Агата Кристи - Хикори-дикори
– Лампочки и рюкзак, – задумчиво повторил Пуаро.
– Но мне до сих пор кажется, – сказала миссис Хаббард, – что Селия не имела отношения ни к рюкзаку, ни к лампочкам. Помните, она упорно твердила, что не прикасалась к рюкзаку?
– Вы правы. А потом, в скором времени, начались кражи, да?
– Господи, месье Пуаро, вы не представляете, как трудно сейчас вспомнить… Так, дайте сообразить… дело было в марте… нет, в феврале, в конце февраля. Да, кажется, Женевьев сказала, что у нее пропал браслет, числа двадцатого – двадцать пятого, через неделю после истории с лампочками.
– И потом кражи стали совершаться регулярно?
– Да.
– А рюкзак принадлежал Лену Бейтсону?
– Да.
– И он очень рассердился?
– Не судите его слишком строго, – с легкой улыбкой сказала миссис Хаббард. – У Лена Бейтсона такой характер. Он очень добрый, великодушный, терпимый, но при этом импульсивный и вспыльчивый мальчик.
– А какой у него был рюкзак?
– Самый обыкновенный.
– Вы не могли бы показать мне похожий?
– Конечно. Кажется, у Колина есть такой же. И у Нигеля. Да и у самого Лена тоже, ведь он купил себе новый. Студенты обычно покупают рюкзаки в лавке на нашей улице, в самом конце. Там продаются хорошие вещи для туристов, всякое снаряжение, шорты, спальные мешки… И все очень дешево, гораздо дешевле, чем в больших универмагах.
– Пойдемте посмотрим на рюкзак.
Миссис Хаббард любезно провела его в комнату Колина Макнаба. Колина не было, но миссис Хаббард сама открыла шкаф, нагнулась и вытащила рюкзак.
– Вот, пожалуйста, месье Пуаро. Пропавший был точь-в-точь такой же.
– А разрезать его нелегко, – пробормотал Пуаро, разглядывая рюкзак. – Тут маникюрными ножницами не обойдешься.
– О, что вы, конечно, дело это не женское. Тут нужна сила, и недюжинная.
– Вы правы.
– Ну а потом, когда нашли шарф Валери, тоже изрезанный на куски, я подумала, что… что у кого-то не все в порядке с психикой.
– Да нет, – сказал Пуаро, – по-моему, вы ошибаетесь, мадам. Сумасшествием тут и не пахнет. Я думаю, что некто действовал вполне осмысленно и целенаправленно. У него, так сказать, был свой метод.
– Я полностью полагаюсь на ваше мнение, месье Пуаро, – сказала миссис Хаббард. – Могу лишь сказать, что мне это не по душе. Насколько я могу судить, большинство наших студентов – хорошие ребята, и мне очень грустно думать…
Он выглянул в окно, посмотрел на садик, а потом, попрощавшись с миссис Хаббард, ушел.
Он направился вперед по Хикори-роуд, дошел до угла и двинулся дальше. Он легко узнал магазинчик, о котором говорила миссис Хаббард. В витринах были выставлены корзинки, рюкзаки, термосы, шорты, ковбойки, тропические шлемы, палатки, купальники, велосипедные фары, фонари – короче говоря, все необходимое для молодежи, увлекающейся спортом и туризмом. На вывеске стояло имя Хикса, а вовсе не Мабберли и не Келсо, отметил про себя Пуаро. Хорошенько рассмотрев витрины, Пуаро вошел в магазин и сообщил, что ему нужен рюкзак для племянника.
– Он занимается туризм, вы понимаете, – сказал Пуаро, стараясь как можно больше коверкать английский язык. – Он ходит ногами с другими студентами, и все, что ему надо, он носит на спине, а когда видит машины или грузовики, которые ездят мимо, он… как это… голосует.
Хозяин магазинчика, услужливый рыжеватый человечек, быстро сообразил, о чем речь.
– А, понятно, автостоп! – сказал он. – Сейчас вся молодежь ездит автостопом. Автобусы и железные дороги терпят большие убытки. А многие из ребят объездили автостопом всю Европу. Значит, вам нужен рюкзак? Какой? Обычный?
– Я так понимаю. Да. А у вас много рюкзаков?
– Как вам сказать… У нас есть пара суперлегких, для девушек. Но наибольшим спросом пользуются эти. Они хорошие, вместительные, прочные и, простите за нескромность, очень дешевые.
Он положил на прилавок брезентовый рюкзак, точно такой же, какой Пуаро видел в комнате Колина.
Пуаро повертел его в руках, задал пару пустых вопросов и в конце концов выложил на прилавок деньги.
– У нас их хорошо берут, – сказал человечек, упаковывая покупку.
– Здесь живет много студентов, да?
– Совершенно верно. У нас прямо студенческий городок.
– Кажется, и на Хикори-роуд есть пансионат?
– О да, кое-кто из молодых людей уже приобрел мои рюкзаки. И девушки, кстати, тоже. Ребята обычно приходят ко мне перед поездкой. А у меня гораздо дешевле, чем в больших магазинах, я так им и говорю. Ну вот, сэр, уверен, что ваш племянник останется доволен.
Пуаро поблагодарил его, взял сверток и ушел.
Но не прошел он и двух шагов, как кто-то хлопнул его по плечу. Это оказался инспектор Шарп.
– Вы-то как раз мне и нужны, – сказал Шарп.
– Ну как, закончили обыск?
– Закончить-то закончил, но ничего особенного не нашел. Знаете, тут есть вполне приличное кафе, где можно перехватить сандвич и выпить кофе. Если вы не очень заняты, то пойдемте со мной. Мне нужно с вами поговорить.
В кафе почти никого не было. Только двое мужчин несли свои тарелки и чашки к маленькому столику в углу. Шарп рассказал о своих беседах со студентами.
– Улики есть только против юного Нигеля. Но зато какие: целых три пузырька с ядами! Однако он вроде бы ничего не имел против Селии Остин, и, потом, будь он действительно виновен, вряд ли бы он стал так откровенничать.
– Но кто-то другой мог…
– Да. Надо же додуматься: держать яд в комоде! Идиот!
Потом Шарп рассказал о разговоре с Элизабет Джонстон.
– Если она не лжет и Селия действительно ей что-то говорила, то это очень важно.
– Очень, – кивнул Пуаро.
Инспектор повторил слова Селии:
– «Завтра я буду знать гораздо больше».
– Но до завтра бедняжка не дожила… А что вы нашли при обыске?
– Да были кое-какие неожиданности.
– Какие же?
– Элизабет Джонстон – член компартии. Мы нашли ее билет.
– Вот как? Интересно, – задумчиво произнес Пуаро.
– Неожиданно, правда? – сказал инспектор. – Я сам никогда бы не поверил, если бы не побеседовал с ней вчера. Элизабет – девушка незаурядная.
– Да, такие люди для партии неоценимы, – сказал Эркюль Пуаро. – У нее недюжинный ум.
– Ее членство в партии меня заинтриговало потому, – сказал инспектор Шарп, – что она никак не выражала своих политических пристрастий. Она не афишировала своих взглядов на Хикори-роуд. Думаю, к делу Селии Остин это не относится, но все равно любопытно.
– А что вы еще обнаружили?
Инспектор пожал плечами:
– У Патрисии Лейн в ящике комода лежал платок, сильно перепачканный зелеными чернилами.
– Зелеными? Стало быть, Патрисия Лейн залила конспекты Элизабет Джонстон, а потом вытерла руки платком? Но наверняка…
– Наверняка она не думала, что подозрения падут на ее драгоценного Нигеля, – подхватил инспектор.
– Невероятно! Впрочем, платок могли ей подбросить.
– Вполне.
– А что еще?
– Что еще? – Инспектор Шарп на мгновение задумался. – Отец Лена Бейтсона лежит в психиатрической больнице в Лонгвиз-Бейл. Конечно, при чем тут убийство Селии? И все же…
– Все же отец Лена психически болен. Возможно, это ни при чем, как вы изволили выразиться, но взять сей факт на заметку явно стоит. Интересно, какое конкретно у него заболевание?
– Бейтсон – милый юноша, – сказал Шарп, – но, конечно, он чересчур вспыльчив.
Пуаро кивнул. И вдруг живо припомнил слова Селии Остин: «Рюкзак я не трогала. Но наверняка его изрезали в порыве злости». Откуда она знала? Может, она видела, как Лен Бейтсон кромсал рюкзак?.. Он вновь взглянул на инспектора, который продолжал, усмехаясь:
– А у мистера Ахмеда Али ящики были забиты порнографическими журналами и открытками, так что понятно, почему он взбеленился, узнав об обыске.
– Многие студенты выражали недовольство?
– Кое-кто был против. С француженкой случилась истерика, а индус Чандра Лал угрожал международным скандалом. Среди его вещей мы обнаружили несколько политических брошюр антиправительственного содержания. А у одного африканца – весьма зловещие сувениры и фетиши. При обыске вскрываются совершенно неожиданные свойства человеческой души. Вы, наверное, слышали о буфете миссис Николетис?
– Мне рассказывали…
Инспектор Шарп ухмыльнулся:
– В жизни не видел столько бутылок из-под бренди! Она чуть с ума не сошла от ярости. – Он рассмеялся, но вдруг посерьезнел. – Однако того, что нам нужно, мы не нашли, – сказал он. – Никаких фальшивых документов.
– Ну, вряд ли фальшивый паспорт будет храниться на виду. Скажите, а вам не доводилось наведываться на Хикори-роуд по каким-нибудь паспортным делам? Примерно в последние полгода?
– Нет, но я приходил по другим делам.
Он подробно перечислил свои визиты на Хикори-роуд. Пуаро слушал его, наморщив лоб.
– Однако к нашему делу это не имеет отношения, – закончил инспектор.
Пуаро покачал головой:
– События выстраиваются в стройный ряд только тогда, когда их рассматриваешь с самого начала.
