П. Никитин - Загробный гость: Приключения Шерлока Холмса в России. т. 1
Все вместе мы отправились в названную комнату. Она была маленькая и совершенно пустая, не более четырех аршин в длину и трех в ширину, освещалась маленьким оконцем.
Став на колени, Холмс принялся тщательно осматривать пол через увеличительное стекло. Проделав это, он принялся за стены.
Но по его невозмутимо спокойному лицу мы никак не могли понять: удачны его поиски или нет.
Проделав все, что было нужно, Холмс обернулся к Серпухову.
— У кого находится ключ от этой комнаты?
— У меня.
— В таком случае я воспользуюсь этой комнатой на сегодняшнюю ночь.
— Вы хотите здесь остаться? — удивился Серпухов.
— Да, мы с Ватсоном с удовольствием переночевали бы здесь и чувствовали бы себя совсем хорошо, если бы вы приготовили нам на ночь холодные закуски.
— О, непременно!
— Еще два слова. Никто не должен знать, что мы ночуем здесь. Завтра рано утром вы незаметно выпустите нас.
— Прекрасно.
— Затем укажите нам путь, которым мы могли бы выбраться отсюда ночью во двор.
— Я могу оставить дверь открытой.
— Хорошо. Теперь же мы будем до вечера вашими заказчиками.
— И, надеюсь, пообедаете у меня?
— Если вы позволите.
Разговаривая, мы удалились с этой половины дома и перешли в кабинет Ивана Андреевича.
VIII.К обеду вышла и Надежда Симоновна. Иван Андреевич представил нас ей как своих крупных заказчиков, но мадам Серпухова взглянула на нас так, как будто перед ней были не живые люди, а безвоздушное пространство.
Обед был не из веселых, и причиною этого было сосредоточенное молчание Надежды Симоновны. Только за жарким она обратилась к сыну с короткой фразой:
— Ты обещал мне денег. Когда ты дашь их мне?
При этих словах Шерлок Холмс оживился.
— О, я думаю, сыновья не должны медлить с удовлетворением требований своих матерей! — произнес он любезно, толкая в то же время ногой Серпухова.
Надежда Симоновна взглянула на Холмса с благодарной улыбкой.
— Я доставлю вам деньги сегодня, матушка, — быстро проговорил Серпухов, очевидно, поняв движение Холмса.
— Спасибо! — прошептала старуха. — Ведь эти деньги пойдут на спасение наших душ.
— Тем лучше, матушка, — отвечал Серпухов. — После обеда я выпишу вам чек на пять тысяч, и вы завтра же получите из банка деньги.
Старуха оживилась. Она стала расспрашивать нас о торговле, семейных делах, говорила сама, и вторая половина обеда прошла много веселее.
Потом мы снова удалились в кабинет хозяина под предлогом переговоров о делах и легли немного отдохнуть на кожаных диванах.
В семь часов Серпухов разбудил нас.
— Матушка снова пошла в сад, и сейчас удобный случай забраться незаметно в ту комнату, — проговорил он. И, подавая нам довольно объемистый пакет, добавил: — А вот вам, господа, ужин. Здесь вы найдете пару жареных цыплят, пару рябчиков, холодные котлетки, ростбиф, масло, хлеб, соль и вино.
— Можно подумать, что вы снаряжаете нас в дальнюю экспедицию, — улыбнулся Холмс. — Однако мне хотелось бы получить от вас еще кусочек воска и гуммиарабик.
— О, это нетрудно, — ответил Серпухов, беря с письменного стола банку с гуммиарабиком и доставая из ящика две восковые свечи. — Может быть, этого вам мало?
— Вполне достаточно. Теперь мы смело можем отправиться на место.
Забрав все принесенное и прихватив с собой для развлечения две газеты, мы вышли из кабинета и, стараясь не попадаться никому на глаза, быстро прошли в маленькую комнату.
Пожелав хозяину спокойной ночи, мы заперлись и вынули ключ. Затем Холмс размял воск и тщательно залепил им замочную скважину, приклеив, кроме того, поверх воска к двери кусок полотна. Таким образом, окончательно устранилась всякая возможность подглядывать за нами.
Другую свечку мы прилепили на пол и зажгли для того, чтобы долгое сидение в темноте не особенно утомило нас.
— Теперь, дорогой Ватсон, я потребую от вас абсолютной тишины, — сказал Холмс. — Шорох может выдать наше присутствие и испортить все дело.
Я молча кивнул головой.
Разложив около свечи газеты, мы легли на животы и принялись читать, вслушиваясь в то же время и малейший шум. Мы слышали, как возвратилась в свою комнату Надежда Симоновна, слышали, как она куда-то уходила и снова пришла, как она долго возилась.
Затем наступила полная тишина. Вероятно, старуха легла спать.
Наши часы показывали половину одиннадцатого. Газеты были уже дочитаны, и становилось скучно.
Так прошло еще около двух часов. Но вдруг до нашего слуха донесся слабый шорох. Сначала он был едва слышен, потом усилился и, наконец, смолк.
Не было сомнения, что шорох слышится за стеной, отделяющей нашу комнату от спальни старухи. Я взглянул на Холмса. Он лежал на полу, вытянув шею и глядя в одну точку, весь превратившись в слух, словно гончая собака в стойке.
Прошло несколько мгновений. Скрип пружин за стеной показал, что старуха проснулась. Затем до нашего слуха донесся слабый звук голосов. Старуха с кем-то разговаривала, но что говорила она и другой человек, расслышать не было возможности.
— Снимайте сапоги! — прошептал едва слышно Холмс.
Оставшись в носках, он подошел к двери, отлепил воск и тряпку и, тщательно запрятав в карманы все вещи, которые могли бы указывать на чье-либо присутствие в этой комнате, осторожно вставил ключ в скважину.
Вдруг голоса зазвучали громче. В ту же минуту Холмс повернул ключ и, тихо отворив дверь, выскользнул из комнаты; мы, словно кошки, прокрались сначала в другую комнату, а затем в третью, вышли во двор и только тут перевели дух.
Быстро осмотревшись, Холмс молча указал мне на одно из окон, наглухо завешенное портьерами. По двум слабо светящимся пятнам я сразу догадался, в чем дело.
Без сомнения, это была спальня старухи, и свет из нее проникал сквозь два отверстия, прорезанные Холмсом в портьерах.
— Вон лестница! — сказал я, заметив ее около сарая.
— Чудесно! — воскликнул Холмс. — Сама судьба помогает нам! Давайте, Ватсон!..
Быстро перебежав через двор, мы схватили лестницу и приставили ее к окну.
— За мной, Ватсон! — шепнул Холмс. — Я уверен, что вы увидите сегодня нечто интересное.
В одно мгновение мы взобрались наверх к окну и припали глазами к двум отверстиям, так предусмотрительно прорезанным Холмсом в драпировке. Но лишь только я взглянул внутрь комнаты, как невольно легкий крик удивления сорвался с моих губ.
Я никогда не забуду этого момента, картина которого и по сие время как живая встает в моей памяти. Будь я хоть немного верующим человеком, я после этого непременно посвятил бы всю свою остальную жизнь Богу.
