Анне Хольт - Госпожа президент
При Джордже У. Буше на экраны шла информация канала Фокс-Ньюс.
Теперь в Ситуационной комнате вновь смотрели Си-эн-эн.
Все они смотрят Си-эн-эн, подумала Ингер Юханна, опять усаживаясь на диван.
Американцы плавали в океане информации, подспудные течения которого постоянно грозили утянуть их в пучину. Конторы и департаменты, оперативные центры и зарубежные представительства, военные и гражданские подразделения — информационный поток в условиях кризиса вроде нынешнего даже представить себе невозможно. Вся американская система сейчас поднята на ноги, что в стране, что за ее пределами, и в Вашингтоне, округ Колумбия, и в несчетных других городах. Закрыв глаза и чувствуя безмерную усталость, которая не позволяла им открыться снова, Ингер Юханна словно бы слышала отдаленный гул, как летом от пчелиного роя, — десятки тысяч американских чиновников работали ради одной-единственной цели: вернуть домой американского президента, живую и невредимую.
Они тоже смотрели Си-эн-эн. Она выключила телевизор. Она чувствовала себя очень маленькой. Подошла к кухонному окну, которое наконец-то заменили. Провела рукой по косяку — больше не дует. На улице почти стемнело, но именно почти, весна принесла с собою этот дивный свет, делавший вечера менее угрожающими, а утра — легкими и прозрачными.
Ингер Юханна резко обернулась.
— Кто это был?
— С работы, — пробормотал Ингвар.
— С работы? Это в полночь-то Семнадцатого мая?
Он подошел к ней. Она опять смотрела в окно.
Он медленно обнял ее. Она улыбнулась, чувствуя спиной приятное тепло его тела. Расслабилась. Закрыла глаза.
— Хочу спать, — прошептала она и провела пальцем по его предплечью. — Отведи меня в постель, ладно?
— Уоррен в Осло, — тихо сказал Ингвар, не отпуская ее, хотя чувствовал, как она мгновенно оцепенела. — Уоррен Сиффорд.
— Что?
— Он здесь в связи с…
Ингер Юханна уже не слушала. Голова была как чужая, легкая и далекая. Струя жара пробежала от плеч к ладоням; она подняла руки, прижала к стеклу. Видела в небе огни самолета, толком не понимая, что он делает там, в вышине, в эту пору, в этот день. Почувствовала, что улыбается, опять-таки не понимая почему.
— Не хочу слышать, — неожиданно сказала она. — Ты же знаешь. Не хочу слышать.
Ингвар упорно не отпускал ее. Такая маленькая, щуплая. И напряженная как струна.
Уоррен Сиффорд по прозвищу Вождь был преподавателем Ингер Юханны в Академии ФБР. И даже больше чем преподавателем, как вскоре понял Ингвар. В ту пору Ингер Юханне только-только сравнялось двадцать три, тогда как Уоррену уже перевалило за сорок. Давняя любовная история. И Ингвар не ощутил ни малейшего укола ревности, когда ему довелось раз-другой столкнуться с Уорреном. Последняя их встреча произошла четыре года назад на конференции Интерпола в Новом Орлеане, они даже вместе пообедали. Правда, по не вполне ясной ему самому причине Ингвар почувствовал неловкость, когда Уоррен засыпал его вопросами об Ингер Юханне, поэтому он перевел разговор в другое русло, и все оставшееся время они говорили о работе и об американском футболе.
Уоррен Сиффорд был самой важной частью большого секрета Ингер Юханны. Говорить о нем категорически воспрещалось, и этот запрет только подтвердил, что Уоррен не иначе как очень ее обидел.
Такое случается, думал он, крепко обнимая жену. Это ужасно и, наверно, очень тяжело. Но проходит. Со временем. Без малого пятнадцать лет миновало, милая. Забудь. Переступи через это, ради Бога! Или тут что-то еще?
— Поговори со мной, — шепнул он ей на ухо. — Может, расскажешь наконец, в чем дело, а?
— Нет. — Голос ее прозвучал едва внятно.
— Мне придется с ним работать, — сказал он. — К сожалению.
Он все еще обнимал ее, но она с неожиданной силой высвободилась, оттолкнула его. Выражение ее глаз напугало Ингвара, а она спросила:
— Что ты сказал?
— Ему нужен офицер связи.
— И непременно в твоем лице. Из многих сотен… Ты, разумеется, откажешься.
Она вдруг заговорила трезвым, деловитым тоном — как бы взбодрилась, когда он выпустил ее из объятий.
— Я получил приказ, Ингер Юханна. Система приказывает, я выполняю. Отказы не предусмотрены. — Он изобразил в воздухе кавычки.
Ингер Юханна отвернулась, ушла в комнату. Скрутила со штопора пробку, заткнула полупустую бутылку. Взяла бокалы, отнесла все на кухонный стол. Проверив, что посудомоечная машина полностью загружена, засыпала в контейнер моющее средство, закрыла металлическую дверцу и нажала на «пуск». Потом намочила под краном тряпку, протерла столы. Аккуратно вытрясла тряпку над раковиной, еще раз прополоскала, отжала и повесила на кран.
Ингвар молча наблюдал за ее манипуляциями.
Наконец Ингер Юханна посмотрела на него.
— Прежде чем мы пойдем спать, необходимо внести полную ясность. — Она говорила спокойно, отчетливо, будто призывала к порядку Кристиану. — Если ты согласишься быть связным Уоррена Сиффорда, между нами все кончено.
Он онемел.
— Я уйду от тебя, Ингвар. Если ты согласишься, я уйду.
С этими словами она ушла в спальню и легла в постель.
День национального праздника наконец-то закончился.
Среда, 18 мая 2005 года
1
Проснувшись, Уоррен Сиффорд не мог понять, почему чувствует себя так паршиво — то ли всему виной долгий перелет, то ли недосып, то ли начинающийся грипп. Некоторое время он лежал и смотрел в потолок. Легкие небесно-голубые гардины пропускали солнечный свет. Кровать купалась в утренних лучах. Сделав над собой усилие, он наконец поднял голову, взглянул на электронные часы на телевизоре — и недоверчиво нахмурился. Половина пятого.
Только теперь до него дошло, зачем нужны некрасивые, как бы резиновые шторы, которыми он пренебрег, когда около часу ночи лег в постель. Он вылез из-под одеяла и подковылял к окну, чтобы затемнить комнату. Не сразу, но все-таки отыскал механизм. Шторы сдвинулись, комната погрузилась в глубокий сумрак, лишь тоненькие полоски света, проникавшие в щелку между шторами, мало-мальски позволяли что-то разглядеть.
Включив ночник. Уоррен снова лег в постель, но укрываться одеялом не стал. Обнаженное тело покрылось гусиной кожей от прохладного воздуха из кондиционера. Затылок онемел, где-то под переносицей дремала слабая головная боль.
Он был совершенно вымотан, но сна ни в одном глазу, больше наверняка поспать не удастся. Через несколько минут он опять встал, надел ярко-синий шелковый халат. На полке рядом с телевизором стоял электрический чайник, и три минуты спустя, приготовив чашку до горечи крепкого растворимого кофе, он поспешно заглотал это пойло. Помогло, хотя усталость не исчезла, что в иных обстоятельствах вызвало бы у него тревогу.
