Джадсон Филипс - Детектив США. Книга 1
— Вы о чем?
— О том, что у меня исчез бумажник с деньгами и документами.
Лицо Бастиана помрачнело еще больше. Он молча вышел, и я услышал, как в соседней комнате он злым шепотом выговаривает кому-то. Через минуту он вернулся и вручил мне бумажник.
— Документы потребовались для установления вашей личности. Власти Лос-Анджелеса дали о вас хороший отзыв. Извините, если с вами обошлись тут не вполне тактично.
— Пустяки. Мне не привыкать к хамскому обращению…
— Послушайте, я же извинился! — сердито заявил Бастиан и сухим тоном начал задавать вопросы о миссис Браун и о причинах моего интереса к ней.
Когда я объяснил, что не могу говорить без разрешения клиента, он перешел на фигуру Брауна, потребовал охарактеризовать его внешность, описать его машину и т. д.
Я плохо помнил, что произошло непосредственно перед выстрелом и сразу после него, но все же попытался выжать из себя хоть что-нибудь. Браун был человеком выше среднего роста, физически сильным, с грубым, хрипловатым голосом и массивным подбородком; на нем был темно-серый или синий пиджак и широкополая шляпа, глубоко надвинутая на лоб; приезжал он на сером или желтовато-коричневом седане с двумя дверцами, вероятно, «форде», какие были в моде лет восемь назад.
В свою очередь Бастиан сообщил, что, по словам жильцов мотеля, на машине был номерной знак, выданный в штате Айдахо, и Станислаус сейчас всячески изворачивается, пытаясь объяснить, почему он не записал этот номер.
Кажется, лейтенант рассчитывал, что в обмен на его информацию я расскажу ему то, о чем пока должен был молчать, но в конце концов махнул рукой и согласился подождать до утра.
Глава X
Я с радостью приветствовал наступление утра, хотя все еще страдал от боли в голове. Вот уже сутки я ничего не ел, если не считать бутерброда миссис Перес, и потому теплый кофе за завтраком и крутые яйца показались мне прямо-таки пищей богов.
Я уже приканчивал завтрак, когда в комнату, задыхаясь от быстрой ходьбы, ввалился доктор Спонти. На его полном лице проглядывали следы плохо проведенной ночи. Его холодная рука напомнила мне о мертвой женщине, и я невольно выпустил ее.
— Я удивлен, доктор Спонти. Как вы узнали, что я тут?
— Несколько необычным путем. Среди ночи мне позвонил некий лейтенант Бастиан. Наверное, на глаза ему попался чек, который я вам вчера вручил.
Лейтенант буквально замучил меня вопросами.
— Обо мне?
— Вообще обо всем, что произошло.
— Вы рассказали ему о Томе Хиллмане?
— А что мне оставалось делать? — Спонти потрогал свежий порез на губе — видимо, он очень спешил, когда брился. — В пригороде Приморский убита женщина. Как честный человек, я считал своим долгом сообщить властям все, что знаю.
— И о требовании выкупа за Тома тоже сообщили?
— Естественно. Лейтенант Бастиан нашел мое сообщение исключительно важным, поблагодарил меня и обещал, что наше заведение не будет упоминаться в прессе.
— Самое главное для вас!
— Не спорю. Школа для меня — источник существования.
Вот так получилось, к большой моей досаде, что я напрасно столь героически соблюдал обет молчания. Теперь мне нечего было ставить на кон, чтобы поторговаться с Бастианом. Вместе с тем я испытывал облегчение при мысли, что история с Томом стала известна полиции, поскольку вето Хиллмана сильно осложняло мне работу.
— А что мистер Хиллман?
— Позвонил мне сегодня чуть свет. О сыне по-прежнему никаких вестей. — Спонти уставился на меня мрачным взглядом. — Родители Тома дошли до предела отчаяния, и мистер Хиллман сказал мне нечто такое, о чем ему, несомненно, придется потом пожалеть.
— Он все еще возлагает на вас вину за похищение сына?
— В том-то и дело. И за это, и за то, что я привлек к расследованию вас. Кажется, он склонен считать, что вы… гм… подвели его.
— Это почему же? Потому, что я проник в мотель и едва не поплатился жизнью?
По мнению мистера Хиллмана, вы вспугнули похитителей и тем самым помешали им вернуть Тома. Боюсь, мистер Арчер. что отныне он не захочет иметь с вами никаких дел.
— Как и вы?
Спонти развел руками:
— Надеюсь, вы понимаете, какое давление мне приходится испытывать? Я же вынужден выполнять все прихоти мистера Хиллмана.
— Еще бы!
— Кстати, я не собираюсь требовать ни цента из полученного вами гонорара в двести пятьдесят долларов, хотя, — он взглянул на часы, — хотя вы работали на меня меньше суток… Ну что ж, мне надо бежать.
Он поднялся и направился к двери.
— Правильно, убирайтесь к черту! — крикнул я.
Спонти просунул голову в дверь:
— А вот теперь я, пожалуй, передумаю и аннулирую чек.
Я сделал неприличный жест, демонстрируя, как распоряжусь его чеком, и багровое от ярости лицо Спонти немедленно исчезло.
Я бросился на койку, чтобы в одиночестве насладиться своей злостью и на Спонти и на самого себя за вторичный визит в мотель, чего, несомненно, не следовало делать.
В комнату заглянула няня, унесла посуду от завтрака, а позже пришел врач. Он ощупал мой череп, посветил в глаза фонариком и, высказав предположение, что у меня небольшое сотрясение мозга, успокоил: дескать, на белом свете немало людей с такими же мозгами и ничего, процветают…
Побрившись позаимствованной у санитара бритвой, я оделся, спустился в канцелярию и предъявил чек Спонти для уплаты за лечение. У меня осталось двести с лишним долларов, и я решил, что могу потратить на это дело еще день, нравится это Спонти или нет. Остановив свободное такси, я попросил отвезти меня в телефонную компанию.
Я все еще испытывал злость, к которой теперь примешивалось чувство какой-то приподнятости. Возможно, последнее объяснялось переменой погоды — ясной и солнечной после недавнего дождя, а скорее всего причина крылась в моем решении на собственный страх и риск заняться судьбой подростка, которого я и в глаза не видел…
В приемной телефонной компании вдоль стен стояли кабины для междугородных переговоров, а на полках лежали телефонные справочники различных городов. Из наиболее крупных городов штата Айдахо здесь были представлены только Бойсе, Покателло и Айдахо-Фоллс. Я не нашел в них фотографа по имени Гарольд Гарли. Робертов Браунов значилось сколько угодно, но я почти не сомневался, что интересующий меня Браун носил вымышленную фамилию.
