Эрл Гарднер - Дело очаровательного призрака
Стоя посреди комнаты, они услышали, что шаги и голоса приближаются.
– Перри, кажется, дело швах, – прошептал Дрейк. – Если увидят, как мы выходим...
– Т-сссс, Пол, – прошептала Делла, приложив палец к губам.
Шаги все приближались. Внезапно Мейсон узнал голос сержанта Холкоума из уголовной полиции, который произнес: «Насколько я понял, мадам, этого человека вы узнали по фотографии?». У самой двери звук шагов стих.
– Совершенно верно, – ответил женский голос. – По фотографии в газете и сразу узнала жильца нашего дома. Его зовут Фрэнк Ормсби Ньюберг.
– Опознание по фотографии – ненадежная вещь, – заметил сержант Холкоум. – Лучше взглянем, нет ли кого-нибудь дома.
Раздался звонок.
Дрейк с загнанным видом огляделся вокруг.
– Здесь должен быть второй выход, – прошептал он.
– У вас нет времени искать его, – также шепотом ответил Масон. – У них есть ключ. Делла, у тебя есть записная книжка?
Делла утвердительно кивнула.
– Быстро достань ее, – приказал Мейсон.
Снова задребезжал звонок.
– Пиши что-нибудь, Делла. Бери карандаш и пиши, – распорядился Мейсон.
Делла вынула из сумочки крошечный блокнот, карандаш и стала записывать в него стенографические знаки.
Раздался стук в дверь, затеи голос сержанта Холкоума произнес:
– А впрочем, откроем ключом.
Мейсон быстро подошел к двери, распахнул ее.
– Ну и ну! – воскликнул он. – Вот это сюрприз! Добрый вечер, Холкоум!
На лице Холкоума отразилось неподдельное изумление.
– Что за черт! – воскликнул он, как только к нему вернулся дар речи.
– Занимаемся изучением обстановки, – спокойным голосом сказал Мейсон.
– Вы! Кто, черт побери, впустил вас сюда и что еще за обстановку вы здесь изучаете?
– Ведем опись имущества, – ответил адвокат.
Сержант стоял, как столб. Он хотел было что-то сказать, но слова застряли у него в горле.
На помощь пришел Мейсон.
– Моя клиентка, Элеонор Хепнер, является вдовой Дугласа Хепнера, – пояснил он. – Надеюсь, вы знаете, что я работаю на процессе, связанном с его убийством?
Как только клиентка будет оправдана, на правах вдовы она унаследует все это имущество. Сейчас она подала документы на получение наследства, а я, как ее адвокат, решил осмотреть ее будущую собственность. Пишите: пять сорочек, – обратился Мейсон к Делле, как бы призывая ее продолжить прерванное занятие, – одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь пар спортивных трусов. Один, два, три, четыре...
– Эй, погодите минутку! – воскликнул Холкоум. – Объясните же, что все это значит? Вы хотите сказать, что этот Фрэнк Ормсби Ньюберг не кто иной, как Дуглас Хепнер?
– Конечно, – ответил Мейсон. – А разве вы этого не знали?
– Откуда нам, черт побери, знать об этом? – вскричал сержант. – Если б не эта женщина, которая по фото в газете опознала своего жильца и обратилась в полицию, мы бы никогда и не подобрались к этой квартире.
– Успокойтесь, сержант, – примирительно сказал Мейсон. – Вам проще всего было бы спросить у меня.
– Спросить у вас! – воскликнул Холкоум.
– Конечно, – ответил Мейсон.
– А как вы здесь оказались?! – потребовал он.
– С помощью ключа, – ответил Мейсон.
– Какого еще ключа?!
Голос Мейсона звучал с терпеливым спокойствием отца, втолковывающего простую истину своему неразумному дитяте.
– Я же объяснил вам, сержант, что моя клиентка Элеонор Хепнер, или Элеонор Корбин, как ее именуют в суде, является вдовой Дугласа Хепнера. Совершенно естественно поэтому, что она предоставила нам ключ от квартиры, где провела с мужем свой медовый месяц.
Женщина, которая, по всей вероятности, была управляющей дома, заметила:
– Он никогда не говорил мне о том, что женился.
Мейсон улыбнулся.
– Я вас вполне понимаю. Несколько загадочная женитьба, не правда ли?
– Вот именно, – подтвердила она. – Он наведывался сюда редко, в самое неожиданное время, столь же внезапно исчезал, и никто его подолгу не видел. Потом он возвращался и... в общем, это очень затрудняло убирать его квартиру.
Сержант Холкоум, совершенно сбитый с толку, наконец собрался с мыслями и задал несколько членораздельных вопросов:
– Может быть, вы мне расскажете, что все это значит? Почему в квартире разгром? Ведь не вы же учинили его, проводя свою инвентаризацию?
– По всей вероятности, – сказал Мейсон, – кто-то побывал здесь до нас и, как мне кажется, что-то искал. После того как мы закончим осмотр, я порекомендовал бы полиции поискать здесь отпечатки пальцев. Как вы уже, очевидно, заметили, сержант, мы здесь ни к чему не прикасались, а просто стояли в центре комнаты и переписывали вещи, находящиеся в поле нашего зрения. А теперь, Делла, перепиши, пожалуйста, вещи, которые висят в шкафу. Постарайся не оставлять отпечатки пальцев на дверке. Дверку открой ногой. Так, правильно... Три рабочих костюма, один смокинг, пять пар обуви и... да, в глубине шкафа чемодан и...
– Эй, подождите! – прервал Мейсона Холкоум. – Все эти вещи – вещественные доказательства!
– Доказательства чего? – спросил Мейсон.
– Я не знаю, но они вещественные доказательства. Ведь кто-то здесь был?
– Естественно, дорогой сержант, – согласился Мейсон.
– Тогда нам придется обследовать эту квартиру. Я свяжусь с управлением и попрошу прислать сюда экспертов для снятия отпечатков пальцев. Здесь нужно все тщательно прочесать, чтобы найти улики. И мы не потерпим, чтобы кто-то нам мешал.
Несколько мгновений Мейсон думал.
– Ну что ж, – сказал наконец он, – надеюсь, что со стороны вдовы не будет возражений, сержант, за исключением того, что вам придется лично проследить, чтобы ни один предмет не пропал отсюда. В этих вещах заинтересована мать погибшего, и потому нужно сделать все, чтобы она не предъявила своих претензий к вдове, а кроме того...
– Если вам известно местопребывание матери, – заметил Холкоум, – сообщите его нам, а то мы никак не можем ее найти.
– Мы тоже, – ответил Мейсон. – Похоже, что она исчезла. Вам не кажется это подозрительным, сержант?
Холкоум, к которому постепенно возвращалась уверенность, сказал:
– Мы обойдемся без ваших острот, Мейсон. Вы знаете, где его мать?
– Нет.
– Но у вас есть ключ от его квартиры?
– Совершенно верно.
– Он мне нужен.
Мейсон отрицательно покачал головой.
– Нет, вы его не получите. Вам откроет управляющая. А свой ключ я должен буду вернуть... вы ведь понимаете мое положение, сержант.
– Сколько времени вы здесь находитесь? – спросил Холкоум, обращаясь к Делле Стрит.
Вместо нее ответил Мейсон, и в голосе его звучало отеческое терпение:
