Джон Карр - Чаша кавалера
Конгрессмен Харви был настоящим оратором. Не обладая внушительными ростом и телосложением, он искупал свой изъян мощью голоса и личности.
— Вы правы, мистер Харви. В тюрьме!
— Томас Джефферсон? В тюрьме? О чем вы, старший инспектор? Я не скажу худого слова о моем зяте. Для англичанина он совсем не так плох. Но есть у него голова на плечах? Нет! Если была бы, позволил бы он мне такое? Нет! Когда я прошу: «Назови мне величайшего из людей, который когда-либо жил на земле, помимо религиозных деятелей», ребенок должен ответить: «Мой папа!» Тому Брейсу следовало бы избить меня до полусмерти!
Том издал сдавленный звук. Вирджиния снова села к нему на колени, но соскользнула, когда он поднялся.
— Послушайте, сэр! Не будьте ослом!
Мистер Харви наконец заметил его и повернулся. В своем неброском, но отлично скроенном костюме с простым синим галстуком он казался выше ростом.
— Ты обращаешься ко мне, мой мальчик? — любезно осведомился он.
— Да! Я не мог учить Томми такому! Это смущало бы ребенка, а меня еще сильнее!
— Смущало бы тебя? — с презрением переспросил конгрессмен Харви.
— Да!
— О боже! — Вирджиния прижала ладони к ушам. — Опять начинается!
Но у Уильяма Т. Харви на душе было слишком много, чтобы развивать эту тему. Наконец он заметил присутствие Г. М.
— К сожалению, старший инспектор, я вижу здесь моего старого друга. Мне не хотелось являться к нему в дом и устраивать шум. Но дело слишком серьезное. Добрый вечер, Генри.
Во время предшествующего разговора Г. М. сидел, опустив большую лысую голову, и глубоко дышал, словно отгораживаясь от неизменно окружающих его чудовищных несправедливостей. Теперь же он поднял голову и поздоровался достаточно мягко, несмотря на злобное выражение лица:
— Привет, Билл.
— Будь любезен, Генри, объясни, что ты под этим имел в виду?
— Под чем именно?
— Не прикидывайся! Встречался ты сегодня с моим внуком или нет?
— Послушай, Билл! У меня был урок пения и…
— Встречался ты с моим внуком сегодня утром? Отвечай «да» или «нет»!
— Да! Синьор Равиоли показывал мне…
— Отлично! Это мы установили. Теперь расскажи его чести и присяж… Я имею в виду, зачем ты учил его этому?
— Черт побери, сынок, постарайся говорить осмысленно. Я тоже адвокат. Чему я его учил?
— Стрелять людям в задницу из лука! — рявкнул мистер Харви.
В глазах синьора Равиоли мелькнуло виноватое выражение. Полуоткрытый рот Вирджинии открылся еще шире.
— И не клянись, что ты этого не делал, — продолжал мистер Харви, — потому что я говорил с Томми. Я звоню ему каждый день, когда нахожусь в Лондоне. Ты загипнотизировал бедного ребенка! Он искренне думает, что совершать подобные антисоциальные действия достойно похвалы! Учил ты его этому или нет?
Вирджиния пришла к поспешному выводу.
— Господи! — воскликнула она. — Мисс Чизмен — лейбористский член парламента от Восточного Уистлфилда! Сэр Генри, вы не советовали Томми выстрелить мисс Чизмен в зад… в часть тела, обтянутую юбкой?
Уверенный в своей невиновности в этом отношении, Г. М. принял вид мученика, вид, который не посрамил бы и святого Себастьяна.
— Нет, куколка моя! Гореть мне в аду! — не без сожаления добавил он. — Я об этом даже не подумал. Да и как я мог? Эта женщина ушла до прихода Томми!
— Я не в состоянии помешать обструктивной и антисоциальной тактике этого свидетеля, — заявил конгрессмен Харви. — Давайте для разнообразия допросим кого-нибудь более благоразумного. Где Бенсон?
— Вы меня звали, сэр?
— Бенсон, пожалуйста, опишите своими словами, что произошло. Вы присутствовали при этом событии?
— Да, сэр. Должен сразу же признать, что определенное лицо было поражено тридцатишестидюймовой стрелой в основание спинного хребта. Но это лицо не мисс Чизмен, а наш садовник.
— Ваш садовник?
— Да, сэр. Молчаливый и весьма суровый субъект по имени Колин Мак-Холстер.
— Снова преследование шотландцев! — с яростным жестом заявил конгрессмен Харви. — Чего еще можно ожидать от деградировавшего обожателя империи, цитирующего Киплинга едва ли не через слово? Бенсон, где это произошло?
— Место пре… инцидента, сэр, здесь, в саду.
— Благодарю вас. Что именно вы видели и слышали?
— Боюсь, сэр, я слышал только две очень короткие фразы, произнесенные голосом самого Колина Мак-Холстера. Находясь у окна верхнего этажа дома, я был слишком далеко от места происшествия. Если я могу рискнуть выразить свое мнение, сэр…
— Спасибо, Бенсон, но мы не нуждаемся в вашем мнении. Просто расскажите нам то, что видели.
— Хорошо, сэр. Из окна я видел сэра Генри с большим луком в руке и колчаном со стрелами на спине, крадущегося по одной из садовых дорожек. Это было вон там, сэр, — Бенсон кивком указал направление, — где изгородь доходит до пояса. Сэр Генри, казалось, прятался за ней.
— Продолжайте!
— За ним следовал синьор Равиоли, также ползущий на четвереньках…
— Подождите. Кто такой синьор Равиоли?
— Это я! — Упомянутый джентльмен постучал себя по груди. — Il maestro.[30] Учить петь сэра Генри. — Он встал и отвесил поклон, тряхнув волосами. — Fortunatissimo, signore![31]
— Fortunatissimo, signore. Sta bene?[32] — рассеянно отозвался мистер Харви, потом, но какой-то причине, сердито покраснел и поправил себя: — Я хотел сказать: как поживаете, друг мой?
Блестящие зеленые глаза мистера Харви устремились поверх синьора Равиоли, словно стараясь поймать какое-то ускользающее воспоминание. Но он был так взбешен поведением Г. М., что отбросил сторонние мысли и снова посмотрел на Бенсона.
— А за сэром Генри и синьором Равиоли, — добавил дворецкий, — следовал десятый виконт.
— Не десятый виконт! — огрызнулся мистер Харви. — Его зовут Томми! А полное имя — Томас Джефферсон! Что они делали?
— Судя по их поведению, сэр, я мог лишь сделать вывод, что они выслеживали кого-то на манер краснокожих индейцев.
— Не «краснокожих», а просто индейцев. Других не существует.
Бенсон кашлянул.
— Хотя я не рискну спорить с вами, сэр, но вынужден указать, что универсальное применение упомянутого вами термина может вызвать протесты, например, в Калькутте или Бомбее.[33]
— Да, тут вы правы. Но только американские индейцы имеют значение. Они выслеживали Колина Мак-Холстера?
— Думаю, да, сэр. В тот момент Колин Мак-Холстер стоял футах в шести-семи от изгороди спиной к ним. Он как раз наклонился, чтобы рассмотреть корень какого-то цветка или растения, представив на обозрение весьма солидных размеров заднюю часть тела…
