Сергей Шведов - Авантюрист
В принципе ничего нового Красильников мне не сказал. Я и сам понимал, что сильно рискую. Надо быть уж совсем законченным идиотом, чтобы верить в благородство таких людей, как Зеленчук или Чуев. Впрочем, не исключено, что Роман Владимирович выразит сожаление по поводу моей смерти, поскольку знает меня очень давно, но дело есть дело, и оно никогда не обходится без издержек. А списывать или не списывать человека в издержки, решает в конечном счете судьба, хотя и устами вполне конкретных лиц.
Лузгин, который за время нашей беседы не проронил ни слова, так же молча встал и поплелся вслед за Лабухом на шаг впереди меня, тяжело вздыхая и сутуля покатые плечи. Я ожидал эксцессов со стороны обиженной и обманутой мною охраны. Но молодой человек в джинсах всего лишь бросил на меня зверский взгляд и пообещал разобраться попозже. Подобного рода обещания нельзя, конечно, игнорировать, но и придавать им слишком большое значение тоже не стоит. Я все пытался определить, кто из шести встреченных мною в доме Коняева братков годится на роль матершинника Гоги, которому я обещал надрать при встрече задницу, но, увы, подходящего кандидата так и не обнаружил. Уж очень специфической была речь телефонного хулигана, да и надтреснутый баритон надолго западал в память.
— Вы не ответили на мой вопрос, Бегемот, — сказал я Лузгину, когда мы оказались за воротами богатого особняка. — Зачем надо было убивать Лабуха?
— Ваш Лабух жив-здоров, — воровато стрельнул освобожденный пленник в сторону художника. — Да и убийство не моя специальность.
— Вы профессиональный гипнотизер или любитель?
— Я артист, — гордо сказал Лузгин. — И за деньги могу изобразить кого угодно. Но казаться и быть — это абсолютно разные вещи.
Чуев с Верочкой встретили нас как победителей. Судя по всему, они здорово переволновались, дожидаясь нашего возвращения. Верочку я пересадил на первое сиденье со строгим наказом внимательно следить за неумехой водителем, а сам вместе с Лабухом и Лузгиным устроился на заднем. Сделал я это исключительно для более тесного контакта с подследственным, дабы спинка переднего сиденья не мешала психологическому, а возможно, и физическому давлению на проштрафившегося актера. Лузгин, похоже, отошел от пережитого испуга и сейчас косил в мою сторону почти насмешливым глазом. Наверняка я казался ему менее опасным человеком, чем Коняев.
— Вам рано радоваться, Лузгин, — осадил я его. — Вы оказались между жерновов, которые в два счета перемелют вас в муку. И только чистосердечное признание и готовность к сотрудничеству могут облегчить вашу участь.
— Не знаю, чем могу быть вам полезен, граф, — любезно, но сухо отозвался актер. — Мне нечего скрывать. Все началось с того, что я решил сдать внаем комнату. Квартира двухкомнатная, живу я один, почему бы, думаю, не подзаработать бедному человеку. Согласитесь, сдача жилья внаем это еще не криминал.
— Соглашусь. Но ведь вы этим не ограничились.
— Комнату у меня сняла очень милая девушка. И она же предложила мне подзаработать. Я действительно следил за вами в столице, господин Строганов, если вас это интересует. Но никакого отношения ни к покушению на вас, ни к убийству вашего собеседника я не имею. Меня самого едва не убили. Я ведь сидел буквально в двух шагах от вас.
— И много Наташа заплатила вам за труды?
— Свозила за свой счет в Москву. И пятьсот долларов сверху. Согласитесь, это весьма скромная плата за те ужасы, которые я претерпел по ее милости и которые мне, похоже, еще придется претерпеть. Приезжают, хватают, везут неведомо куда, угрожают побоями и смертью! Я вас умоляю, что такого страшного и криминального сделал безобидный и безработный актер? Все порушено в нашем Отечестве, абсолютно все! Так давайте сохраним хотя бы гуманистические принципы в отношениях между интеллигентными людьми. Ты меня удивляешь, Виктор, уж, казалось бы, наше с тобой многолетнее знакомство должно было послужить гарантией человеческого отношения ко мне. И вдруг опять угрозы, обвинения, подозрения. Я расстроен, я разочарован и тобой, Виктор, и всем миром.
— Браво, — поаплодировал я монологу Лузгина. — Теперь я верю, что вы неплохой актер. Но вернемся к делу. Кто вам заказал художника?
— Слушайте, господин Строганов, это возмутительно. Я вам не позволю! Я артист! Я нищ, я убог, но я не убийца!
— Хватит кривляться, Лузгин! Имя заказчика? Вы не выполнили заказ, милейший, а за это спрашивают, и очень жестоко.
Лузгин понимал это и без меня. Но отнюдь не спешил открывать мне свою далеко не безгрешную душу. Скорее всего, очень боялся людей, с которыми свела его нелегкая.
— Это ваш пистолет, Лузгин?
Безработный актер на оружие даже не взглянул. Похоже, его все-таки мучила совесть. Ему вручили это оружие для вполне конкретного дела. Он должен был прийти к Лабуху и застрелить его. Но у Лузгина не хватило духу вот так просто взять и убить художника. Однако артист очень хорошо понимал мятущуюся душу собрата по художественному промыслу, отравленную к тому же лошадиной дозой алкоголя. И решил воспользоваться болезненным состоянием Лабуха, чтобы довести его до самоубийства. Это ему почти удалось. Мое неожиданное появление не было прописано в его сценарии, и в будущем эта маленькая случайность грозила обернуться для Лузгина большой бедой. Я не верил, что его встреча с Наташей была случайной, как не верил и тому, что только деньги подвигли его на паскудные действия против Лабуха.
— За нами следят, — сказал вдруг Чуев. — Эта машинешка уже третий раз попадается мне на глаза.
Я оглянулся, но ничего примечательного, кроме желтого «жигуленка», на хвосте не увидел. Лузгин тоже покосился назад и, как мне показалось, с испугом.
— Может, это коняевские ребята?
— Нет. Я его приметил еще у дома Лузгина. Второй раз я его увидел возле дома Коняева, когда он мимо нас медленно проехал. А теперь он опять здесь.
— Мало ли «жигулей» в городе, — подал голос Лабух. — Ты на номер посмотри — две шестерки в конце. Я подумал тогда — еще одну подрисовать, и будет сатанинское число.
— Любопытно, — согласился я. — Будь я киллером-эстетом, непременно завел бы себе машину с таким номером. А вы что скажете, Лузгин?
— А я тут при чем? — нервно дернулся актер.
— Так ведь он охотится за вами. Выбирает момент, чтобы всадить в вас пулю.
— Глупая шутка, — процедил сквозь зубы Лузгин. — Куда вы меня везете?
— В казино. Потом поедем в ресторан. Потом еще куда-нибудь. Мне важно, чтобы как можно больше людей знали, что Лабух жив-здоров, а вы, Лузгин, работаете на меня.
— А если я не соглашусь? Просто возьму и убегу?
