Жорж Сименон - Дело Сен-Фиакра
— Стакан виши… Нет, лучше виттель-фрез[4].
Голос принадлежал Эмилю Готье — он старательно натирал мелом рукоятку кия. Затем поставил маркер на нулевую отметку. Партнером его был заместитель директора банка — мужчина с черными, подкрученными кверху усами, лет на десять старше Эмиля.
Лишь после третьего шара, который он влепил в стенку, Эмиль заметил Мегрэ. Чуть смутившись, он кивнул комиссару. Но потом настолько увлекся игрой, что совершенно перестал замечать что-либо вокруг.
— Если вас не пугает холод, то в моей машине, разумеется, найдется для вас место, — сказал меж тем Морис де Сен-Фиакр. — Позвольте угостить вас чем-нибудь? Знаете, я все же в состоянии заплатить за аперитив.
— Официант, — громко окликнул Жан Метейе, — закажите для меня телефонный разговор с Буржем, номер семнадцать.
Это был номер его отца. Через несколько минут он вошел в кабинку и закрыл за собой дверь.
А комиссар все курил свою трубку. Заказал вторую кружку пива. И, вероятно, из-за того, что он был подородней, чем адвокат, женщина остановила свой выбор на нем. Всякий раз, когда комиссар поворачивался в ее сторону, она улыбалась ему, как старому знакомому.
Ей и в голову не приходило, что он думал в эту минуту о старушенции, как называл покойную графиню ее собственный сын, об этой пожилой женщине, бездыханное тело которой лежало сейчас в комнате на втором этаже замка, а мимо шли и шли крестьяне, толкая друг друга локтями.
Он помнил ее совсем иной. Помнил, какой она была в те времена, когда вереницы машин еще не выстраивались перед «Кафе де Пари», а в самом кафе еще и в помине не было никаких коктейлей.
Мегрэ видел ее как сейчас: вот прогуливается по парку высокая грациозная молодая аристократка, точь-в-точь героиня народного романа, а рядом кормилица катит детскую коляску.
В те годы Мегрэ был еще ребенком, и волосы его торчали хохолком на затылке, как у рыжего служки и Эмиля Готье.
Как завидовал он графу в то утро, когда супруги отправлялись в Экс-ле-Бен в собственном автомобиле (одном из первых, появившихся в этих краях), заваленном меховыми пледами, шубами, от которых вся машина благоухала духами! Лицо графини было скрыто вуалеткой. Граф надевал автомобильные очки-консервы. Вся сцена походила на героическое похищение. А кормилица трясла ручонкой младенца, словно и он прощался с Родителями.
И вот теперь покойницу кропили святой водой, и от горящих свеч в комнате пахло паленым воском.
Эмиль Готье, деловито расхаживавший вокруг стола, с упоением предавался игре, время от времени с важным видом негромко объявляя счет:
— Семь…
И вновь примерялся ударить по шару. Он выигрывал.
Его черноусый начальник кисло проговорил:
— Потрясающе!
А поверх зеленого сукна глядели друг на друга двое мужчин: Жан Метейе, которому все что-то нашептывал улыбчивый адвокат, и граф де Сен-Фиакр, вялым жестом подозвавший вдруг официанта.
— Еще порцию грога!
Мысли Мегрэ обратились теперь на скаутский свисток. Замечательный бронзовый двухзвучный свисток, какого никогда не было у комиссара.
Глава 8
Приглашение на ужин
— Опять он собрался звонить, — вздохнул комиссар, увидав, что Метейе вновь поднялся с места.
Он проводил его взглядом, и оказалось, что секретарь направляется отнюдь не к телефонной будке и не в уборную. Между тем толстячок адвокат весь изъерзался, словно ему не сиделось на месте. При этом он то и дело поглядывал на графа. И даже как будто пытался изобразить подобие улыбки.
Быть может, Мегрэ был здесь лишним? Как бы то ни было, эта сцена напомнила комиссару некоторые эпизоды юности: компания приятелей сидит в какой-нибудь пивной вроде этого кафе, а где-нибудь в другой конце зала — две женщины. И вот начинаются споры, обсуждения, сомнения и колебания, в конце концов зовут официанта и просят передать записочку…
Адвокат пребывал в таком же возбуждении. И женщина, сидевшая за два столика от Мегрэ, ошибочно приняв это волнение на свой счет, заулыбалась, открыла сумочку и, вынув пудреницу, припудрила нос.
— Я сейчас вернусь, — обратился комиссар к Морису де Сен-Фиакру. Пройдя через зал вслед за Жаном Метейе, он обнаружил не замеченную им ранее дверь, за которой начинался широкий коридор, застланный красным ковром. В конце коридора у стойки, на которой лежала толстенная книга, сидела за телефонным коммутатором какая-то женщина. Здесь же, у стойки, торчал теперь Метейе, беседовавший с женщиной. Как видно, разговор их подходил к концу — секретарь собрался уходить как раз в ту минуту, когда комиссар двинулся по коридору.
— Спасибо, мадемуазель. Значит, первая улица налево?
Казалось, появление комиссара ничуть его не смутило и не напугало. Скорее, напротив. Глаза его весело поблескивали.
— А я и не знал, что здесь у вас есть гостиница, — проговорил комиссар, обращаясь к девушке.
— Вы остановились где-то в другом месте? Зря. Это лучшая гостиница в Мулене.
— Скажите, у вас не останавливался граф де Сен-Фиакр?
Девушка чуть было не расхохоталась. Потом вдруг посерьезнела.
— Что он натворил? — поинтересовалась она чуть встревоженно. — За пять минут уже второй раз…
— Куда вы отослали моего предшественника?
— Он хотел знать, здесь ли граф провел ночь с субботы на воскресенье. Пока что я ничего не могу сказать — ночной портье еще не пришел. Тогда этот господин поинтересовался, есть ли у нас гараж, и отправился прямо туда.
Черт подери! Комиссару не оставалось ничего другого, как последовать за Метейе.
— А гараж находится на первой улице налево, — раздосадованно проговорил он.
— Именно так. И работает всю ночь.
Жан Метейе не терял времени даром: Мегрэ еще только свернул на указанную улицу, а он уже возвращался, насвистывая на ходу. В углу гаража присел перекусить сторож.
— Я к вам по тому же делу, что и предыдущий посетитель. Меня интересует желтый автомобиль. Кто-нибудь брал его в ночь с субботы на воскресенье?
На столе красовалась десятифранковая купюра. Мегрэ положил туда еще столько же.
— Да, брали — около полуночи.
— А потом вернули?
— Часа в три ночи.
— Машина была грязная?
— Да не очень. Погода, знаете ли, сухая.
— Они пришли вдвоем, не так ли? Мужчина и женщина.
— Нет, только мужчина.
— Такой низенький и худой?
— Да нет, наоборот, очень высокий и вообще здоровенный.
Несомненно, речь шла о графе де Сен-Фиакре.
В кафе, куда вернулся Мегрэ, вновь надрывался оркестр, и первое, что заметил комиссар, войдя в зал, был пустой столик в углу, где сидели Метейе и его адвокат.
