Агата Кристи - Треснувшее зеркало
Крэддок кивнул и перешел к другим темам. Он очень подробно расспросил о напитках, их компонентах, как их подавали, кто подавал, кто из слуг и кто из нанятых на вечер людей. Из ответов складывалось то же впечатление, которое возникло у него в разговоре с инспектором Корнишем: с одной стороны, любой из тридцати присутствующих мог без особого труда отравить Хетер Бэдкок, с другой стороны, любого из них легко было поймать с поличным. То есть, размышлял Крэддок, человек этот шел на крупный риск.
— Спасибо, — сказал он наконец, — а теперь, с вашего позволения, я хотел бы поговорить с миссис Мариной Грегг.
Хейли Престон отрицательно покачал головой.
— Сожалею, — сказал он, — очень сожалею, но это совершенно исключено.
Крэддок поднял брови.
— Неужели?
— Она в прострации. В полной прострации. У нее сейчас ее личный врач. Он написал медицинское свидетельство. Оно у меня с собой. Могу показать.
Крэддок взял свидетельство и прочел его.
— Понятно, — сказал он. Затем спросил: — Марина Грегг всегда держит при себе врача?
— Они все живут в страшном напряжении, все актеры и актрисы. Их жизнь требует больших усилий. У большинства людей всегда свой врач, который знает особенности их организма и нервной системы. У Мориса Гилхриста очень солидная репутация. Он уже много лет консультирует миссис Грегг. Может, вы читали, она в последние годы много болела, долго лежала в клинике. И только год назад к ней вернулись силы и здоровье.
— Понятно.
Хейли Престон, казалось, испытал облегчение оттого, что на сей раз его ответ удовлетворил Крэддока.
— Вы, наверное, захотите поговорить с мистером Раддом, — предложил он. — Он будет… — Престон посмотрел на часы, — он приедет со студии минут через десять, если вас это устроит.
— Отлично, — ответил Крэддок. — А пока скажите мне, доктор Гилхрист сейчас здесь?
— Здесь.
— Я хотел бы поговорить с ним.
— Да-да, конечно. Я сейчас позову его.
Молодой человек вышел. Дермот Крэддок в задумчивости стоял на верхней площадке лестницы. Разумеется, выражение лица, описанное миссис Бэнтри, могло быть плодом ее воображения. Эта женщина, думал он, склонна к поспешным выводам. С другой стороны, продолжал размышлять Крэддок, вполне вероятно, что вывод, который она сделала, был верным. Даже если Марина Грегг и не выглядела, как леди Шэлотт, увидевшая страшное знамение, она вполне могла обнаружить нечто, вызвавшее ее гнев и досаду. Нечто, что заставило ее забыть о гостье, с которой она разговаривала. Вероятно, по лестнице поднимался некий неожиданный гость. Или незваный гость.
Он обернулся на звук шагов. Возвратился Хейли Престон вместе с доктором Морисом Гилхристом. Доктор Гилхрист выглядел совсем не так, как представил его себе Дермот Крэддок. Никакой вкрадчивости, ничего театрального. Он производил впечатление человека прямого, мягкого, суховатого. Одет он был в костюм из твида, на английский вкус несколько пестроватого. Густые темные волосы и наблюдательные, проницательные темные глаза.
— Доктор Гилхрист? Старший инспектор Крэддок. Можно пару слов наедине?
Доктор кивнул. Повернувшись, он прошел по коридору почти до конца, отворил дверь и пригласил Крэддока войти.
— Здесь нас никто не побеспокоит, — произнес он.
Очевидно, это была его комната, довольно уютно обставленная. Доктор Гилхрист указал гостю на стул, а затем сел сам.
— Как я понял, — начал Крэддок, — миссис Марина Грегг не в состоянии беседовать с кем бы то ни было. Что с ней, доктор?
Гилхрист слегка пожал плечами.
— Нервы, — ответил он. — Если бы вы сейчас стали задавать ей вопросы, минут через десять она была бы на грани истерики. Я этого допустить не могу. Если хотите, можете прислать полицейского врача. Я готов поделиться с ним своими соображениями. На предварительном дознании она не присутствовала по той же причине.
— Как долго это может продлиться? — спросил Крэддок.
Гилхрист посмотрел на него и улыбнулся. Улыбка у него была приятная.
— Хотите знать мое мнение не как врача, а просто как человека? В ближайшие двое суток непременно наступит момент, когда она не только будет готова встретиться с вами, но и будет умолять об этом. Ей захочется задавать вопросы. Она захочет сама отвечать на ваши вопросы. Все они такие! — Он подался вперед. — Я попытаюсь по мере возможности объяснить вам, инспектор, что заставляет этих людей вести себя подобным образом. Жизнь в мире кино — это жизнь в постоянном напряжении, и чем больше тебе сопутствует удача, тем больше напряжение. Живешь все время, весь день на виду у публики. Работа на съемочной площадке тяжелая, монотонная, растягивающаяся на долгие часы. Приходишь с утра, сидишь, ждешь. Отрабатываешь свой эпизод, который снимают и переснимают бессчетное число раз. Если репетируешь в театре, чаще всего приходится репетировать целый акт или по крайней мере часть акта. Там все выдержано в логической последовательности и все более или менее ясно и понятно. На съемках в кино нет никакой последовательности. Это очень монотонное, изнуряющее занятие. Изматывает до предела. Конечно, при этом живешь в роскоши, есть успокоительные средства, ванны, кремы, присыпки и врачебный уход, есть возможность пойти на прием, вокруг тебя люди, и ты постоянно на виду у всех. Но нет времени отдохнуть, нет времени хоть когда-нибудь расслабиться…
— Это понятно, — вставил Крэддок. — Да, я все прекрасно понимаю.
— И еще одно, — продолжал Гилхрист. — Если тебе удается сделать карьеру, значит, ты принадлежишь к определенной породе людей, которых, как я знаю по опыту, постоянно мучает неуверенность в себе. Ужасное чувство несостоятельности, страха, что не сможешь сделать того, что от тебя потребуется. Говорят, актеры и актрисы тщеславны. Неправда. Они не самовлюбленны, они одержимы собой. И им постоянно нужно одобрение. Их нужно непрерывно ободрять. Спросите Джейсона Радда. Он вам скажет то же самое. Надо заставить их поверить, что у них все получится, прогонять бесконечно одно и то же, подбадривая до тех пор, пока не добьешься нужного эффекта. Но они всегда сомневаются в себе. Все это делает их, говоря обычным, не профессиональным языком, нервными. Ужасно нервными! Просто ком нервов. И чем хуже у них нервы, тем лучше они работают.
— Любопытно, — проговорил Крэддок, — очень любопытно. — Он помолчал и добавил: — Хотя я не совсем понимаю, почему вы…
— Почему я стараюсь помочь вам понять Марину Грегг, — подхватил Морис Гилхрист. — Вы, разумеется, видели ее фильмы?
— Она отличная актриса, — признал Крэддок, — отличная. У нее есть индивидуальность, красота, гармоничность.
