Агата Кристи - Избранное. Том 1
— Все поддерживают данную теорию. То, что женщина упала в обморок. И вспомните, как ее муж уронил кофейный поднос. Потом, как он говорил… не слишком убедительно. О да, боюсь, они ее убили.
Вера сказала:
— А как она выглядела… казалось, она боялась собственной тени? Я никогда не видела такой испуганной женщины… должно быть, еодеянное преследовало ее, словно привидение…
Мисс Брент прошептала:
— Помню, какой текст висел в моей детской, когда я была ребенком. «Будь уверен, твой грех тебя разыщет». Очень верно, очень. Будь уверен, что твой грех тебя разыщет.
Вера встала и произнесла:
— Но, мисс Брент… мисс Брент… в таком случае…
— Да, моя дорогая?
— Другие? Что насчет других?
— Я не совсем вас понимаю.
— Все другие обвинения… они… они несправедливы? Но если в случае Роджерсов была сказана правда… — Она смолкла, не в силах привести в порядок хаос мыслей.
Лоб Эмили Брент, озадаченно сморщившийся, теперь разгладился.
Она сказала:
— А, теперь я вас понимаю. Ну что ж, вот, к примеру, этот мистер Ломбард. Он признает, что бросил двадцать человек, оставив их умирать.
Вера заметила:
— Но они были всего лишь туземцами…
Эмили Брент резко сказала:
— Черные или белые — все они наши братья.
Вера подумала: «Наши черные братья… наши черные братья… О, я буду смеяться. У меня истерика. Я не в себе…»
Эмили Брент задумчиво продолжала:
— Конечно, остальные обвинения очень нелепы и притянуты за уши. К примеру, в отношении судьи, который лишь исполнял свой долг перед обществом. И отставного человека Скотленд-Ярда. И мой случай тоже.
Она помолчала и добавила:
— Естественно, учитывая обстоятельства, я не собиралась вчера вечером ничего говорить. В присутствии джентльменов такие вещи не обсуждаются.
— Да?
Вера с интересом слушала. Мисс Брент сурово продолжала:
— Беатрис Тэйлор у меня служила. Как я узнала позднее, она была неприличной девушкой. Я сильно в ней обманулась. У нее были хорошие манеры, всегда очень опрятна и услужлива. Я была очень ей довольна. Конечно, оказалось, что все это сплошное лицемерие! Она была беспутной девицей, начисто лишенной морали. Отвратительно! Я не сразу узнала, что она, как говорится, «в положении», — она смолкла. Ее тонкий нос брезгливо сморщился. — Я испытала настоящее потрясение. Ее родители тоже были порядочными людьми и воспитывали ее в строгости. Рада сказать, что они не стали смотреть сквозь пальцы на ее поведение.
Уставившись на мисс Брент, Вера спросила:
— Что же произошло?
— Естественно, я и часа не стала держать ее под своей крышей. Никто не сможет меня упрекнуть в снисходительном отношении к безнравственности.
Вера низким голосом произнесла:
— Что произошло… с ней?
Мисс Брент сказала:
— Распутное создание, не довольствовавшееся одним грехом на своей совести, совершило грех еще более тяжкий. Она покончила с собой.
Охваченная ужасом, Вера прошептала:
— Она убила себя?
— Да, бросилась в речку.
Вера поежилась и уставилась на тонкий профиль мисс Брент. Она спросила:
— И что вы почувствовали, когда узнали, что она наделала? Вам было ее не жаль? Вы не винили себя?
Эмили Брент выпрямилась.
— Я? Мне не в чем себя упрекнуть.
Вера сказала:
— Но если ваша… твердость… довела ее.
Эмили Брент резко заявила:
— Ее собственные действия, ее собственный грех — вот что ее довело. Если бы она вела себя как порядочная, скромная молодая женщина, ничего подобного бы не случилось.
Она повернулась к Вере. В ее глазах не было ни угрызений совести, ни беспокойства. Взгляд был тверд в собственной непогрешимости. Эмили Брент восседала на вершине острова Ниггер, облаченная в свою броню из добродетели. Маленькая старая дева больше не казалась Вере немного нелепой.
Неожиданно… она стала ужасной.
IIДоктор Армстронг вышел из столовой и вновь оказался на террасе. Теперь судья сидел на стуле, безмятежно глядя на море.
Ломбард и Блор расположились налево. Они курили, но не разговаривали. Как и раньше, доктор немного поколебался: Его взгляд задумчиво остановился на господине судье Уогрейве. Он хотел с кем-то посоветоваться. Он прекрасно понимал, каким проницательным и логичным умом обладает судья, но тем не менее колебался. Может, ум господина судьи Уогрейва и был хорош, но сам он старик. Армстронг счел, что сейчас нужен человек действия.
Он принял решение.
— Ломбард, могу я с вами переговорить?
Филип вздрогнул.
— Конечно.
Они оставили террасу и отправились вниз по склону к кромке воды. Когда они очутились за пределами слышимости, Армстронг сказал:
— Мне нужен совет.
Брови Ломбарда поднялись. Он заметил:
— Дорогой вы мой, у меня нет никаких медицинских познаний.
— Нет, нет, я имею в виду совет касательно сложившейся ситуации.
— О, это совсем другое дело.
Армстронг продолжил:
— Если честно, что вы думаете о настоящем положении?
Ломбард немного поразмышлял и потом сказал:
— Наводит на некоторые размышления, а?
— У вас есть какие-нибудь идеи насчет женщины? Вы согласны с теорией Блора?
Филип выпустил облако дыма и заявил;
— Она вполне вероятна, сама по себе.
— Точно.
По голосу Армстронга казалось, что он испытал облегчение. Филип Ломбард был не дурак.
Ломбард продолжил:
— И, конечно, следует согласиться с предположением, что мистер и миссис Роджерс в свое время вышли сухими из воды, совершив убийство. И не вижу, почему бы делу обстоять не так. Что, по-вашему, они сделали? Отправили старую даму?
Армстронг медленно ответил:
— Все могло бы быть гораздо проще. Сегодня утром я спросил у Роджерса, чем болела эта миссис Брэди. Ответ на многое пролил свет. Нет надобности входить в медицинские подробности, но при определенной сердечной болезни используют амилнитрит. Когда начинается приступ, разбивают ампулу амилнитрита и лекарство дают понюхать больному. Если не дать амилнитрит вовремя, последствия могут быть фатальными.
Филип Ломбард задумчиво заметил:
— Все так просто. Искушение, должно быть… было слишком велико.
Доктор кивнул.
— Да, никакого прямого действия. Не надо доставать мышьяк, ничего определенного, просто — ничего! И Роджерс действительно ночью отправился за доктором, и они были совершенно уверены, что никто никогда ничего не узнает.
— Даже если кто и узнает, ничего доказать не сможет, — добавил Филип Ломбард.
