Жорж Сименон - Мегрэ у министра
На четвертом этаже Мегрэ нагнал Лапуэнта, так как в его квартирах на третьем никого не оказалось дома.
За дверью каждой квартиры шла своя особая жизнь, как бы выключенная из жизни дома и города. На каждом этаже был свой запах, в каждой квартире свои обои, но жильцы были примерно одинаковые: работящие, честные люди, которые всегда немножко побаиваются полиции.
Мегрэ вступил в неравный бой с глухой старухой, которая не впускала его в квартиру и заставляла повторять каждый вопрос по нескольку раз. Одновременно он прислушивался к разговору Лапуэнта в квартире напротив.
— Почему вы требуете, — кричала старуха, — чтобы я открыла вам дверь? Эта ведьма консьержка, небось, обвиняет меня в том, что я подсматриваю за соседями?
— Да нет, мадам. Вас ни в чем не обвиняют.
— Тогда почему полиция приходит ко мне и допрашивает?
— Мы пытаемся установить личность одного человека…
— Какого человека?
— Человека, которого мы не знаем, но которого ищем.
— Кого вы ищете?
— Одного человека.
— А что он сделал?
Комиссар предпринял новую попытку втолковать ей, но в это время дверь напротив открылась. Лапуэнт сделал знак, что у него есть новости, и Мегрэ сразу оставил в покое раздосадованную старуху.
— Познакомьтесь с мадам Годри, патрон. Ее муж работает в банке на Итальянском бульваре. Сыну пять лет.
Мегрэ увидел малыша, который стоял позади матери, держась обеими ручонками за юбку.
— Она иногда посылает мальчика в ближайшую лавку, но только в такую, которая находится на этой стороне бульвара.
— Я не позволяю ему переходить улицу одному. Когда он выходит, я всегда оставляю дверь приоткрытой. И вот во вторник…
— Вы услышали, что кто-то поднимается по лестнице?
— Да. Я ждала Боба. Сначала я подумала, что это он. Большинство пользуется лифтом, но я ему еще не разрешаю.
— А я умею! — заявил мальчуган. — Я уже поднимался в нем.
— И был наказан за это. Короче, я выглянула как раз в тот момент, когда какой-то мужчина шел по площадке, направляясь на пятый этаж.
— В котором часу это было?
— Что-то около половины одиннадцатого. Я только что поставила на огонь рагу.
— Он заговорил с вами?
— Нет. Сначала я увидела только его спину. На нем было бежевое легкое пальто, кажется, из габардина, я не очень присматривалась. Он был широкоплечий, с довольно толстой шеей.
Она бросила взгляд на шею Мегрэ.
— Моих размеров?
Она запнулась, покраснела.
— Не совсем. Он немного моложе. Лет сорока, я думаю. Я увидела его лицо, когда он дошел до поворота лестницы. Он тоже бросил на меня взгляд и, казалось, был недоволен, что я смотрю на него.
— Он остановился на пятом этаже?
— Да.
— Позвонил в какую-нибудь дверь?
— Нет. Вошел в квартиру господина Пуана, хотя ему понадобилось некоторое время, чтобы открыть дверь.
— Как если бы он пробовал разные ключи?
— Мне трудно сказать, но, скорее, это производило впечатление, что он не очень привык к замку.
— Вы видели его, когда он уходил?
— Нет, он спустился на лифте.
— Через какое примерно время?
— Минут через десять.
— Вы все это время были на площадке?
— Нет. Но Боб все никак не возвращался, и дверь была приоткрыта. Я услышала, как лифт поднялся, остановился на пятом этаже, а потом спустился вниз.
— Кроме того, что он полный, вы могли бы что-нибудь еще сказать о нем?
— Это очень трудно. Я только заметила, что у него хороший цвет лица, как у человека, который любит поесть.
— Очки?
— Кажется, нет. Точно, нет.
— Он курил трубку, сигарету?
— Нет… Подождите… Я почти уверена, что он курил сигару. Мне это бросилось в глаза, так как мой деверь…
Все, включая и сигару, соответствовало приметам, которые хозяин бара на улице Жакоб сообщил о человеке, уведшем Пикмаля. Приметы эти могли подходить и к неизвестному, который на улице Вано залез в квартиру к мадемуазель Бланш.
Через несколько минут Мегрэ и Лапуэнт были уже на улице.
— Куда поедем?
— Подбрось меня на набережную. А сам поезжай на улицу Вано и улицу Жакоб. Проверь, не курил ли тот человек сигару.
Когда Мегрэ вернулся к себе в кабинет, Люка уже раздобыл фото, на котором Пикмаль, к сожалению, стоял во втором ряду, но снимок был достаточно четким, чтобы специалисты смогли сделать то, что нужно.
Мегрэ явился к начальнику Уголовной полиции, где провел около получаса, вводя его в курс событий.
— Это мне больше нравится! — выдохнул шеф, кома комиссар кончил свой рассказ.
— И мне тоже.
— Я совсем успокоюсь, когда мы узнаем — если вообще узнаем, — кто этот тип.
Оба думали об одном и том же, но предпочли не говорить об этом. Не исключено, что человек, на след которого они трижды натыкались, — их коллега с улицы Соссэ.
У Мегрэ там были приятели, особенно один, по фамилии Катру; он даже крестил его сына. Но обратиться к нему Мегрэ не решался. Если Катру что-нибудь знает, Мегрэ рискует поставить его в неловкое положение.
Фотография Пикмаля появится в вечерних газетах. И так ли уж это будет забавно, если человек, которого разыскивает Уголовная полиция, находится в Сюртэ?
Они ведь могут тут же «изъять его из обращения», так как он слишком много знает. Возможно, его доставили на улицу Соссэ и пытаются из него что-то вытянуть.
Газеты скоро сообщат, что этим делом занялась Уголовная полиция, в частности Мегрэ.
Сюртэ может, и никто ее в этом не упрекнет, через несколько часов после такого сообщения объявить, что задержала Пикмаля.
— Но вы точно уверены, — настаивал шеф, — что Пуан не виляет и ничего от вас не скрывает?
— Могу поклясться в этом.
— А те, кто его окружает?
— Мне кажется, тоже. Я интересовался каждым из них. Разумеется, я не все знаю про их жизнь, но то, что мне известно, заставляет думать, что преступника надо искать в другом месте. Письмо, которое я показывал вам…
— Маскулен?
— Вне всякого сомнения, он замешан в этой истории. Доказательством служит письмо.
— Что вы собираетесь предпринять?
— Возможно, мне это ничего не даст, но у меня почему-то появилось желание посмотреть на него вблизи. Для этого мне достаточно пойти позавтракать на Площадь Победы в «Камбалу», где, говорят, он обосновался.
— Будьте осторожны.
— Постараюсь.
Мегрэ зашел к инспекторам, чтобы дать кое-какие указания. Лапуэнт только что вернулся.
— Ну, как насчет сигар?
— Удивительно, что такую деталь заметила женщина. Хозяин бистро не смог сказать, что курил тот человек: трубку, сигару или сигарету, хотя он и провел у стойки более четверти часа. Но все-таки хозяин больше склоняется к сигаре. А консьержка в доме мадемуазель Бланш весьма категорична.
