Эрл Гарднер - Спальни имеют окна
Я поднялся по лестнице на второй этаж, повернул налево и постучал в дверь.
— Входи, открыто! — крикнула Берта.
Я вошел.
Берта сидела развалясь в обычном своем воскресном великолепии. На ней была просторная пижама, халат, прямые волосы зачесаны назад и за уши. Огромное кресло посредине комнаты было завалено воскресными газетами. На кофейном столике возле кресла стояли кофеварка, чашка, блюдце, молоко и сахар; огромная пепельница была доверху заполнена окурками и обгоревшими спичками. По другую сторону кресла стоял еще один столик, на нем — тостер, тарелка с хлебом, масло и тарелка с печеньем.
Это было типичное для Берты времяпрепровождение. По воскресеньям, конечно. Время от времени она клала в электротостер кусочек хлеба, поджаривала его, намазывая маслом, наливала себе кофе из огромной электрокофеварки, в которой было никак не меньше полугаллона жидкости, добавляла много молока и сахара. И вот так она обычно сидела, пила кофе, жевала тосты, читала и, время от времени возмущенно фыркая, комментировала газетные статьи.
Берта взглянула через плечо. Ее крошечные глазки сердито сверкали.
— Этот чертов Фрэнк Селлерс появился сразу же после твоего звонка и устроил привал на моем крыльце. Какого черта ему надо?
— Я дал Люсиль свою визитную карточку.
— Я так и поняла. Боже мой, до чего ты туп! Разве тебе можно быть сыщиком?
— Тогда мне эта мысль показалась прекрасной.
— Многое чего кажется прекрасным, особенно если имеешь дело с девушкой.
— Не знаю только, нарочно ли она оставила ее в машине или случайно.
— Какое это имеет значение? — сказала Берта.
— Имеет, — сказал я.
— Хорошенькую репутацию ты себе заработаешь, распутничая и волочась за кем попало. Ты думаешь, что раз ты не женат, то у тебя есть козырь на руках. Боже мой!
Такой умный и такой наивный!..
Она долго меня обличала… Я терпеливо ждал, пока она закончит.
Наконец я спросил:
— У тебя есть что-нибудь на клуб «Кабанита»?
— А что тебе нужно?
— Что-нибудь порочащее, — сказал я. — Ты ведь знаешь тамошнего распорядителя, Берта?
Это был верный ход. Берта знала их всех. В ней самой было что-то от хозяина балагана, и она знала почти всех эстрадных артистов страны из тех, что работают в ночных барах.
— Дай подумать, — сказала Берта. — По-моему, сейчас там работает Боб Элджин.
— Мне бы хотелось поговорить с ним.
— Ему это не доставит удовольствия.
— Возможно.
Берта вздохнула и сказала:
— Открой ящик письменного стола, достань красную записную книжку, она лежит на блоке сигарет.
Заодно возьми и свежую пачку сигарет, раз ты уже там.
Я дал ей записную книжку и сигареты.
— А что Селлерс думает по поводу этого случая? Что это двойное самоубийство? — спросила Берта.
— Похоже, что так, — сказал я, — только там кое-что не сходится. И это беспокоит Селлерса. Но теперь, мне кажется, он уже поставил крест на этом деле.
— Ну и хорошо. Раз он поставил крест, значит, дело закончено.
— Возможно.
— К чему ты клонишь?
— Если они договорились о самоубийстве, то почему он не попал в нее с первого раза?
Жадный интерес разгорелся в Бертиных глазках.
— Ты думаешь, для нас там есть работа, Дональд? — спросила она.
— Еще не знаю.
— Подойди сюда. Садись. Налей себе чего-нибудь.
Что ты будешь пить? Кофе? Пиво? Виски с содовой?
У меня здесь только кофе. А содовая в холодильнике.
И возьми себе чашку…
— Я, пожалуй, выпью чашечку кофе.
Я взял чашку и блюдце. Берта положила мне кусочек торта.
Пробежав глазами записную книжку, она сказала:
— Квартирный телефон Боба Элджина: Корнуолл 6—3481. Как ты думаешь, дружок, почему он промазал первый раз?
— Не знаю. Всего было три выстрела.
— Третья пуля попала в чемодан?
— Да. Это была дамская сумка. И пуля прошла как раз возле ручки. Полиция долго ее искала. Они все ломали себе голову над тем, куда же подевалась третья пуля. Потом открыли сумку и нашли ее там. Она проделала маленькое аккуратное отверстие и затерялась среди вещей.
— Разве она не прошла насквозь?
— Нет. Она застряла на полпути.
— Ну и что здесь для нас интересного, дружок? Что ты думаешь на этот счет?
— Фултон был застрахован на сорок пять тысяч долларов с двойной компенсацией. В случае самоубийства страховой полис считается недействительным. Если же он был застрелен первым, значит, самоубийства не было, и тогда страховой компании пришлось бы выплатить восемьдесят тысяч долларов.
— Но женщина была убита выстрелом в затылок, — сказала Берта.
— Верно.
— Не могла же она это сделать сама!
— Скорее всего, что нет.
Берта разозлилась:
— Какой ты несносный!
— Комиссионные с восьмидесяти тысяч долларов — это довольно крупная сумма, — сказал я.
Берта просияла:
— Тогда займись этим делом, дружок.
— Тебе тоже придется кое-что сделать, Берта. Повидайся с вдовой, заставь ее нанять нас.
— А если это она его кокнула?
— Но ведь есть еще и дети. И если мы защитим их интересы, то суд заставит опекуна выплатить нам гонорар. А опекуном у детей сейчас является мать.
— Я ее заставлю, — сказала Берта решительно.
— Не забывай, что на нее тоже падает подозрение.
Она ведь, логически рассуждая, заинтересована в смерти мужа.
— Пошел ты к черту, — сказала Берта сердито. — Сначала ты строишь воздушные замки, а потом выбиваешь почву из-под ног. А что тебя заставляет думать…
— Единственное — я позвонил ей, чтобы выяснить, где ее муж. Заодно спросил и о сестре. Я, правда, не засек время, но это было уже после того, как мы вернулись в город и я наводил справки о Дэрхэме в гостинице «Вестчестер Армз». Вот как раз в это время я и позвонил ей, чтобы узнать, есть ли у нее сестра. А она сказала, что нет, никакой сестры у нее нет.
— Ну и что?
— А она сказала Селлерсу, что ей позвонили как раз в то время, когда в мотеле раздались выстрелы. В действительности же я звонил через час или полтора после выстрелов.
— Какую же цель она преследовала?
— Возможно, ей нужно алиби. А может быть, со сна не сообразила, который час.
— Еще какие-нибудь версии?
— Да их у меня уйма. Некоторые разделяет и сержант Селлерс. Ему, например, не нравится, что Стэнвик Карлтон, обманутый муж, приехал сюда из Колорадо, снял номер в гостинице и сразу же исчез, как раз в то время, когда в мотеле раздавались выстрелы.
— Мне это тоже не нравится, — сказала Берта. — Хотя нет. Напротив. Мне это нравится. Ведь если было убийство, то его исчезновение можно объяснить.
Я кивнул.
— А почему полиция думает, что это самоубийство?
— Потому что дверь была заперта изнутри. Тела лежали на полу. Не было никаких следов борьбы. Пистолет принадлежал Фултону и был в его руке.
