщины бросятся в раздражающие перечисления радостей и горестей материнства, начнут искать отличия между матерью и бабушкой, совсем не заботясь о тех, кому не улыбнулось счастье или у кого не было желания стать ни той, ни другой.
Чтобы не присутствовать при этом, она отозвала в сторонку месье Жуанэна.
— А мадам Брюссо вы знаете?
— Жюли Брюссо? Служащую мэрии? Да кто же ее не знает? Очень хорошая женщина. Какая потеря для коммуны!
— Похоже, все так думают, — заметила Лейла.
— Ничего удивительного. Она всем оказывала услуги. Да вот спросите хотя бы кюре… Отца Клода… Я-то лично с ним не общаюсь, а вот моя жена… — Он возвел глаза к небу. — Ну а что до Жюли Брюссо… никто и не верит в самоубийство.
— А точнее?
— Да все местные. — Он с понимающим видом покачал головой. — Все ее знали. Можете спросить любого… тут сомнений нет. Это не самоубийство.
— А что говорят?
— Что говорят? Да то, что ее убили! Как и Ришело. Ведь вы здесь из-за этого, нет? Вот только его никому не жалко! Ну ладно, пора уходить, — сказал он в заключение, потянув за руку жену, которая едва успела попрощаться.
— Очаровательные старички, — с иронией прокомментировала Лейла Джемани.
— Я вот спрашиваю себя… — начала было Жизель.
— Не окончат ли они так же? О! Не Маргарита ли Наваррская сказала, что любовь иногда переживает смерть, но никак не венец… Вы это цитировали в своей последней книге.
Смутившись, что затронули эту тему, они одновременно повернули головы к залу, где Фушеру и Поль Эрвуэ, наклонившись друг к другу, казалось, целиком ушли в обсуждение интересующей их тайны.
Через несколько минут вновь стали образовываться группки. Амандина Фолле о чем-то горячо спорила с тремя студентками. Тик де Глориан сменил тактику и изо всех сил старался войти в доверие к представителям совета. Марго Лонваль, слушая Антуана Девриля, глазами искала Алису Бонне. Мадлен Дюжарден раздавала программу на завтра: «Колеттовские тропы», «Фуга на рассвете»; во второй половине дня: лирическая фантазия «Ребенок и колдовские чары».
— Надо бы повидаться с кюре до воскресной мессы. Думаю, он может кое-что рассказать о Жюли Брюссо, — предложила Лейла подошедшему к ней Фушеру. — Он как раз принимает после двух часов.
— Немедленно позвоните ему, — ответил он с отсутствующим видом.
«Его словно загипнотизировала Жизель Дамбер», — отметила Лейла. А та, обменявшись несколькими словами с Одой Бельом, незаметно ушла, направляясь к сарацинской башне…
