Эллен Вуд - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
— Не стану я их беречь, — ответила Персис, быстро вытирая кружевным платочком глаза, — если они вызывают у вас такие чувства, пусть их украдут! Мне все равно!
Едва она произнесла эти слова, как лакей Маклуров, невозмутимый, словно сфинкс, открыл дверь.
— 2 —В ту ночь Персис долго сидела в своей комнате, прежде чем раздеться. Ее голова была занята сэром Джастином и его таинственными намеками. Наконец она все же сняла свои рубины и прелестный шелковый корсаж. «Мне они не нужны, — подумала она, и горло у нее сжалось, — если из-за них я лишилась любви человека, за которого хочу выйти замуж».
Уснула она поздно, и сон ее был неспокоен. В ее снах удивительным образом соединились сэр Джастин, бал, рубины и воры. Она долго не вставала на следующее утро, и леди Маклур не тревожила ее, полагая, что Персис утомлена после вчерашнего бала, — как будто хорошенькую американку так просто утомить! Около десяти она внезапно проснулась. Ее тревожило смутное чувство, что ночью кто-то забрался в комнату и похитил рубины. Девушка вскочила и подошла к ночному столику. Футляр лежал на месте; она открыла его и заглянула внутрь. О, вещее предчувствие! Рубины исчезли, футляр был пуст!
Еще прошлой ночью Персис было искренне все равно, что станет с рубинами. Но то было вчера, и рубины еще не были похищены. Теперь же ситуация в корне изменилась. Было бы жестоко заставлять нас (особенно политиков) держаться своих вчерашних слов. Персис была американкой, а американки неравнодушны к чарам драгоценных камней; эту дикарскую страсть европейские иммигранты, видимо, унаследовали от своих краснокожих предшественников. Она бросилась к сонетке и дернула за шнурок со всей женской злостью. Как обычно, на звонок явилась горничная леди Маклур. Это была разумная, сдержанная девушка, и когда Персис вне себя крикнула: «Немедленно вызовите полицию и скажите сэру Эверарду, что мои драгоценности украли!», она ответила: «Да, мисс» — с таким невозмутимым спокойствием, что Персис, импульсивная, как всякая американка, обернулась и уставилась на нее как на чудо природы. Ни один йог не мог бы выказать большего самообладания, чем Берта. Казалось, она предвидела, что рубины украдут, и потому отреагировала на слова Персис так, словно та попросила принести горячей воды.
Следует заметить, что леди Маклур очень гордилась подчеркнутой бесстрастностью Берты и считала это качество одной из главных добродетелей английской прислуги. Но Персис, будучи американкой, смотрела на вещи иначе; та безмятежность, с которой Берта ответила: «Да, мисс; конечно, мисс; я сейчас же скажу сэру Эверарду», — показалась ей просто возмутительной.
Берта удалилась, тихо притворив дверь; а спустя несколько минут сама леди Маклур появилась в спальне своей гостьи, чтобы утешить девушку в постигшем ее несчастье. Она застала Персис сидящей на кровати в очаровательной французской кофточке (бледно-голубой с бежевыми отворотами) с томиком стихов в руках.
— Милая моя! — воскликнула леди Маклур. — Вы, должно быть, их отыскали? Берта сказала, что вы потеряли ваши прелестные рубины!
— Увы, дорогая леди Маклур, — ответила Персис, вытирая слезы, — они исчезли. Их украли. Я забыла запереть свою дверь, когда вернулась вчера ночью, а окно было открыто; так или иначе, кто-то забрался в комнату и взял их. Но в минуты горестей я обращаюсь к Браунингу. Он прекрасно успокаивает нервы. Так утешает, просто ставит на ноги.
Персис позавтракала в постели, заявив, что не выйдет из комнаты до приезда полиции. После завтрака она встала, надела элегантный парижский пеньюар (у американок в будуаре всегда наготове такие милые вещицы для неформальных приемов) и села в ожидании офицера полиции. Сэр Эверард, чрезвычайно расстроенный тем, что подобная неприятность случилась в его доме, сам отправился за представителем закона. Пока его не было, леди Маклур лично обыскала комнату, но не нашла ни малейшего следа утерянных рубинов.
— Вы уверены, что положили их в футляр, дорогая? — спросила она, беспокоясь о чести дома.
— Совершенно уверена, леди Маклур, — ответила Персис. — Я всегда кладу их в футляр, как только снимаю; а когда я решила взглянуть на них сегодня утром, футляр был пуст.
— Должно быть, они представляли большую ценность? — поинтересовалась леди Маклур.
— Шесть тысяч фунтов в переводе на ваши деньги, если не ошибаюсь, — уныло ответила Персис. — Не знаю, как у вас в Англии, но в Америке это считается дорого.
Повисла пауза, но тут Персис снова заговорила.
— Леди Маклур, — резко спросила она, — эта ваша горничная — истинная христианка?
Леди Маклур была сильно озадачена. Она не привыкла рассматривать представителей низших классов в этом свете.
«Я всегда кладу их в футляр, как только снимаю».
— Право, не знаю, — медленно произнесла она, — вряд ли можно с уверенностью сказать такое о ком-либо, тем более о горничной. Но я полагаю, что она честная девушка, определенно честная.
— Об этом я и спрашивала, — с облегчением сказала Персис. — Я рада, что вы так думаете, потому что я почти боюсь ее. По мне, она слишком тихая, такая молчаливая, непроницаемая.
— О, моя дорогая, — вскричала хозяйка, — не осуждайте ее за молчаливость; именно это я в ней и ценю! Потому я и наняла ее. Такая милая девушка, ходит бесшумно, как кошка, знает свое место и никогда не заговорит, пока ее не спросят.
— Что ж, возможно, вам в Европе такие и нравятся, — откровенно заявила Персис, — а мы в Америке предпочитаем, чтобы в них было больше человеческого.
Спустя двадцать минут прибыл сотрудник сыскной полиции. Он был в штатском. Почувствовав всю серьезность и важность дела, которое могло принести славу, а то и повышение, инспектор тут же отрядил детектива и посоветовал хозяину дома по возможности ничего не говорить слугам, пока тот не осмотрит как следует весь дом. Сэр Эверард заметил, что это бесполезно, поскольку горничная миледи в курсе, а значит, наверняка не утерпела и растрезвонила об этом всем слугам. Впрочем, можно попробовать, это не повредит, и чем скорее детектив прибудет на место, тем лучше.
Детектив пришел вместе с сэром Эверардом. Проницательный взгляд, гладко выбритое лицо, безупречный вид — одна из многочисленных копий мистера Джона Морли[20]. Он был по-деловому немногословен. Первым делом он спросил:
— Слуги уже знают?
Леди Маклур вопросительно взглянула на Берту. Сама она все это время просидела с осиротевшей Персис, чтобы (вместе с Браунингом) утешить бедняжку в постигшем ее несчастье.
