Мэри Лондон - Убийство в масонской ложе
Журналист предстал перед ними со всклоченными волосами, в домашнем халате и в тапочках.
— Извините. Я тут сижу пишу.
— Статью в «Обсервер»?
— Нет, роман для своего издателя. Договор есть, а вот вдохновения… Входите, прошу. Узнаю сэра Малькольма Айвори. Мы же оба состоим в Клубе графоманов, не правда ли?
Друзья-сыщики очутились в настоящем царстве хаоса. Сюда, судя по всему, никогда не ступала нога женщины.
— Простите за беспорядок… Берите стулья. Чем могу служить?
— Господин Шоу, — сказал Форбс, — мы расследуем дело о смерти Джона Ливингстона.
— Я так и думал. Прекрасный сюжет для романа… Убийца в масонской ложе! Чем не название!
— Уважаемый сэр, — начал сэр Малькольм, — какой темой вы занимаетесь в «Обсервере»?
— Азией. Хотя сам стараюсь бывать там как можно реже. Я больше люблю Африку.
— Вы, должно быть, сотрудничаете с тамошними корреспондентами?..
— Приходится.
— Какие у вас были отношения с Ливингстоном?
— Он был добрым братом и, кроме того, моим банкиром.
— Сколько у вас в непокрытом остатке на счете?
Столь неожиданный вопрос так удивил Шоу, что он на какое-то время даже лишился дара речи. Потом наконец сказал:
— О, я же вольный художник… Ливингстон всегда относился ко мне с участием. И дал краткосрочный кредит — десять тысяч фунтов. А я, похоже, его слегка просрочил.
— Господин Шоу, вы женаты?
— Нет, даже не представляю, чтобы мной понукала жена.
— А как насчет госпожи Ливингстон?
— Да я вообще первый раз ее видел в тот роковой вечер.
— Где вы познакомились с ее мужем?
— В баре на Пикадилли. Я был там со своим другом Куперсмитом. Мы разговорились и так, слово за слово, познакомились, а потом подружились. Отличный был малый.
— Когда это было?
— Не помню… Хотя постойте. Кажется, весной, три года назад.
— И тогда же вы вступили в ложу Досточтимого Дина?
— Да, по совету Джона. Дин был старым другом его семьи. И мы с Куперсмитом согласились.
— Вы интересуетесь масонством?
— Немного.
— Кто рассказал вам о том шотландском ритуале?
— Вогэм. Он большой знаток всяких таких вещей.
— А как насчет Азии?
— Зачем вам все это, сэр Малькольм?
— Мне казалось, — сказал благородный сыщик, — Вогэм, ко всему прочему, интересуется Китаем и Манилой, как и Ливингстон…
— Джон мотался туда в свое удовольствие. Он обожал путешествовать. Не то что я. Мне больше по душе сидеть у себя в конуре и пописывать. Игра воображения лучше всяких путешествий…
— Во всяком случае убийца Ливингстона тоже не был лишен воображения, — заметил Форбс.
— Как он умер? Вы установили? — поинтересовался Шоу.
— Вдохнул цианид. Яд попал на передник, который был на нем, — объяснил сэр Малькольм. — Помните, кто набросил ему на лицо передник?
Питер Шоу сделался мертвенно-бледным и, едва шевеля губами, пробормотал:
— Я. Но откуда мне было знать?.. Бред какой-то! Я, сам того не ведая, убил Джона!
— А кто велел сжечь передник?
— О, не знаю… Я был потрясен. Джон, мой друг, мой брат… Какой ужас! Кто же посыпал передник цианидом?
— Если б мы знали…
Журналист пошел налить себе виски и скоро вернулся со стаканом в руке.
— Господа, я сделаю все от меня зависящее, чтобы убийца был наказан! Только скажите, что делать?
— Говорить правду, — ответил сэр Малькольм. — За последнее время мы понаслушались столько лжи! Ваши братья-масоны так и норовили обвести нас вокруг пальца.
— Они это, наверно, от страха. Их можно понять…
— Скотланд-Ярд все прекрасно понимает, — торжественно изрек старший инспектор, — только никому не позволено держать нас за идиотов. Как говорит госпожа Форбс, моя супруга, во лжи правды больше, чем в самой правде.
— Надо же как интересно! — заметил сэр Малькольм. — Скажите, однако, господин Шоу, чем конкретно занимается мэтр Куперсмит?
— Он адвокат, занимается торговыми сделками.
— Какими именно?
— По-моему, что-то связанное с Дальним Востоком.
— И он туда же! — воскликнул старший инспектор. — У вас в ложе все ну просто спецы по Азии!
— Но это же логично, не правда ли? Ведь мы все связаны едиными узами…
— О, я и сам обожаю Азию, — признался сэр Малькольм. — И в молодости исколесил ее вдоль и поперек. Ну да ладно. Так о чем, бишь, новый ваш роман?
— Если честно, и сам не знаю. Не пишется чего-то! А издатель наседает. Он выдал мне аванс, понимаете?..
— Пожалуй, при новом патроне «Ливингстон-Банка» вам скоро придется расплачиваться по счетам…
— А кто он такой?
— Ваш брат Бронсон.
— Да уж, с ним шутки плохи. Придется просить Досточтимого Дина, чтоб замолвил за меня словечко.
— Желаю удачи! — сказал сэр Малькольм. — Да, кстати, господин Шоу, насколько мне известно, ваш личный врач — доктор Келли?
— Ну да.
— Странный тип…
— Ему в жизни пришлось несладко.
— Значит, — осторожно заметил сэр Малькольм, — на него вполне можно положиться?
Шоу удивился.
— Что вы имеете в виду?
— Уважаемый сэр, в таком деле, как наше, надо иметь обо всем как можно более полное представление. А это нелегко, когда тебе лгут на каждом шагу или пытаются утаить детали, которые могут оказаться очень важными. Вот вы, например…
— А я-то что утаиваю?
— Вы только что сказали, что впервые встретились с Элизабет Ливингстон на том злополучном масонском собрании…
— Так и есть.
— А нам сдается…
— Ах, ну да, теперь понятно! Это старый трепач Келли вам все разболтал! Как же я раньше-то не догадался, вы же процеживаете всех точно через сито! Ну хорошо! Я неравнодушен к Элизабет… Как вам сказать?..
— Вы ее любите, — подсказал сэр Малькольм.
— И только. Я имею в виду — не больше. Она ничего не знает. Однажды, год назад, я случайно повстречался с ней на коктейле для журналистов. Она на меня даже не обратила внимания. Вы, верно, думаете, я веду себя как мальчишка. Но, если честно, сам я никогда не осмелюсь с ней заговорить, понимаете?.. К тому же она любит другого, а я для нее никто — пустое место. В тот вечер в ложе она тоже на меня ни разу не взглянула.
— Кого же она, по-вашему, любит?
— Кого-нибудь вроде Энтони Хиклса или Майкла Вогэма. Или вроде того невидимки…
— Кертни?
— Да, вот именно… Хотя бы и его. Я же ничего о ней не знаю… Она такая женщина! Такая желанная… И такая недоступная! А Джону почему-то дома не сиделось…
— Мы понимаем, — сказал благородный сыщик, — и просим извинить нас за любопытство.
