Энтони Беркли - Осторожно: яд!
— И в то утро не было никаких назначений, вынудивших вас брать препараты из шкафа с ядами?
— Нет. Я близко к нему не подходил. Я вижу у вас на столе мой журнал назначений. Так вот там вы можете увидеть, что другие назначения не содержали никаких ядов. — Глен чуть улыбнулся.
— Да, да. А было ли вообще что-то необычное в изготовлении любого из лекарств в то утро? — продолжил коронер. — Извините, что я так на вас давлю, но вы должны понять, что у меня не должно оставаться никаких сомнений.
— Я все понимаю, — приветливо отозвался Глен. — Нет, насколько я помню, ничего необычного не было, ни в малейшей степени… кроме, пожалуй, — он опять чуть улыбнулся, — того, что емкости с некоторыми ингредиентами были почти пустые. Сестра не успела их наполнить, мне пришлось это сделать самому.
— А… — Коронер ухватился за это замечание. — А не могло случиться, что вы ошиблись и что-то не туда насыпали?
— То есть перепутал шкаф с ядами со шкафом с другими ингредиентами? — спросил Глен улыбаясь. — Думаю, нет. Если бы такое случалось, то половина Аннипенни была бы уже мертва. Кроме того, я пополнил запасы после того, как сделал эти лекарства, не раньше.
— Понимаю. Тогда, я думаю, мы можем быть совершенно уверены, что покинувший ваш кабинет флакончик с лекарством не содержал ничего, что могло бы причинить больному вред. И когда вы его отправили?
— В тот день мальчик-посыльный забрал у меня четыре флакончика с лекарствами в четверть одиннадцатого. Возможно, на пять минут позже.
— Да, есть подтверждения, что он доставил лекарство в дом мистера Уотерхауса вскоре после половины одиннадцатого. Флакончик был запечатан?
— Я заткнул его пробкой, завернул и запечатал. На пакете написал фамилию мистера Уотерхауса.
— В пути, надеюсь, с флакончиком никаких манипуляций не производили. — Коронер задумчиво посмотрел на Глена. — Доктор Брум, после смерти мистера Уотерхауса этот флакончик никто не видел. Вы не знаете, что с ним случилось?
— К сожалению, нет. Могу только сказать, что поздно вечером пятого сентября флакончика в спальне мистера Уотерхауса уже не было. Я его искал, чтобы дать больному лекарство.
— Вы спрашивали его о флакончике?
— Да. Он сказал что флакончик где-то здесь, но я его не нашел.
— Очень любопытно. Еще один вопрос, доктор Брум. Миссис Уотерхаус с вами обсуждала вопрос кремации ее супруга?
— Обсуждала.
— Она желала его кремировать?
— Во всяком случае, не возражала. Она спрашивала моего совета.
— И что вы посоветовали?
— Я посоветовал кремацию, поскольку таково было желание самого мистера Уотерхауса. Однако в конце концов миссис Уотерхаус решила этого не делать.
— Понимаю. Спасибо, доктор Брум.
— Слава Богу, кончилось, — пробормотал Глен, вернувшись на свое место.
Перед коронером его сменила Рона.
Ее показания не содержали ничего нового. Она коротко рассказала о болезни Джона и его смерти, объяснила, как получилось, что она стала за ним ухаживать. Подтвердила показания брата относительно обстановки в его кабинете, пояснила, как получилось, что в то утро он готовил лекарство для Джона вместо нее. Насчет флакончика Рона сказала, что в спальне больного его не видела. Насчет промывания желудка и уколов коронер ничего не спросил, видимо, не знал. Значит, о своих действиях до прибытия брата Рона полицейским не рассказала. И правильно сделала. Коронер начал бы придираться. Ведь у нее не было медицинского образования, хотя я бы доверился ей без всяких сомнений.
Рона подробно описала состояние Джона, когда пришла к ним в тот вечер прямо со станции. Поезд из Торминстера прибыл в пять пятьдесят семь.
Коронер задал ей еще пару вопросов относительно намерения Анджелы кремировать тело супруга. Понимая, куда он клонит, Рона твердо заявила, что Анджела на кремации ни в коей мере не настаивала. Ей было все равно.
Коронер намеревался уже отпустить Рону, но затем, подумав, задал еще вопрос:
— Мисс Брум, в разговоре с вами мистер Уотерхаус упоминал, что пятого сентября вместо предписанной дозы выпил половину флакончика?
— Нет, — ответила она.
На ее место коронер вновь вызвал Глена и задал ему тот же вопрос.
Глен ответил утвердительно.
— Он объяснил, почему так сделал?
— Мистер Уотерхаус сказал, что надеялся таким способом унять возникшую острую боль.
— На этикетке флакончика было написано точное предписание?
— Конечно. Одна столовая ложка каждые четыре часа.
— Как вы отреагировали, когда узнали, что мистер Уотерхаус сделал?
— Я сказал ему, что это глупо и что, слава Богу, лекарство не содержит никаких сильных компонентов.
— Но это вас не встревожило?
— Нет. Вреда он себе таким способом причинить не мог.
— Благодарю вас, доктор Брум. Это все.
Затем место свидетеля занял испуганный мальчик, доставивший Уотерхаусу лекарство. Он уточнил, что передал его в половине одиннадцатого.
Мальчика отпустили, и затем наконец пришел момент, который я предвкушал без особой радости.
— Следующим, — объявил коронер, — приглашается мистер Сьюэлл.
Глава восьмая
Флакончик нашелся
Однако мои мучения отложили. Я не успел дойти до места свидетеля, как коронер, пошептавшись с разными значительными лицами, собравшимися вокруг его стола, объявил перерыв на обед. И мы с напряженными лицами людей, привыкших к вниманию публики, протолкнулись через толпу и направились по домам. Гарольд пошел в другую сторону, а Глену и Роне некоторое время было с нами по пути.
— Ну и какое у тебя, мой друг, впечатление от всего этого? — спросила Рона, когда мы отошли подальше от толпы.
— Пока… — начал я, но она меня оборвала.
— А то, что они с очевидностью нацелились на Анджелу, как тебе это нравится?
— Ну как это может нравиться, когда коронер пытается внушить присяжным, что яд в лекарство добавила Анджела?
— Вот именно. Посмотрим, насколько он преуспеет. Как ты думаешь, Глен?
Тот очнулся от размышлений.
— Вряд ли они вынесут обвинительный вердикт. Там в жюри есть хорошие парни, которые любили Джона и не хотели бы видеть его жену на скамье подсудимых. Но держать пари на этот счет я бы не стал.
— Многое зависит от других свидетелей, — сказала Рона, — например, от Френсис и Дугласа.
Моя жена поежилась.
— Рона, тебе Джон действительно ничего не говорил о том, что выпил половину флакончика?
— Говорил, — спокойно ответила та. — Но я не считаю зазорным давать ложные показания, если это помешает судебной ошибке.
