Сергей Шведов - Авантюрист
— Вы имеете в виду киллеров? — вежливо полюбопытствовал я, поскольку никто другой не спешил поддержать разговор, а светские приличия требовали прервать затянувшееся молчание.
— Нет, я имею в виду журналистов.
Шестопалов начал медленно багроветь, а рука его потянулась к пистолету, прикрытому полой хорошо пошитого пиджака:
— Я тебя убью, сука.
— Я не имею к смерти Вощанова ни малейшего отношения, Вадим, так что ваши претензии ко мне выглядят более чем странно. А пришел я сюда как раз за тем, чтобы назвать вам имена убийц Николая Емельяновича. Вот в этой папке вы найдете и имена, и причины, почему они так не любили вашего шефа.
— Почему я должен тебе верить, ублюдок?
— А вот это вы напрасно, милейший. Напрасно грубите. Поверите вы мне потому, что вам выгоднее поверить, чем усомниться. Если вы приедете в Москву с этой папкой, то вам гарантирована жизнь. Любой другой вариант чреват для всех вас либо отсидкой, либо смертью. В самом лучшем случае с вас снимут погоны и выкинут на помойку.
— Это те самые бумаги, которые вы украли у Тюрина?
— Да. За исключением некоторой части, касающейся моего хорошего знакомого Павла Эдуардовича Юрлова. А вам, Шестопалов, я предлагаю миллион за молчание. В долларах, разумеется. И ставлю еще только одно условие: вы отпускаете Язона и Наташу. Думаю, что теперь они вам уже не нужны. Со смертью генерала оборвались многие нити, в том числе и та, что вела к Веневитинову.
— Я своих не предаю, — хрипло отозвался Шестопалов.
— А я вас к предательству и не склоняю. Я плачу всего лишь за беспамятство. Вы и ваши люди должны забыть, что на вашем пути встретились Строганов, Чернов и Веселов. Вот папка с бумагами, а это чек на ваше имя. Не сомневайтесь, его вам оплатят. И желаю вам счастливого пути.
Строганов поднялся, взглянул на часы, кивнул нам и направился к выходу. Я пристально следил за Шестопаловым и ждал, когда он обнажит ствол, уж слишком удобную мишень представляла собой спина Феликса. Однако Вадим не выстрелил, а вскоре мы увидели графа, проходящего мимо окон кафе. Его осветил джип, выскочивший из дождя прямо на тротуар.
— Храпов! — воскликнул Сорокин, и в голосе его прорезалось торжество.
Подполковник, широко расставив ноги, стоял на пути у Феликса Строганова, и в руках у него был пистолет. Граф даже не замедлил шага, он все так же уверенно шел на целившегося в него человека, словно и не видел его за пеленой усиливающегося дождя. Все это было очень похоже на дуэль, с одной только оговоркой: у Строганова не было оружия. Противники сошлись на расстоянии шести шагов, и только тогда прозвучал выстрел. Однако упал не граф — упал Храпов, и было в его позе что-то безнадежное, исключающее надежду на продолжение пути в этом грешном мире.
— Господи, — просипел севшим голосом Сорокин. — Как же так?!
— А вот так, — глухо отозвался Шестопалов и сунул лежавший на столе чек во внутренний карман пиджака.
Строганов прошел мимо распластанного на тротуаре трупа, сел в потрепанный «москвич» и круто вывернул на дорогу. Где-то вдалеке завыла сирена, возможно, даже милицейская. Шестопалов поднялся, прихватил папку с бумагами и махнул рукой своим людям. Судя по всему, объяснения с правоохранителями не входили в его планы.
Минут через пять в кафе ворвалась Надеждина. Чернов поднялся ей навстречу.
— Там же человека убили! — крикнула она ему.
— Убили, — сказал детектив глухо. — Такое несчастье.
