Джон Карр - Смерть в пяти коробках
Но сам он по-прежнему молчал, уставившись в ветровое стекло. Он молчал, когда Мастерс остановился у гаража и распорядился убрать с дороги давленые фрукты. Он молчал, когда переодевался в гимнастическом зале имени Гарибальди и даже когда заглушал денежными купюрами горестные вопли хозяина фруктовой тележки. Он раскрыл рот лишь в два часа пополудни, когда машина остановилась перед домом Феликса Хея на Грейт-Рассел-стрит.
– Если я и был с вами груб, – обратился он к Марше, словно их разговор и не прерывался, – то лишь потому, что хотел услышать правду. Итак, мы приехали; теперь вы можете сказать мне правду, не так ли?
– Я? Но почему?
– Вы стояли у того уличного фонаря? – спросил Г. М., ткнув пальцем вперед.
– Да. – Марша поглядела на него с любопытством.
– Долго ли вы ждали на улице, прежде чем подвернулся доктор?
– Где-то чуть больше часа.
– Угу, – недовольно буркнул Г. М., но терпеливо продолжал: – Значит, вы видели убийцу. Вы не могли его не видеть!
Глава 8
ЗАПЕЧАТАННЫЕ КОРОБКИ
А в это время сержант уголовного розыска Роберт Поллард согласно приказу старшего инспектора Мастерса входил в контору Дрейка, Роджерса и Дрейка в «Грейз Инн».
Сержант посвятил утро собиранию всевозможных сведений о всех фигурантах дела. Результаты повергли его в тоску и изумление. Согласно тайным источникам с Флит-стрит, сэр Деннис Блайстоун был безупречен. Разумеется, всем было известно о том, что у него интрижка с миссис Синклер. Зато он активно занимался благотворительностью; у него была отменная репутация; он никогда не хвастал, не сорил деньгами, например он никогда не ездил на такси, если можно было добраться до места в автобусе, и так далее в том же духе.
Поскольку и миссис Синклер, и Бернард Шуман пользовались известностью в деловых кругах, Скотленд-Ярд располагал о них кое-какой информацией, как и журналисты – друзья Полларда. Владельцы самых сомнительных картинных галерей клялись и божились, что миссис Синклер чиста, как ангел. В их искренности невозможно было усомниться. Шуман оказался не просто кристально честным человеком; выяснилось, что в прошлом он крупно пострадал. Однажды загорелся его каирский склад; Шуман понес серьезные убытки, так как товар стоимостью в десять тысяч фунтов не был застрахован. Если верить отзывам дельцов из Сити, Феликса Хея тоже можно было причислять к лику святых.
Обычно биржевые маклеры не отличаются сентиментальностью. Но, выслушав восхваления в адрес покойного Хея, сержант только выругался про себя. Поллард устроился в полицию, мечтая о славе Шерлока Холмса, однако старший инспектор выказывал непростительное пренебрежение по отношению ко всем его блестящим теориям. Зато сейчас в голове сержанта забрезжили догадки, явно не совпадающие с мыслями Мастерса. Он считал, что Мастерс уделяет недостаточно внимания двум зацепкам: зонтику-шпаге и Марше Блайстоун.
Утром Поллард допрашивал сторожа дома на Грейт-Рассел-стрит, сварливого маленького ирландца. Тимоти Риордана, как и ночью, переполняли виски и враждебность, но он хотя бы мог связно выражаться. Сторож клялся и божился, что знать ничего не знает. В последний раз он видел Хея живым где-то в начале седьмого вечера. Хей спускался вниз, он собирался поужинать в городе. Увидев Риордана, Хей попросил его убрать в своей квартире, потому что вечером ждал гостей.
Убрал ли он в квартире? Да, убрал. Как только речь заходила об уборке, старый Тимоти становился еще сварливее и подозрительнее. Он убрал квартиру немедленно, а потом снова спустился к себе в подвал. Риордан не видел, как к Хею пришли гости, потому что лег спать в половине одиннадцатого.
Зонтик-шпага? Конечно, он его помнит. Он принадлежит самому мистеру Хею, и он (Тимоти Риордан) видел зонтик в квартире прошлой ночью, когда делал уборку.
Последнее показание заинтересовало Полларда. Мастерс, подумал сержант, так одержим атропином, что забыл об орудии убийства. Почему Хея вообще закололи зонтиком? И почему, убив Хея, преступник оставил зонтик на лестнице, у всех на виду?
Показаниями девушки также пренебрегли.
Поллард решил, что Марша Блайстоун не в его вкусе. Из двух женщин он предпочел бы миссис Синклер. Порасспросив приятелей с Флит-стрит, сержант узнал, что миссис Синклер успела похоронить двух мужей. Последний был намного старше ее; кажется, у него было свое дело. Об этом человеке никто решительно ничего не помнил, за исключением того, что на теннисном корте он выказывал поразительное проворство. По всей Ривьере за миссис Синклер тянулся длинный шлейф поклонников; один из них был богатый итальянец, который за ужином в Монте-Карло так перевозбудился от ее чар, что у него случился удар, сведший беднягу в могилу.
Поллард вполне понимал итальянца. В Марше Блайстоун было слишком много мальчишеских черт, а женщины-мальчики не нравились сержанту. Разумеется, он не мог отрицать того, что Марша очень хорошенькая. Однако сержанту не нравились ее склонность к лукавству, частые смены настроения и всплески эмоций. Он был совершенно уверен, что ей ничего не стоит солгать.
Несомненно, Фергюсон важный свидетель, поэтому его так рьяно ищут. Но свидетелем является и Марша Блайстоун. Она околачивалась на улице у входа в дом, в котором убили Хея. Долго ли она там пробыла? Не меньше часа, по ее утверждению. Полицейский врач не может установить время убийства с точностью до минуты; можно лишь утверждать, что Хея закололи между одиннадцатью вечера и полночью. Видела ли мисс Блайстоун что-нибудь важное? Входила ли она ранее в дом? И как она замешана в деле?
Поллард размышлял, ощупью поднимаясь по крутой лестнице. Фирма «Дрейк, Роджерс и Дрейк» обосновалась в старом краснокирпичном здании «Грейз Инн» еще до рождения королевы Виктории. Поллард был осведомлен о безупречной репутации фирмы. Дрейк, Роджерс и Дрейк всегда вели дела и даже говорили вместе, как сиамские близнецы-тройняшки. Как только сержант вошел в контору, не менее древний секретарь провел его в кабинет, где он предстал перед мистером Чарлзом Дрейком, младшим партнером. Тот с озабоченным видом поднялся со своего места.
Чарлз Дрейк оказался сухопарым и подвижным, лет ему на вид было около пятидесяти. Он ходил враскачку, как моряк, и носил пенсне, из-за которого его нос казался горбатым. Возможно, на клиентов манеры Чарлза Дрейка и производили должное впечатление, однако Полларду почудилось, что младший партнер чего-то боится. В самом деле, катастрофа, потрясшая фирму, была первой со времен французской революции.
– Положение очень щекотливое, – заявил Чарлз Дрейк, проведя Полларда в маленький кабинет, где едва можно было повернуться. – Отец не намерен прибегать к помощи полиции; что ж, ему виднее. Как бы там ни было… Но погодите!
