Эллен Вуд - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
Экипаж остановился у особняка Маклуров. Сэр Джастин выпрыгнул из кареты и подал руку Персис. Вам, конечно, знаком дом сэра Эверарда Маклура — один из тех больших, новых, изысканных особняков из красного кирпича и старого дуба, что построены на вершине холма; он скромно стоит в некотором удалении от дороги, а его просторное деревянное крыльцо словно создано для сцен прощания. Сэр Джастин взбежал по ступенькам, чтобы позвонить в дверь; слишком горяча была ирландская кровь в его жилах, чтобы уступить эту приятную обязанность лакею. Но он не стал звонить сразу. Рискуя навлечь на себя неудовольствие миссис Харрисон, едущей его в экипаже, он задержался еще на пару минут с прелестной американкой.
— Вы сегодня очаровательны, мисс Реманет, — сказал он, когда на крыльце она отбросила на мгновение легкую накидку и на снежной шее сверкнули знаменитые рубины, — эти камни так вам идут.
Персис взглянула на него и улыбалась.
— Вы так думаете? — спросила она легким трепетом, ведь, в конце концов, и американская наследница тоже женщина. — Что ж, я очень рада. Но сегодня мы должны проститься, сэр Джастин: на следующей неделе я уезжаю в Париж.
Даже в темноте крыльца, еле освещенного изящным красно-синим фонарем в кованой оправе, она заметила тень разочарования, промелькнувшую на его красивом лице, когда он воскликнул:
— Нет, не может быть! О, мисс Реманет, мне так жаль! — Он сделал паузу и, уже сдержаннее, произнес: — Впрочем… — после чего замолк.
Персис быстро взглянула на него.
— Впрочем — что? — спросила она с явным интересом.
Молодой человек чуть слышно вздохнул.
— Впрочем — ничего, — уклончиво ответил он.
— Возможно, для англичанки этого достаточно, — заявила Персис с американской прямотой, — но не для меня. Вы должны сказать, что именно вы имели в виду.
Она мудро рассудила, что счастье двух людей, возможно, зависит от этих двух минут, и было бы глупо потерять мужчину, который ей действительно нравится (да еще с титулом в придачу), из-за каких-то глупых условностей!
Сэр Джастин облокотился на балюстраду этого укромного крыльца. Она и впрямь хороша собой. А его ирландская кровь так горяча… Что ж, хоть раз он скажет ей всю правду.
— Мисс Реманет, — начал он, наклоняясь к ее лицу, — мисс Реманет, Персис, вы хотите знать — почему? Вы мне очень нравитесь. Я даже думаю, что влюблен в вас.
Персис почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. До чего же он был красив — да к тому же баронет!
— И, однако, вам совершенно не жаль, — с упреком сказала она, — что я уезжаю в Париж!
— Нет, совсем не жаль, — подхватил он ее слова, — и я объясню вам почему, мисс Реманет. Вы мне очень нравитесь, и, по-моему, я нравлюсь вам. Вот уже недели две я говорю себе: «Думаю, я должен сделать ей предложение». Искушение настолько велико, что я едва смог его побороть.
— А почему вы хотите его побороть? — спросила Персис, вся дрожа.
Сэр Джастин секунду колебался, потом абсолютно непринужденно (хотя лишь джентльмен мог на это осмелиться) поднял руку и дотронулся кончиками пальцев до рубинового ожерелья.
— Вот почему, — просто ответил он с мужественной откровенностью. — Персис, вы так богаты! Я никогда не решусь просить вашей руки.
— Возможно, вы не знаете, каким был бы мой ответ, — едва слышно прошептала Персис, пытаясь сохранить достоинство.
— О нет, мне кажется, я знаю, — ответил молодой человек, проникновенно глядя в ее темные глаза. — Но дело в не этом. Я думаю, вы бы согласились.
«И, однако, вам совершенно не жаль, что я уезжаю в Париж!»
На глазах девушки выступили слезы. Осмелев, он продолжал:
— Я знаю, что вы бы согласились, Персис. Но вы слишком богаты, и поэтому я не прошу вашей руки.
— Сэр Джастин, — ответила Персис, мягко отстраняя его руку, но с трудом сдерживая слезы, потому что он ей действительно нравился, — очень жестоко с вашей стороны говорить это; вы должны были молчать, либо — если уж вы…
Она оборвала фразу. Ее охватил девичий стыд.
Он наклонился к ней и от всего сердца воскликнул:
— О, не говорите так! Если я вас оскорбил, я не вынесу этого. Но для меня было бы столь же невыносимым отпустить вас… ничего не сказав. Тогда вы могли подумать, что это просто флирт и вы для меня ничего не значите. Но, Персис, вы для меня очень много значите — очень-очень много. Сколько раз я хотел просить вашей руки! Я объясню вам, почему я этого не сделал. Я светский человек, боюсь, ни на что особо не годный. Все говорят, что я ищу богатую невесту, а это неправда; и если бы я женился на вас, они бы сказали: «Ну вот! Мы так и знали!» Меня это не пугает, я мужчина и не стал бы обращать на них внимания; но я бы страдал из-за вас, Персис, потому что я люблю вас и мне дорога ваша честь. Я бы не вынес, если бы люди стали болтать: «Вы знаете эту хорошенькую американку, в девичестве Персис Реманет? Она выскочила за этого никчемного ирландца, Джастина О'Бирна, охотника за приданым, который женился на ней из-за денег». Поэтому ради вашего же блага, Персис, я не прошу вашей руки; надеюсь, вы встретите более достойного человека.
— Но мне не надо другого! — вскричала Персис. — О, сэр Джастин, вы должны мне верить. Вспомните…
В этот самый момент миссис Харрисон выглянула из окна кареты и довольно громко позвала:
— Джастин, ты что так долго? Лошади уже закоченели, ведь их сегодня утром подстригли. Поторопись, милый. К тому же les convenances[19].
— Хорошо, Нора, — ответил он. — Я сейчас. Мы никак не дождемся, чтобы открыли дверь. Наверное, звонок не работает. Попробую еще раз.
И, почти забыв, что это, строго говоря, неправда, потому что он еще не звонил, сэр Джастин яростно надавил на кнопку.
— Это в вашей комнате горит свет, мисс Реманет? — спросил он преувеличенно громко, услышав шаги слуги за дверью. — Та, что с балконом? Совсем как в Венеции, напоминает Ромео и Джульетту. Но балкон словно создан для грабителей! Такие низкие перила! Будьте осторожны, берегите рубины!
— Не стану я их беречь, — ответила Персис, быстро вытирая кружевным платочком глаза, — если они вызывают у вас такие чувства, пусть их украдут! Мне все равно!
Едва она произнесла эти слова, как лакей Маклуров, невозмутимый, словно сфинкс, открыл дверь.
— 2 —В ту ночь Персис долго сидела в своей комнате, прежде чем раздеться. Ее голова была занята сэром Джастином и его таинственными намеками. Наконец она все же сняла свои рубины и прелестный шелковый корсаж. «Мне они не нужны, — подумала она, и горло у нее сжалось, — если из-за них я лишилась любви человека, за которого хочу выйти замуж».
