Раймонд Чэндлер - Высокое окно
— Я работаю по двенадцать часов в день, — ответил старик. — И не жалуюсь.
— Смотри, чтоб тебя в профсоюзе не услышали.
— Знаете, что может профсоюз? — Я покачал головой. Он стал подробно рассказывать про профсоюз. Потом опустил глаза и, смотря чуть в сторону, спросил: — Я вас уже где-то видел?
— У управляющего, — подсказал я.
— С год назад он разбил очки, — сказал старик. — Вот смеху-то было.
— Ясно. Скажи, где может быть управляющий в это время?
Он покосился на меня:
— Ах, управляющий! Дома, где же еще.
— Ну да. Может, дома. Или в кино пошел. Где его дом? Как его зовут?
— Вам что-то нужно?
— Да. — Я стиснул кулак в кармане, еле сдерживаясь, чтобы не завопить. — Мне нужен адрес одного из его арендаторов. Адреса этого арендатора нет в телефонной книге — домашнего адреса. Понимаешь, не знаю, где он живет, когда не работает. Где его дом. — Я выкинул вперед руки и медленно вывел в воздухе: д-о-м.
— Кто именно? — спросил старик. Вопрос был задан так прямо, что я даже вздрогнул.
— Мистер Морнингстар.
— Он не дома. Еще у себя в конторе.
— Точно?
— А то нет. Я не особенно приметлив, но он старик, как и я, и его я заметил. Он еще не спускался.
Я вошел в кабину и сказал:
— Восьмой.
Он с усилием захлопнул дверцы, и мы потащились наверх. Больше он на меня не смотрел. Кабина остановилась, я вышел, но он не сказал ни слова и даже не взглянул в мою сторону. Уставившись перед собой, сидел сгорбившись на деревянном табурете, покрытом куском мешковины. Когда я повернул за угол, он так и сидел. И на лице опять появилось отсутствующее выражение.
Две двери в конце коридора были освещены. Единственные на этаже. Я остановился, закурил и прислушался. Ни звука. Открыл дверь со словом «Вход» и вошел в узкую приемную с закрытой конторкой секретарши. Деревянная дверь по-прежнему приоткрыта. Подошел к ней, постучался и позвал:
— Мистер Морнингстар.
Никакого ответа. Тишина. Не слышно даже дыхания. Волосы шевельнулись у меня на затылке. Шагнул в комнату. Лампа под потолком освещала стеклянный купол ювелирных весов, полированные края старого письменного стола вокруг обтянутой кожей столешницы и боковую крышку. А еще — тупоносый черный ботинок с белым хлопчатобумажным носком.
Ботинок находился в неестественном положении и смотрел на угол потолка. Сама нога выглядывала из-за большого сейфа. Когда я шел по комнате, мне казалось, что увязаю в грязи.
Лежит, скрючившись, на спине.
Очень одинокий, очень мертвый.
Дверца сейфа распахнута, ключи торчат в замке внутреннего отделения. Металлический ящик выдвинут. И пуст. Когда-то здесь, вероятно, лежали деньги.
В остальном комната как будто не изменилась.
Карманы старика были вывернуты, но я не стал его осматривать, только нагнулся и дотронулся тыльной стороной ладони до неподвижного лилового лица. На ощупь — как брюхо лягушки. Из виска, куда пришелся удар, сочилась кровь. Однако на этот раз порохом не пахло, и, судя по лиловому цвету кожи, Морнингстар умер от разрыва сердца, вызванного, по-видимому, шоком или страхом. Все равно убийство — какая разница.
Я не стал выключать свет, протер дверные ручки и спустился вниз на шестой этаж. По дороге — сам не знаю зачем — читал имена на дверях: «X. Р. Тигер. Зубоврачебная лаборатория»; «Л. Придвью. Бухгалтер»; «Машинописное бюро Далтона и Риса»; «Доктор Э. Д. Блесковиц», а под ним буквами поменьше: «Хиропрактик».
Лифт с грохотом поднялся, старик не смотрел на меня. Лицо пустое — как моя голова.
С улицы, не назвавшись, я позвонил в больницу «скорой помощи».
15
На шахматной доске с бдительным, знающим, серьезным видом, как всегда перед началом партии, выстроились готовые к бою красные и белые костяные фигуры. Было десять часов вечера. Я сидел у себя дома, курил трубку, выпивал и если о чем и думал, так только о двух убийствах и тайне дублона Брешера, который вернули миссис Элизабет Брайт Мердок, когда он еще лежал у меня в кармане.
Я открыл сборник турнирных партий — небольшую книжку в бумажном переплете, изданную в Лейпциге, — отыскал красивый королевский гамбит, сделал ход белой ферзевой пешкой, и в это время раздался звонок в дверь.
Я встал, взял с откидной крышки дубового письменного стола кольт 38-го калибра и подошел к двери, держа пистолет за спиной.
— Кто там?
— Бриз.
Я вернулся к столу, положил пистолет на место и только тогда открыл дверь. На пороге действительно стоял Бриз — как всегда, большой и нескладный. Вид у него был усталый. Его сопровождал молодой румяный сыщик по имени Спенглер.
Они довольно бесцеремонно втолкнули меня в комнату, и Спенглер закрыл дверь. Его молодые, живые глаза перебегали с предмета на предмет, а более опытный, суровый взгляд Бриза надолго остановился на мне.
— Осмотри квартиру, — бросил он Спенглеру углом рта и прошел мимо меня к дивану.
Спенглер пересек комнату, заглянул на кухню, вернулся и вышел в коридор. Скрипнул дверью в ванную, пошел дальше.
Бриз снял шляпу и вытер облысевший череп. Издали доносился скрип открываемых и закрываемых дверей. Хлопнули створки стенного шкафа. Спенглер вернулся.
— Никого, — доложил он.
Бриз кивнул и сел, положив рядом свою «панаму».
— Я взгляну? — спросил Спенглер, заметив на письменном столе пистолет.
— Тоже мне, Пинкертоны, — буркнул я. Спенглер взял пистолет и, принюхиваясь, приложил дуло к носу. Вынул магазин, выбил гильзу из камеры, поднял ее и вставил в магазин. Положил магазин на стол и поднял пистолет так, чтобы свет проникал в открытую казенную часть. Прищурившись, заглянул в ствол.
— Пыль, — сказал он. — Но немного.
— А вы что ожидали найти? — спросил я. — Рубины?
Он не обратил на меня никакого внимания, взглянул на Бриза и добавил:
— В течение суток из этого пистолета не стреляли. Факт.
Бриз кивнул, пожевал губу и пытливо посмотрел на меня. Спенглер ловко собрал пистолет, отложил его и сел. Вставил в рот сигарету, закурил и с удовольствием затянулся.
— И так, черт возьми, было ясно, что это не 38-й калибр с длинным стволом, — сказал он. — Такой пистолет стену пробивает. Не может его пуля в голове застрять.
— Не понимаю, ребята, о чем вы? — спросил я.
— Все о том же, — ответил Бриз. — Об убийстве. Такая уж у нас профессия. Вы садитесь. Расслабьтесь. Мне показалось, я слышал у вас голоса. Наверно, из соседней квартиры.
— Наверно, — сказал я.
— Вы всегда держите на столе пистолет?
— Не на столе, так под подушкой, — ответил я. — Или за пазухой. Или в ящике стола. Мало ли где, вам-то что?
