Андрей Зарин - В поисках убийцы
— Ну, пожалуйста, посмотрите сами!
Ювелир подошел к конторке, отпер ящик и вынул из него сверток. Осторожно положив его на прилавок, он развернул папиросную бумагу, и изумленные Пафнутьев с Катей увидали тот самый браслет, который они искали. Катя незаметно дернула своего спутника за рукав, чтобы он не выдал себя. Глаза Семена Сергеевича загорелись. Он схватил браслет, стал рассматривать его, повернул и ясно прочел надпись: "1900 — 16 апреля — 1910".
— Продайте его мне, — сказал он ювелиру. — Я вам заплачу по вашей оценке.
— Нет, это невозможно! — ответил ювелир. — Ведь его дали мне для переделки, сказали, чтобы я сделал из него брошку. Вот так! — и ювелир показал, как надо перерезать браслет пополам и сложить его фигурою. — Тогда будет бриллиант, рубин, изумруд и опять бриллиант, рубин, изумруд. Очень играть будет.
— Кто принес вам этот браслет? — спросил Пафнутьев. — Может быть, я могу купить у него?
— Не знаю. Заказчик обещался прийти в субботу, и вы можете сговориться с ним.
Пафнутьев облегченно вздохнул.
— Вы говорите — в субботу?
— В субботу, в час, заказчик будет тут. Я переделаю браслет, а вы приходите и говорите с ним.
— Я не хочу, чтобы вы переделывали. Я хотел бы иметь именно браслет.
— Ну, — ювелир подмигнул Пафнутьеву, — вы заплатите мне немного, и я скажу, что не успел.
— Отлично!
Пафнутьев с Катей вышли из магазина. Лицо Семена Сергеевича сияло.
— Сделали дело, Катя! — радостно воскликнул он. — До субботы мы спокойны. На радостях едем в «Вену», а потом отца порадуем.
Пафнутьев кликнул извозчика и усадил Катю.
Патмосов дремал у себя в кабинете, когда Пафнутьев ворвался к нему с криком: "Нашел!" Борис Романович сразу сел на диван:
— Что нашел? Где?
— Браслетку нашел! На Гороховой, ювелирный магазин Брыкалова! Она там лежит. Приходил какой-то заказчик, принес и велел переделать в брошь. В субботу придет за заказом.
— Э, — сказал Патмосов, — это уже кое-что! От этого господина мы узнаем, как попал к нему этот браслет, а там и до самого доберемся. Спасибо! Надо сходить туда да хорошенько посмотреть эту вещицу. Захвачу с собой и Семечкина; пусть он посмотрит, может быть, это и не тот браслет.
— Ну, а ты что сделал? — спросил Пафнутьев, садясь в кресло.
— Ничего, братец! Обходил все места, где ходил Калмыков с Чухаревым, и узнал то же, что и они. Дело представляется мне очень темным. Вот что-то сделает твой браслет.
— Во всяком случае, это — уже след: мы увидим человека, у которого есть вещь убитой женщины.
Патмосов по телефону сообщил Семечкину о находке, и на другое утро тот явился чуть свет.
— Идем, Борис Романович, — торопил он. — Здесь уж лошадь стоит. Значит, мы на следу?
— Можно сказать. Это открытие решит наше дело. Патмосов быстро оделся. Они вышли.
— На Гороховую! — приказал Борис Романович, садясь в экипаж. Семечкин грузно опустился рядом. — Ну, а какой вы получили ответ от вашего приятеля?
— Глупости; ничего! — и Егор Егорович, распахнув пальто, вынул из бокового кармана смятый лист и стал разбирать каракули: — "Что касается платы денег, то плачены были наличными шесть тысяч рублей, а потом чек на Русский для внешней торговли банк. Деньги или бумаги она из банка взяла — того не знаю".
— Мало, — сказал Патмосов. — Банк несомненно платит деньгами, если она не просила бумагами. Надо навести справку.
— Можно. У меня и управляющий, и директор банка — приятели.
— Пожалуйста, пошлите телеграмму. Тот же самый вопрос: деньги или бумаги выдали Коровиной по чеку Махрушина?… Стой! — вдруг крикнул Патмосов извозчику.
Они вошли в магазин Брыкалова. Ювелир старательно чистил замшей золотую крышку часов и спросил посетителей:
— Что прикажете?
— С просьбой к вам, — обратился к нему Патмосов. — Вчера мой сын видал у вас браслет, так мне с приятелем тоже хочется посмотреть на него.
— Это который с бриллиантом, рубином и изумрудом?
— Да, да! Вот кто-то заказал переделать его в брошку.
— Ну, ну! И он вчера был и взял браслет назад.
— Что? — Патмосов даже отступил.
— Взял назад, — спокойно продолжал ювелир. — Только просил стереть прежнюю надпись и награвировать: "21 декабря 1912 года". Ну, я сейчас отдал браслет граверу с мальчиком, а заказчик сидел и дожидался. Очень нетерпеливый был, все торопил.
— Скажите, пожалуйста, каков он видом?
— Видом? Ну, господин хороший, на голове цилиндр, очень хорошее пальто и перчатки. Черные глаза и лицо, как у актера, бритое.
— Он, вероятно, сообщил фамилию, когда давал заказ?
— Да! — ювелир достал книжку, раскрыл ее и, водя корявым пальцем по странице, прочел: — Алексей Алексеевич Алексеев, Лиговка, двадцать восемь. Вот!
— Благодарю вас! — и Патмосов, кивнув головою, вышел из магазина.
— И что им надо в этом браслете? — крикнул Брыкалов в соседнюю комнату, где работал у станка его подмастерье.
— Я так думаю, что здесь какое-нибудь мошенничество. Они вот ищут, а тот, который приходил к нам с браслетом, — сам мошенник.
— Ну, ну! Если так, то слава Богу, что я избавился от этого браслета.
Между тем Семечкин решительно обратился к своему спутнику:
— Значит, теперь к этому Алексееву на Лиговку махнем.
— Бросьте… там этого господина Алексеева и в помине нет. Алексей Алексеевич Алексеев, Петр Петрович Петров, Иван Иванович Иванов — это, дорогой мой, все значит: "Ищи ветра в поле".
— Так как же? — воскликнул Семечкин. — Значит, дело пропало.
— Не пропало, а сорвалось.
— Вот тебе и крышка! Эх, незадача нам с вами, Борис Романович! Я думал, что уж за хвост поймали, а тут — на тебе, какая обида! Опять искать надо.
— Не иначе! — усмехнулся Патмосов. — Ну, поедемте домой.
— Это уж вы оставьте. Выехали мы с вами по делам не евши, а теперь как есть час для завтрака.
— Завтракать так завтракать, — согласился Патмосов.
XIV
ПОРАЗИТЕЛЬНОЕ СХОДСТВО
В окружном суде было томительно-скучно. В канцелярии скрипели перьями служащие, суетливо бегали молодые люди, кандидаты на судебную должность, время от времени проводили арестанта в сопровождении конвоя, и он оглашал своды бряцанием кандал. Уныло ходили просители; в коридорах шептались, как заговорщики, ходатаи по делам, а в уголовных отделениях шли ничтожные процессы о взломах, кражах, подлогах и убийствах в пьяном безобразии, причем и присяжные, и даже сами подсудимые скучали на своих несчастных скамьях.
Горянин с портфелем под мышкой прошел в буфет и сел к столу. Вскоре к нему подошел Хрюмин, в вицмундире, в пенсне на носу, словно отполированный, и, поздоровавшись, спросил:
