Дороти Сэйерс - Встреча выпускников
— Вы были бы полностью правы, сказав, что я ещё больше осложнял обстановку, увиваясь вокруг вас.
— Неужели? Вы ожидали, что я скажу вам, что вы ставите под угрозу мою репутацию, когда у меня нет ничего, что можно было бы скомпрометировать? Сказать, что вы спасли меня от виселицы, за что, конечно, большое спасибо, но оставили у позорного столба? Сказать, что моё имя в грязи, но любезно предложить рассматривать её как лилии? Я ещё не совсем такой лицемер.
— Понимаю. Простой факт: всё, что я делаю, усложняет вашу жизнь и добавляет горечи. Очень великодушно с вашей стороны этого не говорить.
— Почему вы настаивали на том, чтобы увидеть эту открытку?
— Потому, — сказал он, зажигая спичку и поднося пламя к уголку открытки, — что, хотя я готов обратиться в бегство от бандитов с оружием, я предпочитаю смотреть другим проблемам в лицо. — Он положил горящую открытку на поднос и раздробил пепел, что напомнило о листке, который она нашла в своем рукаве. — Вам не в чем себя упрекнуть, вы ничего не говорили, я всё узнал сам. Я должен признать поражение и распрощаться. Итак, мне уйти?
Официант клуба поставил бренди. Харриет, устремив взгляд на свои руки, сидела, сплетя вместе пальцы. Питер в течение нескольких минут смотрел на неё, а затем мягко сказал:
— Не нужно делать из этого такой трагедии. Кофе стынет. В конце концов, знаете, утешает, что меня победили не вы, а судьба. Я вновь восстану со своим непоколебленным тщеславием, а это кое-что значит.
— Питер. Боюсь, я не очень последовательна. Я приехала сюда сегодня вечером с решительным намерением сказать вам, чтобы вы бросили всё это дело. Но я хотела вести свой собственный бой. Я… я, — она подняла глаза и продолжила с дрожью в голосе — я прокляну себя, если вас отнимут у меня бандиты или авторы анонимок!
Он выпрямился так резко, что его удовлетворённое восклицание на полпути перешло в мучительный стон.
— О, проклятый лейкопластырь! Харриет, а у вас ведь есть мужество! Дайте руку, и будем бороться, пока не падём. Нет! Ничего подобного. В этом клубе нельзя кричать. Этого никогда не происходило, и, если вы меня опозорите, я рассорюсь с Комитетом. Они, вероятно, прикажут закрыть все дамские комнаты.
— Извините, Питер.
— И не кладите сахар в мой кофе.
Позже этим вечером, позволив сильным рукам извлечь стонущего Питера из затруднительных глубин автомобильного кресла и предоставив ему немного отдыха от мук, вызванных несчастной любовью и лейкопластырем, она имела время поразмыслить и пришла к выводу, что если судьба и одержит победу над одним из них, это будет не Питер Уимзи. Он слишком хорошо знал борцовскую уловку, позволяющую победить соперника, используя его собственную силу. Всё же она была уверена, что, если бы, когда он сказал «Мне уйти?», она вежливо и твёрдо ответила бы: «Мне жаль, но думаю, что так будет лучше», — это было бы желательным окончанием проблемы.
— Хотелось бы, — сказала она подруге по европейскому турне, — чтобы он как-то определился.
— Но он так и сделал, — ответила подруга, которая была здравомыслящим человеком. — Он знает, чего хочет. Проблема в том, что ты не знаешь. Понимаю, что не приятно разрывать отношения, но не понимаю, почему именно он должен сделать за тебя всю грязную работу, тем более, что он не хочет, чтобы это произошло. Что касается анонимных писем, мне кажется довольно смешно обращать на них хоть какое-то внимание.
Легко было так говорить подруге, не имеющей уязвимых точек в своей бурной и насыщенной жизни.
— Питер сказал, что я должна нанять секретаршу и избавиться от них.
— Хорошо, — сказала подруга, — по крайней мере, это — практическое предложение. Но полагаю, поскольку это его совет, ты отыщешь какую-нибудь нетривиальную причину, чтобы им не воспользоваться.
— Я не настолько плоха, — сказала Харриет и наняла секретаршу.
Таким образом дела шли в течение нескольких месяцев. Она не прилагала дополнительных усилий, чтобы обсудить противоречивые требования сердца и ума. Эта линия разговора вела к рискованному переходу на личности, в котором он, обладая более живым остроумием и лучшим самообладанием, всегда мог загнать её в угол, не подставляясь сам. Только чисто брутальным взломом могла она пробить его защиту, а она начала побаиваться этих диких импульсов.
В это время она не слышала никаких новостей из колледжа Шрусбери за исключением того, что однажды в осеннем семестре в одной из наиболее глупых лондонских ежедневных газет проскочил абзац об «одеянии студиентесс», в котором миру сообщалось, что кто-то сжег мантию во дворике Шрусбери и что, по слухам, «леди глава» приняла дисциплинарные меры. Женщины, конечно, всегда были лакомым кусочком для новостей. Харриет написала в газету едкое письмо, объясняя, что по-английски правильнее писать «студентка», но не «студиентесса», и что правильно называть доктора Бэринг «директором». Единственным результатом была заметка под заголовком «Леди-студент» и ссылка на «милых учащихся девушек».
Она сообщила об этом Уимзи, который, как оказалось, был самым близким мужчиной, с которым можно было поделиться, поскольку встреченная в газете вульгарность была типичным отражением отношения среднего мужчины к интеллектуальным интересам женщины. Он ответил, что невежливость всегда его ранила, но намного ли всё это хуже описания иностранных монархов, в котором их называют по имени, но без указания титула?
Однако приблизительно за три недели до конца пасхального семестра, внимание Харриет вновь обратилось к делам колледжа, причём наиболее личным и волнительным образом.
Февраль рыдал и бурями прокладывал свой скорбный путь в март, когда она получила письмо от декана.
Моя дорогая мисс Вейн!
Я пишу, чтобы спросить, не сможете ли вы приехать в Оксфорд на открытие канцлером нового крыла библиотеки в следующий четверг. Как вы знаете, этот день всегда был датой официального открытия, хотя мы надеялись, что сами здания будут готовы к заселению в начале этого семестра. Однако из-за споров с фирмой подрядчиком и несвоевременной болезни архитектора мы ужасно задержались и оказались готовы только к последнему сроку. Фактически, художественное оформление внутри первого этажа ещё не завершено. Тем не менее, мы не смогли упросить лорда Оукэппла изменить дату, поскольку он очень занятой человек, и, в конце концов, главное — это сама библиотека, а не помещения для персонала, как бы они, бедняжки, не нуждались в новом жилье.
Мы — я выступаю от имени доктора Бэринг и от себя — очень хотим, чтобы вы приехали, если сможете найти время (хотя, конечно, у вас много обязательств). Мы будем очень рады вашему совету по поводу одного в высшей степени неприятного события, которое здесь произошло. Не то, чтобы мы ожидали, будто автор детективных романов может быть практикующим полицейским, но я знаю, что вы принимали участие в одном реальном расследовании, и уверена, что вы знаете намного больше нашего о поиске преступников.
