Найо Марш - Цветная схема
Не поворачивая головы, Дикон сердито ответил:
— Из-за какой фантазии вам в голову пришла такая шутовская мысль?
— Волосы на вашем затылке ощетиниваются, как иголки у ежа, стоит мне только упомянуть мисс Клейр. И вовсе это не такая уж шутовская мысль. Все вполне реально. У девушки замечательные глаза, профиль и фигура. Погружено все это, правда, в цветочно-маскарадный кошмар, но тем не менее… — Гонт прервал свою речь и с интонацией легкого злонамерения, с которой Дикон был знаком лучше других, добавил: — Барбара Клейр. Чудесное имя, не так ли? Вы должны отучить ее повизгивать.
Молодой человек еще никогда не чувствовал столь сильной антипатии к патрону, как сейчас. Когда Гонт слегка подтолкнул его в спину тростью, он предпочел не заметить этого, но мягко выругался себе под нос.
— Я извиняюсь, — сказал актер, — по всем четырнадцати различным позициям.
— Не стоит, сэр.
— Тогда не неситесь вперед в таком темпе, остановитесь на минуту. Что там за шум?
Мужчины обогнули склон горы и теперь увидели местное селение. Стремительные северные сумерки опустились на местность. Потемнение, казалось, было вызвано простым изменением качества освещения, а не сменой времени суток. Вокруг стояла полная тишина. Гонт и Дикон застыли, прислушиваясь. Вдруг молодого человека начал беспокоить странный звук. Создавалось впечатление, будто какой-то великан со всем рядом очень медленно и размеренно пускает мыльные пузыри, или будто за горой огромная кастрюля с овсянкой приближается к точке кипения. Звуки раздавались регулярно, и каждый заканчивался негромким взрывчиком. Хлоп. Хлоп-хлоп… Хлоп.
Мужчины прошли немного вперед и оказались возле места, где кустарник с травой заканчивались, а тропинка спускалась с крутого склона в район затвердевшей голубой грязи, россыпей шлака, горячих бассейнов и гейзеров. Запах серы был очень сильным. Путь, отмеченный через определенные интервалы колышками, на концах которых висели намотанные куски белой материи, вел дальше через невысокие голые холмы по направлению к домикам селения с крышами в виде маленьких шатров.
— Пойдем дальше? — осведомился Дикон.
— Отвратительное место, но, я полагаю, мы должны осмотреть эти адские котлы.
— Тогда нам нужно держаться отмеченной дороги. Я пойду первым?
Прогулка была продолжена. Вдруг Дикон и Гонт заметили некое странное ощущение, проникающее через подошвы их ботинок и ступни. Грунт под ними шевелился, слегка ежился, словно напоминая: несмотря ни на что, в земле, являющейся символом стабильности, этой самой стабильности как раз и нет. Мужчины двигались по коже, а организм под ней оставался возбужденным.
— Мерзкое зрелище, — произнес Гонт. — Вся местность совершает какую-то секретную работу. Она живая.
— Взгляните направо, — сказал Дикон, приближаясь к небольшому холму.
Здесь тропинка раздваивалась, и та, которая уходила в правую сторону, была помечена красными флажками.
— Мне рассказывали, что там раньше можно было пройти, — пояснил молодой человек, — но теперь это небезопасно. Грязевое озеро Taupo-tapu вторглось сюда.
Мужчины двинулись вдоль белых флажков, взобрались на холм и наконец с его вершины посмотрели вниз на Taupo-tapu. Оно растянулось приблизительно на пятнадцать футов в длину, серовато-коричневое, поблескивающее, болезненная язва на теле земли. Огромные пузыри медленно образовывались в грязи, разбухали, лопались со звуками, которые Дикон с Гонтом заметили несколько минут назад и которые были теперь громкими, настойчивыми. При каждом взрывчике поверхность кипящего котла мгновенно морщилась масляными кольцами. Невозможно было отделаться от впечатления, будто Taupo-tapu существует для каких-то своих отвратительных, никому не ведомых целей.
Около двух минут Гонт молча наблюдал это мрачное зрелище.
— Довольно безобразно, не правда ли? — произнес он наконец. — Если вы что-то знаете об озере, то мне не говорите.
— Единственная история, которую я слышал, — сказал Дикон, — не очень симпатичная. Хорошо, я молчу.
Ответ Гонта оказался неожиданным.
— Я бы предпочел услышать ее от маори, — проговорил он.
— Можете посмотреть, где эта мерзость вгрызлась в старую тропинку. — Дикон указал актеру место. — Красные флажки начинаются снова по другую сторону и присоединяются к нашей тропинке внизу. Только и всего. Должно быть, весьма неприятная штука — перепутать пути, как по-вашему?
— Не надо, ради Бога, — отозвался Гонт. — Темнеет. Идемте домой.
Когда они повернули обратно, Дикон обнаружил, что должен прилагать немалые усилия для того, чтобы заставить себя не ускорять шаги, и ему показалось, будто он ощущает нетерпение актера. Твердый, сухой грунт подействовал на мужчин благотворно, едва они обогнули гору. За их спинами в селении раздалась песнь. Невыносимо заунывная, она повисла в прохладном воздухе.
— Что это?
— Одна из их песен, — пояснил Дикон. — Возможно, они репетируют перед концертом для вас. Это совершенно искреннее желание организовать представление. Вы услышите подлинную местную музыку.
Гора встала между мужчинами и тем местом, откуда неслась песня. Когда они шли вдоль кустарниковой изгороди к Wai-ata-tapu, стало уже почти совсем темно. Клубы пара от горячих бассейнов, словно призраки, поднимались в неподвижном вечернем воздухе. Только когда один из них двинулся вперед, Дикон и Гонт разглядели платье Барбары, а размытые белые полосы оказались ее руками. По лицу девушки мужчины поняли, что она ждала их. Вероятно, темнота придала Барбаре смелости. Любой голос был бы сейчас приятен, но Дикону показалось, что в интонациях девушки появились твердость и спокойствие, которых он не слышал до этого.
— Надеюсь, вы не напугались, — сказала она. — Я услышала, как вы идете по тропинке, и захотела поговорить с вами.
— В чем дело мисс Клейр? — спросил Гонт. — Еще какие-то тревоги?
— Нет, нет, кажется, все успокоилось. Просто я хотела сказать, как мы сожалеем об ужасной сцене. Нам не стоило бы продолжать извиняться, но мне необходимо объяснить вам одну вещь. Пожалуйста, не подумайте, будто вы обязаны оставаться здесь. Конечно, вам это и так понятно, но, возможно, вы испытываете некоторое стеснение перед тем, как сообщить о своем отъезде. Не нужно колебаний. Мы все отлично поймем.
Барбара повернула голову, и мужчины увидели ее профиль на фоне дрожащего пара. Сумерки, упрощая безобразное платье, раскрыли прелесть силуэта девушки. Линии очертаний головы и шеи Барбары оказались четкими, мягкими и гармоничными. Это было поистине чудесное превращение. Возможно, если бы Гонт не видел ее другой, его голос содержал бы меньше тепла и дружелюбия, когда он ответил:
![Найо Марш - Всевидящее око [Чернее черного. Всевидящее око. Работа для гробовщика]](/uploads/posts/books/243314/243314.jpg)
