Пьер Сувестр - Ночной извозчик
— Принесите мне бухгалтерские отчеты, — распорядился г-н Шаплар. — Вот эти-то отчеты он только что и скрепил своей подписью. Было около одиннадцати часов утра. Г-н Шаплар, удивленный тем, что Жюв не дает о себе знать, решил позвонить ему, снял телефонную трубку и принялся названивать на станцию, но там никто не отзывался.
— До чего же плохо они работают! — проворчал он. — С ума сойти можно. Пока эти барышни захотят вас соединить… — Внезапно он остановился, не договорив.
«Вот так-так! Это еще что такое? — подумал он, с изумлением уставившись на телефонный провод, укрепленный на стене, от пола до потолка. Удивлению его не было предела. «Как это могло случиться?» — задавался он вопросом, глядя на провод, перерезанный, по-видимому, одним взмахом ножниц, таким резким, что даже порвались обои. — «Ну и ну», — подумал г-н Шаплар, — этак я мог трезвонить сколько душе угодно, без всякого ответа».
Не придавая случившемуся особого значения, г-н Шаплар опустил руку под откидную доску бюро, нащупывая кнопку электрического звонка, предназначенную для вызова служащих секретариата фирмы. Но под рукой оказалось пустое место. Кнопки не было и провод от нее был перерезан.
— Ну и ну! Ну и ну! — бормотал испуганный промышленник. — Что все это значит? Кто посмел это сделать?
Он чуть ли не ползал на коленях, ощупывая перерезанные провода, потом поднялся, охваченный страхом.
— Перерезали телефонный провод! Перерезали звонок! Чертовщина…
Г-н Шаплар подбежал к двери, ведущий в секретариат, повернул ручку, дернул ее, нажал… дверь не поддавалась: она была снаружи заперта на ключ.
Г-н Шаплар побледнел как полотно. Без колебаний, без раздумий он бросился от двери, ведущей в секретариат, к другой, выходящей на потайную лестницу.
— Тоже заперта?
На этот раз он говорил сам с собой, глухим, предельно взволнованным голосом.
— Но что все это значит? — задал он себе вопрос, стоя посередине кабинета, неподвижный и бледный.
И внезапно охваченный таким страхом, справиться с которым вся его энергия была не в силах, он заорал:
— Сюда! На помощь! Спасите!
Г-н Шаплар кричал, что было сил. И кричал не впустую. В секретариате его услыхали, служащие сбежались в беспорядке, налетели на запертую дверь, стали спрашивать:
— Значит, вы еще здесь, хозяин? — Это вы звали на помощь? Что случилось? В чем дело?
Одновременно по ступеням потайной лестницы взлетел слуга, крича через закрытую дверь:
— Держитесь! Я тут!
В общем, началась легкая паника. К счастью, г-н Шаплар, услышав, что ему пришли на помощь, а главное, видя, что больше ничего страшного не происходит, обрел привычное хладнокровие. Он приказал:
— Ломайте двери… быстро, ломайте двери.
На это понадобилось всего несколько секунд. В кабинет ворвались, с одной стороны, служащие секретариата, с другой — конторский слуга. Все спрашивали: «Что случилось? Что случилось?»
На это у г-на Шаплара ответа не было. Кто запер двери? Кто перерезал телефонный провод и звонок? Никто не мог дать никаких объяснений.
— Сюда никто не приходил! — клялся слуга.
— Мы сегодня утром еще не входили в кабинет, — утверждали служащие.
Шло бесконечное обсуждение происшествия, раздавались испуганные возгласы, каждому приходили на память вчерашние трагикомические события, переплетавшиеся с угрозами незнакомца по поводу Раймонды.
Однако г-н Шаплар не терял голову. Видя, что ошеломленные служащие ничего не могут объяснить, он отослал их в контору и приказал:
— Пришлите сюда инспектора моей полиции.
В «Пари-Галери», как во всех универсальных магазинах, торгующих модными новинками, работал десяток сыщиков, которые, смешавшись с толпой, наблюдали за покупателями, чтобы вовремя пресечь намерения многочисленных клептоманов, а иногда и профессиональных воров, введенных в соблазн роскошными витринами.
Инспектор частной полиции тотчас же явился по срочному вызову г-на Шаплара. Было примерно одиннадцать часов, когда он, волнуясь, вошел в директорский кабинет.
— Значит, вы уже в курсе? — спросил он, войдя в кабинет и заметив бледность г-на Шаплара.
— В курсе чего? — задыхаясь, спросил тот. — Нет, я не в курсе… Совсем даже не в курсе… Не знаю, что тут творится… а что еще стряслось?
Инспектор частной полиции рухнул в кресло. Он слыл человеком начитанным и гордился своими историческими сведениями.
— Сударь, сударь… — сказал он, трагически взмахнув рукой, — мы вернулись во времена Борджиа!
— Во времена Борджиа! Что вы хотите сказать? Поясните!
— Сударь, цветы отравлены!
— Цветы отравлены?
Г-н Шаплар в страшном возбуждении подскочил к инспектору. Он повторял:
— Цветы отравлены? Да вы что, с ума сошли? Какие еще цветы?
— Искусственные…
— Цветы отравлены? Нет, вы просто свихнулись… Да говорите же, говорите. Боже мой!
Инспектор встал с кресла.
Это был славный человек, пехотный капитан в отставке; он был полон уважения к традициям, старался сохранять во всем требуемую форму. Он отвесил поклон и заговорил без выражения, как бы делая официальный доклад:
— Должен с сожалением сообщить вам, сударь, что сегодня утром три покупательницы, явившиеся в отдел искусственных цветов, машинально понюхали цветы гвоздики, кстати, великолепно выполненные, и были отравлены запахом этих цветов; они упали навзничь в глубоком обмороке и были переправлены в медицинскую часть, где медики привели их в сознание только после длительных и разнообразных усилий.
Инспектор закончил словами:
— Мы вернулись во времена Борджиа!
Он бы, вероятно, добавил еще немало соображений, если бы в эту минуту в директорский кабинет не явился милейший г-н Лермит, заведующий отделом обуви.
Несмотря на то, что г-н Шаплар, человек очень требовательный к дисциплине, никогда не разрешал заведующим отделами приходить к нему без предварительной договоренности, г-н Лермит явился без доклада.
Он даже оттолкнул по пути слугу, охранявшего вход в кабинет. Г-н Лермит был вне себя. Лицо его стало багровым и потным, волосы растрепались, он был предельно взволнован и едва мог выговорить:
— В моем отделе, сударь… в моем отделе, в отделе обуви, только что произошла ужаснейшая драма… Два покупателя мерили обувь, один — высокие ботинки из лайки, по цене двадцать семь франков семьдесят пять, а второй — охотничьи сапоги с высоким голенищем рыжего цвета, по цене сорок шесть франков девяносто пять, и страшнейшим образом поранились бритвенным лезвием, которое оказалось спрятанным в стельке, чуть выдаваясь оттуда, и разрезало им ступню…
