Агата Кристи - Немой свидетель
– В данном случае такая возможность весьма маловероятна, – заметил я.
– Но она умерла, Гастингс! От этого факта вам не уйти. Она умерла!
– Она была больна. Ей было далеко за семьдесят. Мне ее смерть кажется совершенно естественной.
– И то, что Тереза Аранделл с таким пылом заявила брату, что он дурак, – тоже, по-вашему, совершенно естественно?
– Это-то тут при чем?
– При том! Скажите мне, что вы думаете по поводу признания мистера Чарлза Аранделла? В том, что его тетка показывала ему свое новое завещание?
Я настороженно взглянул на Пуаро.
– А что думаете по этому поводу вы? – спросил я. (С какой стати я должен всегда отвечать на его вопросы!)
– Я бы сказал, что это признание весьма заслуживает внимания. Во всяком случае, именно такой была реакция мисс Терезы Аранделл. Их перебранка свидетельствует о многом, об очень многом.
– Гм, – только и сумел отозваться я.
– Их поведение наводит на мысль о том, что расследование следует вести двумя совершенно различными путями.
– Мелкие мошенники, что брат, что сестра, – заметил я. – Девица, правда, хоть куда, хороша. Что касается Чарлза, то он определенно мерзавец, хотя и привлекательный на вид.
Пуаро взмахнул рукой в сторону такси. Оно остановилось у обочины, и Пуаро назвал шоферу адрес:
– Бейсуотер, «Клэнройден-Мэншнс», семнадцать.
– Значит, мы едем к Лоусон? – спросил я. – А потом к Таниосам?
– Совершенно верно, Гастингс.
– И в какой же роли вы предстанете там? – поинтересовался я, когда шофер остановился у «Клэнройден-Мэншнс». – В роли биографа генерала Аранделла, будущего владельца «Литлгрин-хауса» или придумаете что-нибудь более интригующее?
– Непременно. Назову себя Эркюлем Пуаро.
– Как жаль! – ехидно усмехнулся я.
Но Пуаро лишь молча посмотрел на меня и расплатился с водителем.
Квартира номер 17 оказалась на третьем этаже. Бойкая горничная, отворив дверь, провела нас в комнату, которая не могла не вызвать у нас удивления после той, где мы только что побывали.
Квартира Терезы Аранделл была почти вызывающе пустой, зато жилище мисс Лоусон было так заставлено мебелью и всякого рода безделушками, что было страшно сделать лишний шаг из боязни что-либо опрокинуть.
Дверь открылась, и в комнату вошла довольно полная дама средних лет. Именно такой я и представлял себе мисс Лоусон. У нее было живое, но глуповатое лицо, неряшливо причесанные, мышиного цвета волосы и чуть криво сидящее на носу пенсне. Говорила она какими-то отрывистыми фразами, точно задыхалась.
– Доброе утро! Не думаю…
– Мисс Вильгельмина Лоусон?
– Да, да. Так меня зовут.
– А меня – Пуаро, Эркюль Пуаро. Вчера мне довелось побывать в «Литлгрин-хаусе».
– Вот как?
Мисс Лоусон чуть приоткрыла рот и предприняла несколько неудачных попыток пригладить волосы.
– Прошу присесть, – предложила она и продолжала: – Сюда, пожалуйте. О боже, боюсь, вам будет мешать этот столик. Здесь чуть больше, чем следует, мебели. Так трудно! Эти квартиры! Но зато в центре. Я люблю жить в центре, а вы?
Задохнувшись и так и не поправив пенсне, она уселась в неудобное на вид викторианское кресло[47] и, подавшись вперед, с интересом уставилась на Пуаро.
– Я побывал в «Литлгрин-хаусе» под видом покупателя, – начал Пуаро. – Но мне бы хотелось сразу признаться – строго конфиденциально…
– О да, – выдохнула мисс Лоусон, радостно встрепенувшись.
– Сугубо конфиденциально, – продолжал Пуаро, – что побывал я там совсем с другим намерением… Не знаю, известно ли вам, что незадолго до своей смерти мисс Аранделл написала мне… – Помолчав, он добавил: – Я известный частный детектив.
Целая гамма выражений, сменяя одно другое, пробежала по чуть порозовевшему лицу мисс Лоусон. Интересно, какое больше других привлечет Пуаро? Тревога, волнение, удивление, озадаченность…
– О! – произнесла она, а потом, помолчав, опять: – О! – И вдруг совершенно неожиданно спросила: – В связи с деньгами?
Даже Пуаро был застигнут врасплох. Но на всякий случай понимающе изрек:
– Вы имеете в виду те деньги, что…
– Да-да. Деньги, которые вытащили из ящичка бюро.
– Мисс Аранделл не сказала вам, что написала мне по поводу этих денег? – невозмутимо спросил Пуаро.
– Нет. Я и понятия не имела… Должна признаться, я крайне удивлена…
– По-вашему, ей не следовало об этом никому говорить?
– Нет, я так не думаю. Видите ли, она догадывалась о том…
Она снова умолкла.
– О том, – подхватил Пуаро, – кто их взял. Именно это вы имели в виду, не так ли?
Мисс Лоусон кивнула и с придыханием проговорила:
– Вот уж никогда бы не подумала, что она решилась… То есть она сказала… Она, казалось, чувствовала…
Пуаро снова перебил ее бессвязную речь:
– Она считала, что деньги взял кто-то из членов семьи?
– Да.
– А я, – сказал Пуаро, – как раз специалист по семейным проблемам. Я умею держать язык за зубами.
– Тогда другое дело, – энергично закивала мисс Лоусон. – Значит, вы не имеете отношения к полиции?
– Нет-нет, никакого. Полицейским тут не место.
– Совершенно верно. Милая мисс Аранделл была очень гордой женщиной. Конечно, с Чарлзом и раньше случались неприятности, но их всегда улаживали без лишнего шума. Один раз, по-моему, ему даже пришлось уехать в Австралию.
– Надо же! – сочувственно отозвался Пуаро. – А теперь перейдем к фактам, обсудим их по порядку. У мисс Аранделл в ящике хранилась некая сумма денег…
Он умолк. Мисс Лоусон поспешила подтвердить его высказывание.
– Да, взятая из банка. Для жалованья прислуге и на хозяйственные расходы.
– А сколько пропало?
– Четыре фунта. Нет, неверно. Три фунта и две купюры по десять шиллингов в каждой. В таких делах, я знаю, следует быть точной, очень точной.
В глазах мисс Лоусон, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит, горело искреннее желание прийти на помощь. А ее пенсне еще больше покосилось.
– Спасибо, мисс Лоусон. Я вижу, вы наделены умением рассуждать здраво.
Мисс Лоусон чуть вскинула голову и протестующе фыркнула.
– Значит, мисс Аранделл подозревала, и не без оснований, что эту кражу совершил ее племянник Чарлз? – продолжал Пуаро.
– Да.
– Хотя на сей счет не имелось никаких верных улик?
– Но кто же еще мог это сделать, если не Чарлз? Миссис Таниос ни за что бы так не поступила! Ее муж человек в доме новый, он не мог знать, где хранятся деньги. И Тереза Аранделл, по-моему, ни в коем случае этого бы не сделала. У нее куча денег, она всегда так красиво одета.
– А не мог их взять кто-нибудь из слуг? – предположил Пуаро.
Мисс Лоусон посмотрела на него с ужасом.
– Что вы! Ни Элен, ни Энни такое и в голову бы не пришло. Обе они очень хорошие, очень честные женщины.
Минуту-другую Пуаро молчал.
– А не могли бы вы подсказать нам, – сказал он, – ибо я уверен, что если кто-либо пользовался доверием мисс Аранделл, то уж вам, разумеется, это было изве…
– Ну не знаю, не знаю… – смущенно перебила его явно польщенная мисс Лоусон.
– Я чувствую, вы сумеете помочь мне.
– К вашим услугам, все, чем могу, что в моих силах…
– Строго конфиденциально… – продолжал Пуаро.
Глаза мисс Лоусон округлились, и она сразу стала похожей на сову. Волшебные слова «строго конфиденциально» звучали для нее как «Сезам, откройся».
– Известна ли вам причина, заставившая мисс Аранделл изменить свое завещание?
– Завещание?
Мисс Лоусон была явно захвачена врасплох.
– Правда ли, – продолжал Пуаро, внимательно глядя на нее, – что незадолго до своей кончины она составила новое завещание, согласно которому все ее состояние перешло к вам?
– Да, только я об этом не имела понятия. Ни малейшего. – Голос мисс Лоусон резко зазвенел. – Это было для меня невероятным сюрпризом! Чудным, чудным сюрпризом! Как это благородно со стороны милой мисс Аранделл! И ведь ни разу даже не намекнула мне. Ни разу! Я так растерялась, когда мистер Первис прочел завещание, что не знала, смеяться мне или плакать. Я была просто потрясена, мистер Пуаро, уверяю вас. Потрясена добротой, удивительной добротой милой мисс Аранделл. Не скрою, я надеялась, что она мне что-нибудь оставит, ну, самую крошечку, хотя и на это, признаться, у меня не было никаких оснований. Я не так давно жила у нее. А случившееся похоже… на сказку! Я и по сей день не в силах в это поверить, вы понимаете… Порой… порой я чувствую себя довольно неловко. Я хочу сказать… хочу сказать…
Она сбила с носа пенсне, подняла его и, вертя в руках, продолжала еще более бессвязно:
– Порой я чувствую, что… плоть и кровь есть плоть и кровь, и мне неловко, что мисс Аранделл оставила все свои деньги не родственникам, а мне, человеку постороннему. Это не совсем справедливо. Все деньги! Целое состояние! Никто и понятия об этом не имел. Поэтому я и испытываю неловкость, да к тому же ходят разные слухи, вы, наверное, знаете… но я никогда не желала зла! Никому! Да мне и в голову не приходило каким-либо образом повлиять на мисс Аранделл. Она меня все равно не послушалась бы. Если честно, я ее даже слегка побаивалась. Она была такой строгой, не терпела никаких провинностей и порой доходила до грубости. «Не будьте такой дурой!» – рявкала она. А я обижалась, я ведь тоже человек и часто расстраивалась… И вдруг оказалось, что на самом деле она была ко мне привязана – ну не чудо ли это? Только, конечно, есть в этом что-то такое, от чего чувствуешь себя крайне неловко, ибо здесь имеются и пострадавшие, не так ли?
