Джон Карр - Ведьма отлива
– Понятно.
– И это правда так. – Монокль блеснул, словно глаз дракона. – Не говорите также, что полиция подозревает леди Колдер в нападении на миссис Монтегю. Мы ее не подозреваем. Мы практически уверены, что на нее напала Глинис Стакли. У вас нет причин защищать Глинис Стакли. Так почему же вы не поверили в историю миссис Боствик?
– Эббот, вы не задавали вопросов мистеру Винсенту Боствику?
– Мы еще не разобрались, почему вы не верите рассказу Марион Боствик?
Гарт смотрел в пол.
Все так же держа руки на коленях, он начал вставать, но передумал. Потом поднял взгляд на желтый шелковый абажур и открытые книжные полки вдоль стен. За его спиной, за шелковой шторой и открытыми окнами длинные волны прибоя бежали вдоль кромки пляжа. Если дальше случайная волна ударяла по сваям павильона, на темной воде дрожало светлое отражение.
Непроницаемый Эббот продолжал пристально наблюдать за Гартом.
– Послушайте, я буду с вами предельно откровенен, – резко сказал Эббот. Вы – умный парень, Гарт. Я недооценивал вас. И я не прошу вас, во всяком случае сейчас, хотя бы в мелочах изменить ваши показания по поводу того, что произошло в павильоне…
– Эббот, я повторяю еще раз!..
– Я сказал, что не прошу, – оборвал его Эббот, – если вы будете столь же откровенны со мной во всех других вопросах. Согласны?
Эббот прошествовал на середину комнаты. Каминная полка позади него была заставлена фотографиями счастливой, необычно раскованной Бетти Колдер. На одном из снимков была запечатлена совсем молоденькая Бетти рядом с какой-то женщиной, которая, по мнению Гарта, могла быть Глинис. Все эти вещи создавали эффект присутствия Бетти, в то время как сама она, испуганная и полубольная, ждала в верхней комнате.
– Согласны?
– Согласен. Если меня обвиняют, что я запугивал Марион Боствик…
– А вы запугивали?
– Не знаю. Когда я думаю о Бетти там, – Гарт указал на каминную полку (Эббот тоже оглянулся посмотреть), и вдруг словно холодная рука схватила его за горло, – мне становится интересно, как часто мы причиняем вред пациентам, вместо того чтобы помочь им. Самая отвратительная вещь в этом мире невозмутимое всезнайство, когда человек с сомнением качает головой и предупреждает о грядущих «определенных» последствиях того, кто не делает так, как ему говорят. Вот почему я не имею успеха у инспектора Твигга. Он слишком напоминает мне моего племянника. И вы, Эббот, тоже напоминаете мне кое-кого.
– С какой стати вы об этом заговорили? Мои личные качества…
– Я не столько говорю о ваших личных качествах, сколько о том, что Твигг, в конечном счете, похож на Хэла Омистона. А если переходить на личности, то я сказал бы, что вы скорее похожи на мистера Фрэнка Харриса.
Сам не желая того, он больно задел Эббота.
– Фрэнка Харриса? Этого пройдоху, который только и может, что разглагольствовать в кафе да хвастаться своим успехом у женщин?
– Простите меня. Я только пытался…
– Хватит. Не пытайтесь. Мне нужна информация. Немедленно! Когда я попросил к телефону миссис Монтегю, мне сказали, что ее нет в Хэмпстеде.
– Они отправили ее в частную лечебницу?
– Нет, мой милый. Я так не думаю. Я полагаю, что в эту самую минуту миссис Бланш Монтегю находится в Фэрфилде.
– В Фэрфилде? Это невозможно!
– Почему?
– С чисто медицинской точки зрения.
– В чем дело?
– Эббот, я не осматривал леди. Но там был кровоподтек и, возможно, еще худшие повреждения. В таких случаях всегда есть риск отека гортани.
– Что это значит в переводе на нормальный язык?
– Если пациентка придет в возбуждение и повысит голос или выпьет горячее вместо холодного, голосовые связки могут распухнуть так, что спасет ее только операция. Удивительно, как врач разрешил куда-то ее везти.
– По словам Марион Боствик, – отозвался Эббот, – врач этого не разрешал. И она повышала голос, довольно сильно. У миссис Монтегю в Фэрфилде родственники; она, мне говорили, из такого семейства, что ей следует иметь родственников в Фэрфилде. Она кричала, чтобы ее увезли из Хэмпстеда, до тех пор, пока полковник Селби не согласился доставить ее сюда. Полковник Селби сейчас в отеле «Империал», миссис Монтегю – у своей родни, ею занимается сейчас другой доктор, и он запретил ее допрашивать. Я специально приехал из Лондона в Фэрфилд, чтобы поговорить с ней, и все впустую.
Ввиду такой неудачи я поехал в Рейвенспорт (ваш племянник весьма любезно подвез меня), чтобы встретить Твигга и перекинуться парой слов с рейвенспортской полицией, которая до недавнего времени следила за леди Колдер. Сегодня утром, по моему приказу из Лондона и, стало быть, по моей вине, они сняли наблюдение. А около шести часов неизвестный сообщил по телефону, что с леди Колдер что-то случилось.
– Неизвестный? – повторил Гарт. – Понятно.
– Вот как? – спросил Эббот, заметно напрягшись. – Но давайте вернемся к миссис Бланш Монтегю. Что сделала эта женщина? Что она сказала Глинис Стакли, если это была Глинис Стакли, что привело ее в такое исступление? Мы сначала думали, что Винсента Боствика шантажировали…
– А сейчас вы так не думаете?
– Нет, не думаем. Как я и признал вчера вечером, нет ни одного сколько-нибудь серьезного доказательства связи Винсента Боствика с танцовщицей из «Мулен Руж». И сегодня утром, как я уже упоминал, наши люди опросили соседей Глинис Стакли. Ее не видели с Винсентом Боствиком или с каким-нибудь другим мужчиной, за исключением…
– Да?
– За исключением, – теперь Эббот смотрел прямо на Гарта, – за исключением молодого человека по имени Майкл Филдинг. Полагаю, вы скажете мне все, что знаете, о Филдинге.
Повисла пауза. Только шелестел прибой.
«Ты не вспылишь, – говорил себе Гарт. – Ты должен сдержаться, должен сдержаться, сдержаться…»
– Майкл Филдинг, – пояснил он, – учится в клинике Барта на те гроши, что оставил ему дядя-священнослужитель, плюс то, что плачу ему я. Он блестящий работник, хотя, может быть, не слишком уравновешен, не слишком в себе уверен, впечатлителен. Но он – не убийца, как и Бетти Колдер. Эббот, почему вы не можете избавить от всего этого Бетти?
– Фу-ты! Потому что очень и очень возможно, что именно она задушила эту проститутку-шантажистку: именно так утверждает Твигг.
– Вы действительно в это верите?
– Да, верю. Если одна сестра совершила попытку убийства, значит, и другая тоже на это способна. В них одна и та же кровь. Почему я об этом должен забыть? Из-за ее прекрасных глаз?
– Нет, из-за того, что вы и ваш чертов Твигг ошибаетесь на каждом шагу. Вы ошиблись в том, что Бетти была шантажисткой; ошиблись в том, что Винсент был жертвой шантажа. Вы ни за что не докажете, что Бетти как-то связана с этим убийством, а если попытаетесь, я вызову вас на дуэль.
