Тайна постоялого двора «Нью-Инн» - Фримен Р. Остин

Я еще раз сопоставил все детали из прослушанных мною показаний, но, как ни крути, я не смог извлечь из них ничего, и вынужден был согласиться с оценкой мистера Марчмонта. Один момент вызывал во мне любопытство – почему Торндайк хочет осмотреть комнаты, где жил покойный Джеффри Блэкмор? Он, правда, не проявлял особого рвения, но я видел, что вопросы, которые мой друг задавал Стивену, были направлены на то, чтобы получить возможность увидеть квартиру своими глазами, а не просто с целью получить информацию.

Я все еще размышлял на эту тему, как мой коллега вернулся, сопровождаемый бдительным Полтоном с чайным подносом, и я сразу же набросился на него.

– Торндайк, – сказал я, – пока вы прохлаждались, я думал о деле Блэкмора.

– И я могу считать, что проблема решена?

– Нет, я застрял. Я ничего не могу придумать.

– Тогда вы в таком же положении, что и я.

– Но если вы ничего не можете сделать, зачем взялись за это завещание?

– Я взялся только для того, чтобы поразмышлять, – ответил Торндайк, – я никогда не отвергаю дело сразу, если оно не является явно сомнительным. Удивительно, как снижаются трудности и даже исчезают невозможности, стоит только внимательно к ним присмотреться. Опыт научил меня, что как минимум стоит обдумать даже самый маловероятный вариант.

– Кстати, почему вы хотите осмотреть жильё Джеффри? Что вы ожидаете там найти?

– У меня вообще нет никаких ожиданий. Я просто ищу случайные факты.

– А все те вопросы, которые вы задавали Стивену Блэкмору? У вас не было никакой определенной цели?

– Никакой, я просто хотел получить как можно больше информации об этом деле.

– Но, – воскликнул я, – вы хотите сказать, что обследовать комнаты собираетесь тоже просто так?

– Я бы так не сказал, – ответил Торндайк, – это юридическое дело, но позвольте мне привести аналогичный случай из медицинской практики, который, в силу вашей профессии, вам будет проще понять. Предположим, что к вам обратился человек, скажем, по поводу прогрессирующей потери веса. Он не может дать никаких объяснений. У него нет ни боли, ни дискомфорта, ни каких-либо других симптомов. В общем, он чувствует себя прекрасно во всех отношениях, но постоянно теряет вес. Что бы вы сделали?

– Я бы тщательно его обследовал, – ответил я.

– Почему? Что бы вы ожидали найти?

– Я не знаю, что конкретно я бы искал, но в этом случае стоит проверить орган за органом и функцию за функцией, и если бы я не нашел никаких отклонений, только тогда я бы мог сказать, что сдаюсь.

– Именно, – подтвердил Торндайк, – это как раз моя позиция и моя линия действий. Вот случай, который является совершенно обычным и простым, за исключением одного аспекта. В нем есть одна аномальная особенность. И эту аномалию нечем объяснить. Джеффри Блэкмор составил завещание. Это был правильно составленный документ и он, очевидно, полностью соответствовал его намерениям. Затем он отменил его и составил другое завещание. Никаких изменений в обстоятельствах или намерениях не произошло. Положения нового завещания, по его мнению, были идентичны старому. Новый документ отличался только тем, что имел дефект в составлении, о котором покойный, должно быть, не знал. Почему же он отменил первое завещание и заменил его другим, которое, по его мнению, было идентичным? На этот вопрос нет ответа. Это аномальная особенность дела. Должно же быть какое-то объяснение этой ненормальности и мое дело найти его. Но факты, которыми я располагаю, объяснения не дают. Поэтому моя цель – поиск новых сведений, которые станут отправной точкой для расследования.

Этот вариант ведения дела, каким бы разумным он ни был, не показался мне достаточно убедительным. Я снова вернулся к позиции Марчмонта, утверждавшего, что в действительности ничего спорного нет. Но наше внимание тем временем заняли другие вопросы, и только после ужина мой коллега вновь вернулся к этой теме.

– Как вы смотрите на то, чтобы проехаться сегодня вечером до «Нью-Инн»? – поинтересовался он.

– Думаю, – заметил я, – лучше поехать днем. В этих старых домах обычно не самое лучшее освещение.

– Это вы правильно отметили, – сказал Торндайк, – нам лучше взять с собой лампу. Давайте поднимемся в лабораторию и возьмем одну у Полтона.

– В этом нет необходимости. Карманный фонарь, который вы мне одолжили, у меня в пальто. Я положил его туда, чтобы вернуть вам.

– Вам удалось им воспользоваться? – спросил Торндайк.

– Да. Я нанес еще один визит в тот таинственный дом и осуществил ваш план. Но расскажу об этом позже.

– Непременно. Мне будет очень интересно узнать о ваших приключениях. В фонаре ещё осталось немного свечи?

– О да. Я использовал ее всего около часа.

– Тогда пойдемте.

Мы отправились в путь. По дороге я еще раз задумался над видимой бесцельностью наших действий. Вскоре я вернулся к этой теме.

– Не могу себе представить, – начал я, – что вы отправились в это место без какой-либо определенной цели.

– Я так не говорил, – произнес Торндайк, – а сказал, что не собираюсь искать что-то конкретное. Я еду в надежде, что смогу заметить нечто такое, что даст повод к новым догадкам. Но это еще не все. Вы знаете, что расследование следует определенному логическому курсу. Оно начинается с наблюдения за бросающимися в глаза фактами. Мы это сделали. Факты были предоставлены Марчмонтом. Следующий этап – предложить са­мому себе одно или несколько предварительных объяснений или гипотез. Мы тоже это сделали, по крайней мере, я сделал, и, полагаю, вы тоже.

– Нет, – сказал я. – Есть завещание покойного Джеффри, но почему он внес изменения, я не могу себе представить, но хотел бы услышать ваши предварительные версии этого.

– Пока нет версий, только догадки. Но вот вам вопрос, что мы будем делать дальше?

– Поедем в «Нью-Инн», чтобы перевернуть вверх дном апартаменты покойного джентльмена.

Торндайк с улыбкой проигнорировал мой ответ и продолжил:

– Мы рассмотрим догадки одну за другой, – продолжил он, – и увидим, что следует из каждой. Согласуется ли она со всеми фактами и ведет ли к открытию новых, или абсолютно не укладывается в один ряд с другими деталями и ведет нас к абсурду. Возьмем простой пример:

Предположим, мы находим на поле несколько больших булыжников, которые совершенно отличаются от камней, встречающихся поблизости. Возникает вопрос, как эти камни попали на поле? Предлагается три объяснения. Первое: они являются продуктами вулканической деятельности. Второе: они были принесены издалека человеком. Третье: они приплыли сюда на айсбергах из какой-то далекой страны. Каждое из этих объяснений влечет за собой определенные последствия. Если камни вулканические, значит, когда-то они были оплавлены. Но мы видим, что это известняк, содержащий окаменелости. Значит, булыжники не вулканические. Если они были принесены айсбергами, значит, когда-то они были частью ледника, и на некоторых из них, вероятно, есть плоские части с характерными параллельными царапинами, которые встречаются на подобных камнях. После исследования, обнаружив царапины, мы находим подтверждение нашей гипотезы. Значит, скорее всего, они были частью айсберга. Но это не исключает и участия человека, так как камни могли быть доставлены на это поле кем-то, кто просто привез их из местности, где ранее был ледник. Таким образом, возникает необходимость дальнейшего сравнения с другими фактами и деталями.

Так мы поступим и в случае с завещанием. На известных нам фактах мы строим определенную версию. На основании каждой версии делаем выводы. И если эти выводы согласуются с новыми фактами, они подтверждают теорию, а если не согласуются, то опровергают ее. Но вот мы и добрались.

Мы свернули с Уайч-стрит в арочный проход, ведущий в «Нью-Инн», и, остановившись у полуоткрытой двери домика, увидели, что над огнем склонился дородный мужчина с багровым лицом. Он сильно кашлял, подняв руку, давая понять, что ему не до нас. Мы подождали, пока его болезненный приступ пройдет. В конце концов, он повернулся к нам, вытирая глаза, и спросил, что привело нас сюда.