Виктор Каннинг - Венецианская птица
Неожиданно она рассердилась:
– Мне не нужна ваша помощь. Учелло погиб. Больше мне о нем ничего не известно.
Мерсеру стало ясно, что она хочет, чтобы ее оставили в покое. Но как это сделать, если она ему нужна? Он чувствовал, что между ними возникла какая-то липкая паутина непонимания и недоверия, сквозь которую необходимо продраться.
– Поймите, меня не интересует Джано Учелло и все, что с ним связано, – произнес Мерсер. – Я много лет занимаюсь расследованиями, это моя профессия, так что ничего для себя нового я бы все равно не открыл. Проблема в ином. Подобная работа… ну, то, чем я занимаюсь, делает человека циником. Но и ему, этому цинику, поверьте, хочется душевного тепла. Он тоскует. Встреча с вами пробудила во мне надежду. Я подумал, что может быть… – Мерсеру хотелось, чтобы Адриана бросилась ему на шею, а она вместо этого, расширив глаза, шагнула назад. – Боже, – воскликнул он, – не смотрите на меня так! Разве вы не понимаете, о чем я говорю?
Страх в ее глазах исчез. Адриана смотрела на него теперь по-новому, поскольку даже если мужчина женщине совершенно безразличен, все равно ей приятно сознавать, что ее любят. Теперь ей захотелось разглядеть внимательнее, какой он. Раньше она этого не замечала. Густые рыжеватые волосы, правильные черты лица, опрятен, хотя одежда поношена, пальцы длинные, как у пианиста или скрипача, ногти ухоженные…
– Вы зря тратите на меня время. Пожалуйста, не приходите сюда больше.
Мерсер грустно усмехнулся.
– Время – это единственное, что я могу тратить.
Он приблизился к ней, заглянул в лицо.
– Когда вы спросили меня в гондоле, уеду ли я из Венеции, это было потому, что вам не терпелось, чтобы я исчез?
– Да. Тут вам нечего делать.
После его ухода Адриана постояла немного в задумчивости, затем направилась в спальню. Задержалась на пороге, протянув руку к выключателю.
– Не надо, – раздался мужской голос. – Я зажгу настольную лампу.
– Джано… ты здесь? – негромко вскрикнула она.
Лампа осветила толстый ковер, дорожные часы в серебряном корпусе на столике, узоры на покрывале.
– Да, дорогая, жду тебя. – Он тихо рассмеялся.
Когда она подошла к постели, он поймал ее руку.
– Иди ко мне.
– Тебе не следует приходить так рано.
– Как известно, любящие мужчины за часами не следят. К тому же наш друг Мерсер явился сюда без приглашения.
– Ты слышал, что он говорил?
– Да.
– И насчет Больдеска тоже?
Он шумно вздохнул:
– Перестань об этом думать, дорогая. Мерсер хотел, чтобы ты растерялась и сболтнула лишнее.
– Но ведь Больдеска жив?
– Адриана, что с тобой? Неужели ты поверила в эту ложь? Кому нужно убивать Больдеска? Не беспокойся о нем. Он в Милане.
– Я не о нем беспокоюсь, Джано, а о нас с тобой. Сколько это будет еще продолжаться?
– Потерпи, дорогая. Осталась неделя, потом я уеду, а вскоре ты последуешь за мной. И мы начнем новую жизнь. – Он погладил ее руку. – А пока будем встречаться вот так.
Адриана перебирала его пальцы, вглядываясь в них. Длинные, тонкие, беспокойные пальцы художника. Ногти грязные, обломаны. У Мерсера руки другие… Осознав, что она думает об этом, Адриана исступленно прижала его руку к груди.
– Ты удивлена, что Мерсер влюбился? – спросил он.
– Я его не понимаю, – ответила она. – Этот человек для меня загадка.
– Да забудь ты о нем! Бориа сделает все как нужно. Этот тип что-то бормотал о том, что я жив. Наивный глупец. Я давно умер, похоронен в Мираве, и нечего тревожить мой покой. Ладно, хватит.
Он увлек ее на постель и жадно впился губами в губы. Адриана негромко вскрикнула, прижавшись щекой к его щеке, щетина была колючая, а затем, забыв все свои страхи, обвила руками шею, погрузив пальцы в густые темные волосы.
Глава 10
Теперь его в Венеции ничего не держало. Утром он позвонил Розе и сообщил, что уезжает. Кроме нее, он решил попрощаться с Минелли и Нинеттой. Из всех новых знакомых они были самые симпатичные. К тому же Мерсер хотел как-то загладить инцидент в палаццо.
В кармане у него лежала шоколадка и «волшебный шарик». Сидя на каменной скамье на набережной Савони, он вытащил его и встряхнул, наблюдая, как над площадью закрутились белые снежинки. Забавно, что все это происходило на фоне ослепительно-голубого неба. Мерсер закурил, вглядываясь в лагуну.
Мимо отеля «Даниелли» проплывал великолепный белый красавец лайнер. По сравнению с его громадой палаццо и церкви на берегу казались детскими игрушками. Мимо собора Сан-Джорджио на пути к острову Лидо проскользила красно-желтая баржа с рекламой кока-колы, вдали виднелись стоящие на якоре четыре итальянских корвета. В этом городе времена и эпохи были перемешаны. Официант приносит вам чинзано из подвала кафе, где когда-то хранились греческие вина и масла, которыми наполняли амфоры дожей. Пыль пятисотлетней давности соседствует с пылью на новых бутылочных пробках, под которыми находятся вкладыши с билетами. Кому-то достается выигрыш – «Фиат» или мотоцикл «Веспа». Но это везучим. А Мерсеру никогда не везло. Он продолжал надеяться, фантазировать, что удача где-то здесь, близко, стоит только протянуть руку. Но она всегда ускользала от него. Как сейчас Адриана. Он погрустнел, зная, что горечь поражения исчезнет не скоро. В ушах звучал ее голос: «Тут вам нечего делать». Она права. Действительно нечего, черт побери. И главное, если разобраться, какие у него имелись причины для надежды? Да никаких. Он просто сам себя обманывал. Конечно, можно было утешать себя мыслью, что ему наплевать. Уедет и обо всем забудет. Что касается Учелло, так для клиента Гевлина Фрере в любом случае лучше знать, что тот мертвый.
Мерсер вздохнул и выбросил окурок. В этот момент сзади подошли двое и устроились рядом на скамейке. Сели по обе стороны от него, достаточно близко, чтобы не возникло иллюзии, будто это случайно. Гуфо справа, Моретто слева. Громила смотрел вдаль, не обращая внимания на Мерсера. Гуфо наклонился и произнес:
– Мои поздравления, синьор.
– С чем?
– У меня для вас подарок.
– Но мой день рождения не сегодня.
Гуфо рассмеялся:
– Люди получают подарки по разным причинам. – Он поправил очки в роговой оправе. – Вот. – На колени к Мерсеру упал плотный конверт.
– Это от вас?
– Нет, синьор. К сожалению, я не знаю, от кого. Мне поручено передать. Надеюсь, вы сами догадаетесь.
Мерсер открыл конверт. Там лежала толстая пачка купюр по тысяче лир. Он поймал себя на мысли, что радости при виде денег не испытывает. Странно при его положении. Гуфо прищелкнул языком.
– Вот видите, синьор, ваши знакомые не поскупились.
– К этому что-то прилагается? – спросил Мерсер.
