Ночь Бармаглота (ЛП) - Браун Фредерик

В этот момент я понял, что сказанное им только что было вопросом, и извинился.

— Часы на вашей каминной полке, — повторил он, — идут верно?

Я постарался сосредоточить взгляд на них. Без десяти минут двенадцать.

— Да, верно, — сказал я. — Ещё рано. Конечно, вам незачем думать об уходе. Я пока немного охмелел, но...

— Сколько времени нам потребуется, чтобы добраться туда? У меня, конечно, есть указания, как туда доехать, но вы, возможно, рассчитаете необходимое нам время лучше меня.

Секунду я смотрел на него пустым взглядом, пытаясь понять, о чём он говорит.

Затем вспомнил.

Мы направлялись в дом с привидениями охотиться на Бармаглота или кого-то вроде.

Глава девятая

Быть может, вы не поверите, что я мог забыть об этом, но я забыл. С тех пор, как я ушёл из дома, и до того момента, как вернулся, произошло столько всего, что, пожалуй, лишь чудом я помнил даже своё имя — и Иегуди.

Без десяти минут двенадцать, а нам, по его словам, надо там быть в час.

— У вас есть машина? — спросил я.

Он кивнул.

— В паре домов ниже. Я вышел не там, где надо, чтобы посмотреть номера домов, но оказался достаточно близко, чтобы не перегонять машину.

— Тогда мы доберёмся туда минут за двадцать-тридцать, — ответил я.

— Отлично, доктор. Тогда, рассчитывая на полчаса, у нас есть ещё сорок минут.

Приступ хмеля быстро проходил, но на сей раз я наполнил только его стакан. Я хотел протрезветь слегка, а не до конца, поскольку, протрезвей, я мог бы одуматься и решить, что не поеду, а этого я не хотел.

Смит, не глядя на меня, откинулся на спинку кресла, а я смотрел на него и задавался вопросом, что я делаю, слушая его абсурдную историю о «Стрижающих мечах» и старом доме Уэнтвортов.

Он не был сбежавшим сумасшедшим, но это не значило, что он не сбрендил — а я и того больше. Какого чёрта мы собираемся там делать? Попытаемся выманить из норы Брандашмыга? Или пройдём сквозь зеркало, или нырнём в кроличью нору, отправляясь охотиться на нечто в его родной стихии?

Ну, пока я не протрезвел настолько, чтобы всё испортить, дела шли замечательно. Безумный или нет, я отлично проводил время. Лучшее с того Хеллоуина почти сорок лет назад, когда мы... Но не стоит об этом; признак старости — вспоминать о том, что ты делал в молодости, — а я еще не стар. По крайней мере, не сильно.

Да, мои глаза снова нормально фокусировались, но туман всё ещё висел в комнате, и я понял, что это не туман, а дым. Я покосился на окно и подумал, достаточно ли сильно я хочу его открыть, чтобы встать и сделать это.

Окно. Чёрный квадрат, обрамляющий ночь.

Полночь. С кем ты в полночь? С Иегуди. Кто такой Иегуди? Человечек, которого там не было. Но у меня есть карточка. Посмотри-ка, док. Хм-м-м. Какой у тебя номер жучка? Мой номер жучка?

И чёрная ладья берёт белого коня.

Дым определённо слишком помутнел, как и я сам. Я подошёл к окну и поднял нижнюю створку. Свет позади меня превратил её в зеркало. В нём было моё отражение. Незначительный человечек с седеющими волосами, в очках и с сильно перекошенным галстуком.

Он улыбнулся мне и поправил свой галстук. Я вспомнил тот стишок Кэрролла, что цитировал мне в начале вечера Эл Грейнджер:

И это заставило меня думать про Эла Грейнджера. Я задавался вопросом, есть ли ещё шанс, что он появится. Я говорил ему, что он может прийти в любое время до полуночи, а она уже наступила. Теперь мне хотелось, чтобы он пришёл. Не ради шахмат, как мы планировали, а чтобы поехать с нами в экспедицию. Не то чтобы я боялся, но мне, пожалуй, хотелось, чтобы Эл Грейнджер появился.

Мне пришло в голову, что он мог зайти или позвонить, а Иегуди забыл упомянуть об этом. Я спросил его.

— Нет, док, — покачал он головой. — Никто не приходил, а единственный звонок был ваш, перед тем, как вы вернулись.

Так и будет, разве что Эл покажется в ближайшие полчаса или я позвоню ему. А я не хотел этого делать. Я уже достаточно выказал себя трусом за этот вечер.

И тут я ощутил некую пустоту...

Бог мой, я пуст. Я съел днём бутерброд, но прошло уже восемь часов, а с тех пор я ничего не ел. Неудивительно, что меня так разверло от последней выпивки.

Я предложил Иегуди совершить набег на холодильник, и он сказал, что ему это кажется прекрасной идеей. Такой она и была, поскольку оказалось, что голоден он не меньше меня. На двоих мы прикончили фунт варёной ветчини, большую часть ржаной буханки и средних размеров банку солений.

Когда мы закончили, была почти половина первого. Самое время выпить на посошок, что мы и сделали. С едой в желудке виски имело куда более приятный вкус и спускалось вниз куда легче предыдущих порций. Оно было таким вкусным, собственно говоря, что я решил взять с собой вторую, уже начатую нами, бутылку. В конце концов, мы можем угодить в метель.

— Вы готовы идти? — спросил Смит.

Я решил, что лучше закрыть окно. В его отражении я мог видеть стоящего за моим плечом у двери, дожидаясь меня, Иегуди Смита. Отражение было ясным и чётким; оно подчёркивало мягкую округлость его лица, дорожки, прочерченные смехом вокруг губ и глаз, округлую нелепость его тела.

И некий импульс заставил меня подойти и протянуть ему руку, и пожать его руку, удивлённо вложенную в мою. Мы не обменялись рукопожатием, знакомясь на крыльце, и что-то заставило меня сделать это теперь. Я не имею в виду, будто я ясновидящий. Нет, ведь тогда бы я никогда туда не пошёл. Нет, я не знаю, почему пожал ему руку.

Просто импульс, но я очень рад, что последовал ему. Так же, как рад, что накормил и напоил его, а не отпустил на страннул смерть трезвым или на пустой желудок.

И ещё больше я рад, что сказал:

— Смитти, ты мне нравишься.

Он выглядел довольным, но слегка смущённым.

— Спасибо, док, — произнёс он, но впервые его взгляд не встретился с моим.

Мы вышли, спустились по тихой улице туда, где он оставил свою машину, и тронулись.

Странно, как ясно помнишь одни вещи и как смутно — другие. Помню, что на приборной панели была кнопочная радиостанция и что нажата была кнопка «WBBM» [16], и что ручка переключения передач была из ярко отполированного оникса. Но не помню, была эта машина купе или седаном, и не имею ни малейшего представления, какой она была марки или цвета. Припоминаю, что двигатель был довольно шумным, что служит мне единственным ключом, была та машина новой или старой, и тот факт, что рычаг переключения передач помещался на полу, а не на подставке для рулевого колеса.

Помню, что вёл он хорошо и аккуратно, а говорил мало, быть может, из-за шумного мотора.

Я направлял его, но теперь не помню, да это и неважно, какую дорогу мы выбрали. Впрочем, вспоминаю, что я не заметил подъездной дорожки к старому поместью Уэнтвортов — сам дом стоял двольно далеко от дороги, и его не было видно из-за деревьев даже при дневном свете, — но чуть дальше я узнал ферму, где жили мои тётушка с дядюшкой много лет назад, и понял, что мы проехали цель.

Тогда он повернул назад, и на сей раз я заметил подъездную дорожку, так что мы свернули и подъехали по ней между деревьями к самому дому, где припарковались.

— Первые здесь, — во внезапной тишине произнёс Смит, выключая двигатель.

Я вышел из машины, не зная, зачем; или зная? Я взял с собой бутылку. Снаружи было так темно, что я не мог её разглядеть, наклоняя вверх прямо перед собой.