Кен Фоллетт - Обратный отсчет
Его собеседник пожал плечами:
– Мы все занимались секретной работой. Подобные вещи случаются.
Люк был уверен, что Берн чего-то недоговаривает.
– Если тебе что-то еще известно, пожалуйста, скажи.
– Я действительно кое-что знаю, но мне бы не хотелось навлекать на людей неприятности.
Для Люка блеснул новый луч надежды.
– Прошу тебя. Я в отчаянном положении.
Берн глубоко вздохнул.
– В конце войны Вилли и Энтони работали над особым проектом УСС – созданием «препарата правды». Когда война закончилась, Вилли вернулась в колледж и защитила докторскую о воздействии различных препаратов на психическое состояние человека. Став профессором, она продолжила работу в этой области, сосредоточив внимание на том, как медикаменты и другие факторы влияют на память.
– Но она уже не сотрудничала с ЦРУ.
– Так я тогда думал. Но я ошибался. В 1950 году в Управлении началась работа по программе под кодовым названием «Блюберд», связанной с поиском методов контроля над сознанием. ЦРУ финансировало целую серию открытых исследовательских проектов, направляя деньги через различные фонды, чтобы скрыть истинный источник субсидий. На деньги ЦРУ проводились и исследования Вилли.
– Как она к этому относилась?
– Мы много спорили. Я говорил, что ЦРУ намерено промывать людям мозги. Она возражала, мол, любые научные достижения можно использовать как во благо, так и во вред и ей все равно, кто оплачивает ее работу.
– Поэтому вы и развелись?
– Можно сказать и так. В 1952 году я написал киносценарий о секретной службе, которая манипулировала сознанием ничего не подозревавших граждан. Фильм имел большой успех. Моя карьера была обеспечена, студии завалили меня предложениями.
– А что Вилли?
– Я повел ее на премьеру. Она была в ярости. Заявила, что я воспользовался секретной информацией, которой она со мной поделилась. Она была уверена, что ЦРУ прекратит финансировать ее исследования. В результате наш брак распался.
– Так, значит, вот что она имела в виду, когда сказала, что у вас разные ценности.
– Она права. Ей следовало бы выйти замуж за тебя.
Сердце у Люка снова екнуло. Ему хотелось спросить, почему Берн так думает, но он решил подождать с этим вопросом.
– Полагаю, ЦРУ все же не прекратило финансирование.
– Нет, – ответил он со злостью. – Вместо этого они разрушили мою карьеру. Меня пытались обвинить в антиамериканской деятельности. Я ведь до самого конца войны оставался коммунистом и поэтому был для них легкой мишенью. В Голливуде меня внесли в черный список.
– И что же ты потом делал?
– Пару лет было очень трудно, но затем я придумал серию детских книжек. – Берн показал на шкаф, где на одной из полок пестрели яркие обложки. – Первую опубликовал под псевдонимом. Книжка стала бестселлером, и с тех пор я пишу по две штуки в год.
– Теперь я вижу, почему ты не счел мой рассказ бредом сумасшедшего, – заметил Люк.
– Да, – сказал Берн, – я верю, что Энтони мог это сделать, но совершенно не представляю зачем.
20.00. Сидя перед зеркалом, Вилли поправляла макияж. Снизу доносились звуки выстрелов: Лэрри и Бекки-Ма смотрели по телевизору очередной вестерн.
Сегодня Вилли меньше всего хотелось встречаться с Хэролдом. Она злилась из-за того, что ей не досталась должность, о которой она мечтала, ее терзали догадки, почему Энтони сделал то, что он сделал, и, наконец, она не знала, как ей быть с Люком – оказывается, давняя страсть не умерла, их чувства были по-прежнему сильны и опасны.
В коридоре зазвенел телефон. Вилли вскочила и поспешила к стоявшему возле ее кровати второму аппарату, но Лэрри уже успел снять трубку. Она услышала голос Энтони:
– Говорит ЦРУ. Скоро Вашингтон заполонят полчища помидоров.
Лэрри захихикал:
– Дядя Энтони, я тебя узнал!
– Если столкнешься с помидором, ни в коем случае – повторяю, ни в коем случае – не пытайся с ним заговорить.
– Ты все это придумал. – Лэрри весело рассмеялся.
Вилли вмешалась в их беседу:
– Энтони, я на другом аппарате.
– Давай, Лэрри, надевай пижаму и спать, договорились?
– Ладно.
Услышав, что мальчик повесил трубку, Энтони сменил тон:
– Ты просила меня позвонить. Что-нибудь случилось?
– Что ты, черт возьми, затеял? – спросила Вилли. – Когда мы последний раз разговаривали, я поняла, что ты меня обманываешь, но тогда я еще не знала всей правды. Теперь знаю. Мне известно, что ты вчера вечером сделал с Люком в нашей клинике. И я требую объяснений.
– Это не телефонный разговор. Если б мы могли увидеться в один из ближайших дней…
– Я хочу услышать ответ сейчас.
– Ладно, давай встретимся завтра, и я обещаю, что все тебе объясню.
Она уже была готова согласиться, но потом вспомнила, какую ужасную вещь он совершил.
– Ты делал свои дела у меня за спиной, в больнице, где я работаю. Так что или ты скажешь мне правду прямо сейчас, или я вешаю трубку и иду в ФБР.
Угрожать мужчинам – опасное занятие, в такой ситуации они часто становятся упрямыми. Но Вилли знала, что в ЦРУ терпеть не могут и одновременно боятся, когда ФБР вмешивается в их дела, особенно если Управление действует на грани закона, как чаще всего и бывает.
Энтони вздохнул:
– Боюсь, тебе будет трудно мне поверить.
– И все-таки попытайся.
– Ну ладно. Дело в том, что Люк – шпион.
– Не болтай глупости.
– Он работает на Москву и многие годы снабжал Советы секретной информацией. Как, по-твоему, им удалось запустить на орбиту свой спутник, в то время как наш еще не вышел из стен лаборатории? Да потому, что у них были результаты не только собственных, но и наших разработок.
– Энтони, мы с тобой оба знаем Люка двадцать лет. Он не способен на предательство.
– Люди меняются. Не забывай, во время войны он во Франции сотрудничал с коммунистами. Конечно, тогда они были на нашей стороне, но, видимо, и после победы его связи с ними не оборвались.
Потрясенная услышанным, Вилли села на кровать.
– У тебя есть улики?
– У меня есть доказательства – совершенно секретные чертежи, которые он передал агенту КГБ.
– Но даже если это правда, зачем уничтожать его память?
– Чтобы спасти ему жизнь. ЦРУ собиралось его убить.
– Разве нельзя было просто судить его как шпиона?
– И показать всему миру, что наша контрразведка никуда не годится, раз она позволила Советскому Союзу годами пользоваться нашими космическими секретами?
– Так что же произошло?
– Я убедил их попробовать осуществить этот план. О том, в чем он виновен, не известно никому, кроме директора ЦРУ и президента. И моя задумка могла сработать, если б только Люк поверил, что его амнезия наступила в результате чрезмерного употребления виски. Он и сам бы забыл, какие секреты выдавал русским. Он сейчас у тебя?
