Агата Кристи - Кошка среди голубей
Инспектор Келси вежливо заметил, что ее предположения приобретут большую убедительность, если она сумеет объяснить, каким образом мисс Спрингер удалось выстрелить в себя с четырех шагов, а после этого еще куда-то спрятать пистолет.
Мисс Роуэн заметила, что полиция всегда предубеждена против психологии.
Затем была Анна Шапленд.
– Ну, мисс Шапленд, что вы можете сказать об этом деле?
– Абсолютно ничего. Я была в своей комнате, ничего не видела и не слышала. Вообще, все это невероятно!
– Что вы видите в этом невероятного?
– Ну, во-первых, сам факт, что мисс Спрингер убита. Говорят, что кто-то был в павильоне и она пошла посмотреть. Может, это и так, но я не понимаю, кто и зачем мог вломиться в павильон?
– А может быть, это местные мальчишки? Хотели стащить что-нибудь из спортивных принадлежностей или просто пошутить.
– Если это так, то я не могу понять, почему мисс Спрингер не разогнала их.
– Вам не кажется, что мисс Спрингер как-то по-особенному относилась к спортивному павильону?
Анна Шапленд недоуменно посмотрела на него:
– По-особенному?
– Ну, как к своей собственности, например. Говорят, она не любила, когда туда ходят другие.
– Я ничего не знаю об этом.
– Вы сами ничего не замечали?
Анна покачала головой:
– Я была там всего раз или два, да и то по поручению мисс Вулстроу.
– Мисс Спрингер возражала когда-нибудь против посещения павильона мадемуазель Бланш?
– Нет, я ничего об этом не слышала. Возможно. Некоторое время мадемуазель была очень сердита, она ведь, как вам известно, обидчива.
– Вы не думаете, что она ходила в павильон рыться в шкафах?
– В шкафах девочек? Ну, не поручусь…
– У мисс Спрингер там был свой собственный шкаф?
– Да, конечно.
– Если бы оказалось, что мадемуазель Бланш роется в шкафу мисс Спрингер, то это, наверное, вызвало бы раздражение преподавательницы гимнастики?
– Разумеется!
– Вы больше ничего не можете рассказать о том, что имеет отношение к спортивному павильону?
– Ну… – Анна замялась.
– Да, мисс Шапленд, я вас слушаю.
– Ничего особенного, – медленно произнесла Анна. – Но один из садовников – не Бриггс, а тот, молодой, – подходил как-то к павильону, хотя ему там абсолютно нечего было делать. Возможно, его влекло любопытство, а может, это просто был предлог отвлечься от работы – он чинил сетку на теннисном корте. Я не уверена, что здесь что-нибудь серьезное.
– Но почему вы вспомнили об этом?
– Да потому, – нахмурилась Анна, – что он странно себя вел. Вызывающе… И он вроде бы смеялся, что на девочек тратят такие деньги…
– Так, понятно.
– Я не уверена, что это важно.
– Возможно, но на всякий случай я запишу ваши показания.
– Все вокруг да около, – сказал сержант Бонд, когда Анна ушла. – Может быть, от слуг что-нибудь узнаем?
Но от слуг не удалось узнать ничего. Правда, одна горничная, которая спала в школе, вообще-то могла что-нибудь услышать, но она тоже уверяла инспектора, что ни о чем не знает. Да, мисс Спрингер была несколько резковата. Ни о спортивном павильоне, ни о том, что находится там, она понятия не имеет.
В этот момент в комнату вошла мисс Вулстроу.
– Одна из девочек что-то хочет сообщить вам, инспектор, – сказала она.
Инспектор резко обернулся:
– Она что-нибудь знает?
– Сомневаюсь, но вам лучше самому переговорить с ней. Она иностранка. Принцесса Шейста, племянница эмира Ибрагима.
Келси кивнул.
Мисс Вулстроу вышла и вернулась с темноволосой смуглой девушкой среднего роста. Своими миндалевидными глазами она взволнованно смотрела на мужчин.
– Вы из полиции?
– Да, – улыбнулся ей Келси, – мы из полиции. Садитесь, пожалуйста, и расскажите мне, что вы знаете о мисс Спрингер.
– Да, да, я все расскажу вам… – Она села, наклонилась вперед и сказала драматическим шепотом: – Тут есть люди, которые следят за всем, что здесь происходит. Они не показываются, но они здесь! – Принцесса многозначительно посмотрела на инспектора.
– А почему они следят за школой?
– Потому, что здесь я! Они хотят украсть меня!
Келси открыл рот. Этого он не ожидал.
– Почему же они хотят украсть вас?
– Чтобы получить за меня выкуп, конечно. Они ведь могут получить много денег от моих родственников.
– Э… ну, допустим… – с сомнением произнес Келси. – Но если все так, то какое отношение это имеет к смерти мисс Спрингер?
– Она могла застать их там, – ответила Шейста. – Возможно, она заговорила с ними, пригрозила им… Возможно, они обещали дать ей денег, если она никому ничего не скажет. И она поверила им. Они могли ей сказать, что оставят деньги в спортивном павильоне, а когда она пришла за ними, застрелили ее.
– Но мисс Спрингер не поддалась шантажу.
– Вы думаете, лучше быть простой учительницей? – презрительно сказала Шейста. – Вы не считаете, что куда приятнее иметь деньги, путешествовать, делать что хочешь? Особенно таким людям, как мисс Спрингер, – некрасивым, кого не любят мужчины. Вы не думаете, что таких людей деньги прельщают больше, чем других?
– Ну… – протянул Келси. – Я даже не знаю, что сказать. – Он действительно не составил еще мнения о происходящем. – Это ваше собственное соображение? – спросил он. – Надеюсь, мисс Спрингер ничего подобного не говорила вам?
– Мисс Спрингер никогда ничего не говорила, кроме «согнуться» и «медленнее», – сказала с обидой Шейста.
– Допустим, но почему вы решили, что вас хотят похитить?
– Неужели вы этого не понимаете? Мой кузен – принц Али Юсуф из Рамата. Он был убит во время революции. Было объявлено, что, когда я вырасту, мы поженимся. Теперь вы понимаете, какая я важная персона?
Инспектор Келси недоверчиво посмотрел на нее.
– Вам это кажется слишком фантастичным?
Видя, что он по-прежнему сомневается, она продолжала:
– Возможно, они думают, что я знаю, где находятся драгоценности!
– Какие драгоценности?
– Моего кузена. Его отца. В нашей семье они всегда передавались по наследству. По крайней мере, теперь вам ясно?
– Но какое это имеет отношение к вам или к мисс Спрингер?
– Но я уже вам сказала!.. Они, возможно, думают, что я знаю, где эти драгоценности!.. Они сделают меня пленницей и силой заставят все рассказать.
– Так вы знаете, где эти драгоценности!
– Нет, конечно нет! Они исчезли во время революции.
– Кому они принадлежат?
– Теперь, когда кузен мертв, они принадлежат мне. Больше нет никого, кто бы имел на них право. Его тетя, моя мать, умерла… Он сам хотел, чтобы они принадлежали мне! Если бы он не умер, мы бы поженились.
– Это было решено?
– Да, разумеется.
– И вы должны были бы получить эти драгоценности, если бы вышли за него замуж?
