Буало-Нарсежак - Брат Иуда
— Нет, — сознался Андуз, внезапно смутившись.
— Вы очень странный покупатель, — пошутил Блезо. — Значит, решено. В воскресенье.
— И никому ни слова, — настаивал Андуз. — Предположим, я передумаю. Как я буду выглядеть, если весь Ашрам узнает о моих планах? Скажут, что я сам не знаю, чего хочу… или начнут давать советы.
— Вы преувеличиваете!
— Но вы же знаете людей. Сплетни возникают даже на пустом месте.
— Ладно. Даю слово.
Блезо проводил Андуза. На пороге он остановился.
— На вашем месте, — прошептал он, — я бы не спешил. Квартира — это как женитьба. Конец свободе.
— Но кто свободен в этом мире? — спросил Андуз.
Прошла неделя. Он считал каждый день. В субботу он решил сходить к врачу. Мигрень не давала ему ни минуты покоя. Слишком глупо потерпеть неудачу в последний момент, не имея сил поехать на назначенную встречу. Он нашел в справочнике фамилию врача, живущего далеко от его дома: доктор Амьель. Им оказался человек неопределенного возраста, лысоватый. Его проницательные голубые глаза прятались за очками в массивной оправе. Андуз, стесняясь, описал симптомы болезни.
— Беда в том, — сказал врач, — что мигрень возникает по самым разнообразным причинам. Как аппетит?
— Не слишком хороший.
— Сон?
— Беспокойный.
— Пищеварение?
— Очень плохое.
— Что ж, посмотрим. Раздевайтесь.
Он долго слушал Андуза, постучал по коленям молоточком, осмотрел глазное дно, рот, горло, измерил давление, взвесил его.
— Ваши родители?
— Мама умерла лет десять назад от рака печени.
— А ваш отец?
Андуз запнулся.
— Тоже умер? — спросил врач.
— Не знаю. Он нас бросил много лет назад, когда я был совсем ребенком.
— Так. Думаю, что это сильно потрясло вас.
— Да, разумеется. Мы сняли другую квартиру. Мама пошла работать.
Врач сел за стол.
— Я не нахожу ничего существенного, — сказал он. — Давление низковато. Вы принимаете успокоительные?
— Снотворное.
— Вам никогда не приходило в голову проконсультироваться у невропатолога?
— По поводу мигрени?
— Совершенно верно. Ее могут вызвать психические факторы. Таких, как вы, обычно называют психопатами. Это бросается в глаза.
— Я психопат? — спросил недовольно Андуз.
— Случай довольно распространенный, учитывая, какую жизнь вы ведете!
— Как это понимать: жизнь, которую я веду?
— Вы мне сказали, что работаете кассиром. В этом и кроются причины нервного напряжения. Вы часто раздражаетесь без видимого повода?
— Да, такое со мной случается.
— Вот видите. А доводилось ли вам впадать в депрессию, в уныние?
— Как и всем остальным.
— Да что вы об этом знаете! Послушайте меня. Сходите к невропатологу. Я дам вам адрес своего коллеги.
Он начал писать. Андуз покусывал губы. «К невропатологу? Никогда! Пусть психи к нему и ходят. А я пока вполне в здравом уме. Да, возможно, я раздражителен. У солдата, ожидающего час атаки, нервы сжимаются в комок. Но я знаю, чего хочу и как это осуществить. Я прошу его всего лишь снять эту боль в висках».
— Вот вам таблетки… Принимайте одну во время обеда и две перед сном. Не садитесь за руль. И позвоните доктору Марескье. Выписать бюллетень?.. Тогда вы сможете выбраться за город, а вам это так необходимо. На десять дней?.. Лучше на две недели.
Андуз спускался по лестнице, сжимая рецепты и бюллетень. Его мысли напряженно работали. Бюллетень пришелся как раз кстати. Через три-четыре дня он обоснуется в Ашраме и уже на месте станет следить за ходом полицейского расследования, а также займется Фильдаром… Ведь после Блезо наступит очередь Фильдара… С другой стороны, он поступит благоразумно, если будет держаться подальше от Леа. Она уже учуяла, что от нее что-то скрывают. Одно лишнее слово, и она поймет… Хотя скорее так и не поймет. Никто не в состоянии понять! Но она примется искать. Двое погибли с интервалом в одну неделю. Причем оба ехали в «Рено-16»… Но догадается ли она сопоставить факты? И даже если догадается… Голова болела все сильнее. Он купил в аптеке прописанное ему лекарство и вернулся домой.
Оставалось восемнадцать часов и несколько минут. Он съел два банана и проглотил таблетки. Потом прочитал аннотацию к лекарству. Его всегда восхищали своей непроницаемостью эти заумные тексты. На этот раз названия компонентов показались ему особенно отвратительными. Хотя речь шла всего-навсего об успокоительном средстве. Он поискал радиостанцию «Франс-мюзик», надел пижаму и вытянулся на кровати, скрестив руки на затылке. Сейчас бесполезно делать какое-либо упражнение. Потом! Когда список жертв будет исчерпан. Когда уедет американка. Когда Ашрам окажется в безопасности. Ван ден Брук, Блезо, Фильдар уже стоят у врат рая и готовятся к новой жизни. Они поймут, простят… Его сморил сон.
И наступило воскресное утро, такое солнечное, что сердце наполнилось грустью, ведь стояла поздняя осень, деревья сбросили последние листья, небесная голубизна казалась столь хрупкой, столь уязвимой. Андуз чувствовал себя утомленным, отупевшим под действием успокоительного. Он забыл выключить приемник. Из него лились звуки знакомой мелодии… возможно, Бетховен… Он зевнул, заставил себя сесть. В голове — туман, тело словно ватное. Что за бредовая идея — проглотить сразу две таблетки. Этот день казался ему гладкой стеной. Забраться на самый верх! Он мысленно представил себе квартиру на восьмом этаже. «Не могу! Я не убийца!» — подумал он. И тем не менее он оделся, с трудом выпил чашку кофе. Руки двигались помимо его воли. Он делал тщательно и прилежно все то, что ему не хотелось делать. Сейчас хозяином положения стал другой Андуз. На улицу он вышел слишком рано и пешком отправился на Восточный вокзал. Но вскоре, сраженный усталостью, спустился в метро.
Ватага мальчишек с мячами весело направлялась к спортивной площадке. Воскресный праздник для пленников города! Они-то сбегут. Он же походил на подсудимого, которого приковали цепью. Он побродил по вокзалу, выпил еще одну чашку кофе, не переставая думать о Блезо, который где-то там тоже собирался в дорогу, не ведая, что ему — Андуз посмотрел на часы — оставалось жить всего три часа. При условии, что все сложится благополучно!
Время от времени Андуз сжимал и разжимал кулаки, как бы проверяя, сколько сил у него осталось. Он проглотил кружку пива, поскольку кофе оставил во рту горький привкус. Затем, как только подали состав, он вошел в вагон. Его тянуло в сон, как он ни старался взбодриться; тогда он заставил себя встать в проходе, мешая пассажирам, задевавшим его чемоданами.
