Патриция Мойес - Идеальное убийство
– Ты имеешь в виду – она его уговорила?
– Я и сам пока не знаю, что имею в виду.
– Но это – Пит?
– Да. Это, должно быть, он. Раздался телефонный звонок.
– Генри? Слава Богу! Я не могу дозвониться вам целый день. Это – Сара.
– Что случилось, Сара?
– Долли выписывают завтра.
– Хорошие новости.
– Да? Вы не знаете всего. Мистер и миссис Дюваль сейчас в Англии. Они хотят забрать
Долли.
– Господи! Когда ее выписывают из больницы?
– Завтра в девять утра. Что мне делать, Генри?
– Я должен ехать, дорогая, – сказал Генри. – А ты останешься.
– Мне это совсем не нравится. Теперь, когда тебе осталось только доказать, что Пит виновен…
– Подожди! – перебил ее Генри. – Ты подкинула мне идею.
– Я? – удивилась Эмми.
– Да. Все сходится! Почему я не видел этого раньше?
– Генри, что я такого сказала?
– Не обращай внимания. – Он сел и стал листать свою записную книжку. – Мне надо сделать три звонка.
Мистер ван дер Стин очень удивился.
– Какой странный вопрос, мистер Тиббет! Подождите-ка… дайте вспомнить… да, вы правы… так и было… Наверное, он был очень занят…
Даффи пробубнила скучным голосом:
– Опять вы? Боже мой… Нет-нет. Конечно, нет. Ни слова.
Сестра доктора Томпсона вежливо сказала:
– Мистер Тиббет! Какой приятный сюрприз… Что? Как вы это узнали? Да, все верно… Рассказ моего брата взволновал меня… Надеюсь, ничего страшного?
Генри повернулся к жене и произнес:
– А теперь, я думаю, пора заказывать билеты. Мы едем в Англию. Вдвоем.
20
На повороте к вилле «След лисы» машина Тиббетов чуть не врезалась в красный «триумф». Генри резко затормозил.
– Добро пожаловать! – Сара помахала рукой, высунувшись в окно.
– Как дела? – спросил Генри.
– Я… я не знаю. Где мы можем поговорить?
– С Долли все в порядке? – заволновался Генри. Сара ответила как-то неуверенно:
– Вроде да.
– Ладно, езжай в сторону Пламли-Грин и остановись где-нибудь на опушке. Мы – за тобой.
Через несколько минут они втроем сидели на зеленой траве под деревом, и Сара рассказывала уже подробно
– Они были очень милы. Забрали Долли, и сейчас она у них в доме. Я объяснила, что ухаживала за ней и хотела бы знать, не нужна ли моя помощь. Все это, кажется, прозвучало не очень убедительно, но они проглотили. Мадам Дюваль пригласила меня в дом и угостила чашкой кофе.
– Примроуз? Сама?
– Своими собственными прекрасными ручками.
– Нет. Я имею в виду – ты уверена, что это была именно Примроуз? Ты узнала ее?
– Конечно.
– О, Боже! – воскликнул Генри. – Значит, я ошибся! А где сейчас Долли? В своей комнате?
– Нет, в другой. И странное дело – вся комната черная.
– Это – наша, – сказала Эмми. – Мрачновато?
– Шторы были завешены, стены черные – как в могиле. Долли лежала на кровати и спала… Я не знаю. Неудобно было в их присутствии проводить клинические исследования. Доктор Дюваль прошептал, что лучше ее не беспокоить, и мы на цыпочках вышли. Я еще посидела немного и затем уехала.
– Сара, ты ведь видела до этого мадам Дюваль? – спросил Генри.
– Мельком, в коридоре, в тот день, когда умерла леди Балаклава.
– Мельком? Господи! А может, я и не ошибся? Скажи, Сара, как выглядит мадам Дюваль?
Сара удивилась.
– Но вы же знаете…
– Просто опиши мне ее.
– Что ж… Лет тридцать, стройная брюнетка…
– Вайолет! – воскликнула Эмми.
– Именно, – взволнованно проговорил Генри. – Эта женщина в доме – не мадам Дюваль. Это – Вайолет. Я еще вчера так подумал.
– Но… – начала Эмми.
– Сейчас нет времени объяснять. Сара, тебе надо немедленно скрыться. Мчись в полицейский участок. Найдешь там инспектора Сэндпорта, помнишь его? Отдай ему мою записку. И не высовывай носа, пока я не приеду. Ни на секунду не оставайся одна.
– Честно сказать, все это немного мелодраматично, – заявила Сара. – Еще несколько минут назад я была у них в доме, и со мной ничего не случилось.
– Несколько минут назад ты не была угрозой для убийцы. Но очень скоро он поймет, как ты действительно опасна для него. Поторопись!
– А вы что будете делать?
– Мы едем на виллу, чтобы предотвратить убийство. Верно, милый? – ответила Эмми, коротко взглянув на Генри.
– Абсолютно.
21
Сад рядом с виллой выглядел еще более таинственным, чем раньше, неделю назад. Фонтан-саксофон бормотал свою мелодию, выбрасывая лениво струйку воды, которая сбегала в мелкий бассейн.
Азалии, вместе с другими рододендронами, выступали мощно – в пурпурном, золотом и алом наряде. Черноволосая стройная женщина срезала розы и аккуратно складывала их в корзинку.
Вайолет, – а это была она, – выпрямилась, услышав, как подъехала машина, и повернулась.
– Мистер и миссис Тиббет! – воскликнула она и широко улыбнулась. – Вот не ожидали!
– Очень рад вас видеть, миссис ван дер Ховен. – Генри пожал протянутую руку. – И мадам
Дюваль тоже здесь?
– Нет. Примроуз – в Швейцарии. А меня вызвал сюда адвокат. Что касается Эдуарда, то у него – конференция в Лондоне, и мы решили забрать Долли из больницы. Эдуард улетает во вторник, но я пока останусь. Входите же!
– Да, мы зайдем. Я думаю, нам надо кое о чем поговорить, – нахмурился Генри.
– А я хочу отнести эти розы в комнату Долли, – проворковала Вайолет. – Бедняжка так любит розы!
Из гостиной вышел Эдуард Дюваль.
– Ага! Вы раскрыли наш секрет? – Он засмеялся. – Я видел из окна, как вы подъехали. Вайолет уже объяснила вам, в чем дело?
– Да, конечно, Эдуард, – сказала Вайолет. – Я сообщила им и о твоей конференции, и о моей встрече с адвокатом. Чтобы про нас не думали, будто мы с тобой такая сладкая парочка.
– Ну, ладно. Проходите. Да, между прочим, – добавил Дюваль, – звонила доктор Мессингем.
– Действительно? Что она хотела?
– Попрощаться! Кажется, она куда-то уезжает.
– Странно, – протянула Вайолет. – Она ничего не говорила нам об этом, когда была здесь всего минуту назад. Что вы будете пить, миссис Тиббет? Джин? Шерри?
Эмми отрицательно покачала головой, а Генри твердо произнес:
– Я должен сразу заявить, что это – не дружеский визит. Мне надо допросить Долли.
– Допросить Долли? – прошептала Вайолет.
– Да. Мы отвезем ее в полицейский участок.
– Она слишком больна, – заметил Дюваль. – Ее нельзя сейчас арестовывать.
– Я не собираюсь ее арестовывать. Пока. И может, мы сядем? Мне надо кое-что объяснить. – Генри закурил. – Это – длинная история. Она началась еще в школьные годы леди Балаклавы. У Кристал были две лучшие подруги – Долли Трип и Элизабет Томпсон.
