Жорж Сименон - Покойный господин Галле
Упрекали его?
— Вам не кажется, что это слишком личный вопрос?
Это касается только меня.
Когда Мегрэ слышал через дверь разговор двух сестер, у него начало складываться впечатление, что горе сделало эту женщину более человечной, что она сбросила с себя гордыню, но, увы, она оказалась такой же, как при первом знакомстве.
— Ваш сын ладил с отцом?
Тут снова вмешалась сестра:
— Ну, Анри-то кое-чего добьется! Это настоящий Прежан, хотя внешне похож на отца. Правильно сделал, что сбежал отсюда, как только вырос. Сегодня, несмотря на то что ночью у него был приступ печени, он вышел на работу в банк.
Мегрэ разглядывал стол, пытаясь представить себе, где сидел в этой комнате Эмиль Галле, но не мог, наверное, потому, что обитатели виллы пользовались гостиной, только когда принимали гостей.
— Вы хотели мне что-то сообщить, комиссар?
— Нет. Я ухожу и прошу прощения, что побеспокоил вас. И все-таки я задам вам один вопрос: у вас есть фотографии мужа в его бытность в Индокитае? Ведь, кажется, он жил там до женитьбы?
— У меня нет ни одной фотографии того времени. Муж почти ничего не рассказывал об этом периоде своей жизни.
— Вы знаете, какое он получил образование?
— Он был очень образован. Помню, как они с отцом часами беседовали о римской литературе.
— Но вы не знаете, какой лицей он окончил?
— Знаю только, что он родился в Нанте.
— Благодарю вас. И еще раз прошу прощения.
Он взял шляпу и пятясь вышел в коридор, не понимая, почему всякий раз, когда он переступает порог дома Галле, у него возникает какое-то щемящее чувство.
— Надеюсь, мое имя не станет пищей для газетчиков, комиссар? — с вызовом произнесла вышедшая вслед за ним Франсуаза. — Вы, должно быть, знаете: мой муж — генеральный советник. Он пользуется большим авторитетом в правительственных кругах, а поскольку вы тоже чиновник…
У него не хватило духу возразить ей. Он только посмотрел куда-то поверх ее головы, вздохнул и попрощался.
Пересекая крохотный садик в сопровождении косоглазой служанки, Мегрэ задумчиво произнес:
— Бедняга Галле!
Мегрэ заглянул на набережную Орфевр забрать почту, но ничего касающегося дела Галле не обнаружил. На всякий случай он зашел к оружейнику, который должен был произвести экспертизу — осмотреть пулю, извлеченную из черепа покойного, а также две другие, предназначавшиеся Мерсу.
— Вы закончили?
— Да. Составил заключение. Все три пули, несомненно, выпущены из одного ствола. Пистолет точного боя, изготовленный, по всей видимости, на херстальских [2]заводах.
Мегрэ пожал руку оружейнику и в мрачном настроении остановил такси:
— Улица Клиньянкур.
— Какой дом?
— Остановитесь на любом углу.
По дороге он пытался отогнать навязчивое воспоминание о вилле в Сен-Фаржо, выбросить из головы преследовавший его разговор двух сестер и сосредоточиться только на самых существенных моментах дела.
Но едва он пытался сопоставить простейшие факты, перед ним возникал образ Франсуазы, жены генерального советника, — разумеется, она не преминула об этом упомянуть. Она примчалась в «Маргаритки», как только узнала, что на сестру свалилось богатство в триста тысяч франков.
«Он позорил нашу семью».
Сразу же после женитьбы Эмилю Галле принялись внушать, нет, просто вбивать в голову, что он должен быть достоин семьи Прежан, как другие зятья.
Представитель фирмы, изготовляющей подарки!
«И у него хватило мужества заключить страховку и платить в течение пяти лет! — восхитился Мегрэ, у которого противоречивый характер покойного вызывал одновременно симпатию и неприязнь. — Любил ли он свою жену, должно быть, не раз попрекавшую его унизительной должностью?»
Странная пара! Странная жизнь! В какую-то минуту Мегрэ уловил в г-же Галле искреннюю привязанность к мужу. Да, пока она не подозревала, что ее подслушивают.
Но как только она появилась перед комиссаром, она снова превратилась в неприятную, надменную мещанку, под стать своей сестре.
А каков Анри, который уже после первого причастия взирал на мир недружелюбно и недоверчиво! В свои двадцать пять лет он не хотел жениться на Элеоноре Бурсан из боязни, что она может лишиться ренты за первого мужа.
Ночью у него был приступ, но он все равно отправился на службу.
Начался дождь. Шофёр поставил машину у тротуара и поднял откидной верх.
Все три пули выпущены из одного пистолета. Отсюда можно заключить, что стрелял один и тот же человек. Но ведь ни Анри, ни Элеонора, ни Сент-Илэр стрелять в Мерса не могли!
— Какой-нибудь бродяга тем более. Бродяги не убивают, они грабят. Но ничего украдено не было.
Следствие застопорилось. Оно вертелось вокруг бледной и меланхолической личности покойного, вызывая у Мегрэ раздражение. С угрюмым видом комиссар вошел в первую попавшуюся привратницкую на улице Клиньянкур.
— Вы не знаете господина Жакоба?
— А чем он занимается?
— Не знаю. Во всяком случае, письма получает на это имя.
По-прежнему шел проливной дождь, но комиссар был даже рад этому: при такой погоде густонаселенная улица с тесными лавчонками и бедными домами больше соответствовала его настроению.
Конечно, хождение из дома в дом можно было поручить любому подчиненному, но Мегрэ, сам не зная почему, не хотел впутывать в это дело никого из сотрудников.
— Господин Жакоб?
— Таких здесь нет. Спросите в соседнем доме…
Сто раз он уже открывал двери или просовывал голову в застекленное окошко привратницких, расспросил по меньшей мере сто привратниц, прежде чем одна из них, крупная густоволосая женщина, презрительно посмотрев на него, бросила:
— Что вам нужно от месье Жакоба? Ведь вы из полиции, верно?
— Да, из уголовной. Он у себя?
— Как бы не так! Что ему делать дома в такое время.
— А где его найти?
— Как всегда, на углу улицы Клиньянкур и бульвара Рошешуар. Но вы-то по крайней мере не будете трепать ему нервы? Бедный старик никому ничего плохого не сделал.
Может, у него нет патента на торговлю?
— Он получает много писем?
Привратница нахмурила брови:
— Ах вот оно что! Я подозревала, что тут что-то нечисто.
Вы не хуже моего знаете, что он получал одно письмо раз в два-три месяца.
— Заказное?
— Нет, скорее даже не письмо, а бандероль.
— С банкнотами, не так ли?
— Ничего я не знаю, — отрезала она.
— Неправда, знаете. Вы прощупывали конверты, и вам тоже показалось, что внутри лежат деньги.
— А если и так?
— Где его комната?
— Вы хотите сказать, мансарда? На самом верху. Очень высоко, ему трудно каждый вечер взбираться туда на костылях.
— Его никогда никто не разыскивал?
