Джеймс Чейз - Игра без правил
Я отступил на шаг от Анни.
– Гарри, ты ведь носил ему чай? Ведь ты за этим туда ходил, я это видела.
– Нет, я не давал ему чай. Я не видел его.
– Но ты говорил, что носил ему чай.
– Разве? Я не помню, чтобы так говорил. Я не дал ему чай: я его поискал, но не нашел.
Я не думал, что говорю. Все, о чем я мог думать, заключалось в словах «Билл мертв, и ты в этом виноват». Если бы я с самого начала предупредил его, а не думал лишь о себе и о своей шкуре, он бы остался жив. Анни в гневе сжала кулачки и воскликнула:
– Гарри! Ты меня обманываешь! Скажи правду хотя бы мне! Скажи мне ее, Гарри! Ты знаешь, что я тебя люблю и все для тебя сделаю. Что ты делал в конторе прошлой ночью?
Первый шок уже прошел, и я почувствовал, как во мне поднимается волна холодной, убийственной ярости против Дикса и его гнусной компании. Даже если это будет мое последнее дело в жизни, все равно я найду и убью его! , – Гарри!
Я так взглянул на Анни, что она отступила назад.
– Не смотри на меня так. Что с тобой? О чем ты сейчас думаешь? Скажи мне.
Я спокойно сказал:
– Да, как раз теперь пора сказать тебе правду. Вчера я был на почтовой станции для того, чтобы вывести из строя сигнализацию почтового фургона, на котором ездил Билл, если хочешь знать.
Анни закрыла глаза, подняла руки к груди и застыла, потрясенная и неподвижная. Потом она внимательно посмотрела на меня.
– Зачем ты это сделал?
– Потому что у меня не хватило мужества отказаться, Анни. Вот почему я это сделал.
– Значит, это ограбление совершил Дикс со своими дружками?
– Да.
– И эта девица с ними?
– Да.
– Как ты мог!
– Я не сдержал своего слова, Анни. Когда ты уехала к матери, я пошел к ней. Дикс меня выследил. Если бы я отказался выполнить его требование и не повредил бы сигнализацию, он показал бы тебе доказательства моей неверности. А это очень некрасивые и грязные доказательства. У меня не нашлось бы сил смотреть тебе в глаза, если бы ты увидела это. Потому я и исполнил его приказ.
Крепко сжав свои кулачки, Анни присела, упершись в край стола.
– Я полагал, что избавил Билла от опасности. Я бы не сделал этого, если бы знал, что могу причинить ему вред.
– Значит, его мать здорова?
– Да. Я солгал, чтобы Билл покинул Лондон. До сих пор не знаю, почему он вернулся: ведь я сам посадил его в поезд.
– Но он все-таки вернулся, Гарри.
– Анни, я не жду, что ты меня простишь, но мне очень тяжело. Глория для меня ничто, это лишь тело и ничего больше. Все это было как наваждение.
Анни встала, подошла к окну и прижалась к стеклу головой.
– Что ты собираешься делать, Гарри?
– Я хочу разыскать Дикса. Тебе, пожалуй, лучше уехать к матери...
При этих словах она вздрогнула и повернулась ко мне.
– Почему ты хочешь найти Дикса? Пусть его ищет полиция. Тебе надо подумать о себе. Ты что, не понимаешь, насколько это серьезно?
– Ты имеешь в виду, что меня арестуют? Это я понимаю. Но сначала я разыщу Дикса.
В это время Анни заметила какое-то движение на улице и посмотрела в окно.
– Сюда возвращаются полицейские. Я присоединился к ней, но успел увидеть только двух полицейских в форме, входивших в гараж.
– Успокойся, дорогая, – мне захотелось обнять Анни, но я не посмел. – Не бойся. Я только спущусь и поговорю с ними.
Я прошел через комнату и стал спускаться по лестнице, не оглядываясь на Анни. Полицейские как раз стояли перед входом, когда я распахнул дверь.
– Мистер Коллинз?
– Да, вы не ошиблись.
– Я сержант Холлис из розыскной службы, а это констебль Дэвис. Я веду расследование ограбления почтового фургона Думаю, что вы можете помочь следствию. Я уже знаю, что вы были другом охранника Метса, убитого сегодня утром.
Я внимательно посмотрел на них: рослые, в одинаковых мешковатых костюмах, чуть грузные ребята. Сержант был помоложе. На его резко очерченном лице не выражалось ничего. Глаза были настороженные, но спокойные.
– Да, я был его другом.
– Мистер Коллинз, вам придется пройти с нами в участок Старший полицейский офицер хочет с вами побеседовать. Мне вдруг все стало безразличным.
– Мне нельзя надолго отлучаться из гаража. Может, он сам сможет сюда подъехать?
– У вас есть помощник?
Я колебался. Идти с ними мне вовсе не хотелось, но ведь они могли меня и не спрашивать, а потащить насильно в участок Не стоит их настораживать.
– Хорошо, за всем присмотрит жена.
– У нас машина. Вас потом привезут, это ведь ненадолго.
– Хорошо, я только предупрежу жену.
Я посмотрел на них:
– Может, вы хотите пройти со мной? Сержант позволил себе безразличную улыбку.
– В этом нет необходимости, мистер Коллинз. Когда я поднимался в квартиру, то думал, что если бы полиция меня подозревала, то они арестовали бы меня сразу. Анни ожидала меня на площадке.
– Полицейские хотят, чтобы я отправился с ними в участок, – сказал я, понизив голос. – Я скоро вернусь.
Анни смотрела на меня испуганными глазами. Чтобы ее успокоить, я выдавил из себя некое подобие улыбки.
– Они привезут меня потом обратно. Анни молча схватила меня за рукав, завела в столовую и прикрыла за нами дверь.
– Они тебя подозревают?
– Не думаю. Тогда они поднялись бы за мной. Не беспокойся, я скоро вернусь.
– Гарри, мы должны быть вместе! Я не оставлю тебя одного! То, что случилось, для меня ничего не значит. Нам предстоит борьба.
Мне показалось, что я ослышался:
– Но я причинил тебе столько горя!
– Не надо об этом. Я так боюсь за тебя! Подумай, что ты скажешь там. Я буду молиться за тебя!
Я крепко обнял ее и поцеловал в ледяные губы.
– Никого у меня нет в мире, кроме тебя, Анни. Я люблю лишь тебя и всегда любил только тебя.
Анни нежно прижалась ко мне, держа мою руку в своей.
– Все обойдется, девочка, – я снова обнял ее и слегка подтолкнул к двери, – я скоро вернусь. Я быстро спустился вниз.
– В дорогу, сержант.
Дорога в участок заняла несколько минут.
– Сюда, мистер Коллинз, – показал сержант, выбравшись из машины.
Он быстро провел меня вверх по лестнице к двери с красовавшейся на ней табличкой «Суперинтендант Дж. В. Роусон». Он взялся за ручку и распахнул передо мной дверь.
– Мистер Коллинз, сэр.
Я прошел в небольшой кабинет. Прямо передо мной находился стол, заваленный кучей бумаг Обстановку комнаты дополняли старое кресло у окна, стул, а остальное место было занято стеллажами со множеством полок За столом сидел широкоплечий мужчина, уже начинающий лысеть. Ему можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Глаза у него были необыкновенно синими. Он встал, протянул мне руку, и его простое лицо осветилось улыбкой.
