Агата Кристи - Избранное. Том 1
Из окна гостиной им навстречу вышла Эмили Брент.
Она резко спросила:
— Лодка идет?
— Пока еще нет, — ответила Вера.
Они вошли в дом. Их ожидало большое блюдо с яичницей и беконом ка буфете, чай и кофе.
Роджерс распахнул для них дверь и потом закрыл ее снаружи.
Эмили Брент заметила:
— Сегодня утром он выглядит так, словно болен.
Доктор Армстронг, стоявший у окна, прочистил горло и сказал:
— Вы должны извинить его за все… недостатки. Роджерс постарался, как мог, в одиночку приготовить завтрак. Миссис Роджерс… э… не смогла выполнять свои обязанности.
Эмили Брент резко поинтересовалась:
— Что с ней случилось?
Доктор Армстронг заметил:
— Давайте завтракать. Яичница скоро остынет. Потом я бы хотел обсудить со всеми вами несколько вопросов.
Его намек поняли. Тарелки наполнились, чай и кофе были разлиты. Завтрак начался.
На разговоры об острове с общего согласия было наложено табу. Вместо этого рассуждали о последних событиях. Новости из-за рубежа, новости спорта, последнее появление лох-несского чудовища.
Затем, когда тарелки опустели, доктор Армстронг чуть отодвинул свой стул, многозначительно прочистил горло и заговорил:
— Я думал лучше подождать, пока вы завтракаете, и только потом сообщить печальное известие. Миссис Роджерс умерла во сне.
Отовсюду послышались изумленные и испуганные восклицания.
Вера воскликнула:
— Какой ужас! Уже две смерти на острове с тех пор, как мы приехали!
Господин судья Уогрейв, прищурив глаза, произнес своим тихим, четким, ясным голосом:
— Хм… очень примечательно… какова же причина смерти?
Эмили Брент, твердо сжав губы, произнесла:
— Вы все слышали. Ее вместе с мужем обвинили в том, что они убили свою прежнюю работодательницу — старую даму.
— И вы считаете..?
Эмили Брент продолжила:
— Я считаю, что обвинение было совершенно справедливо. Вы все видели ее вчера вечером. Она сразу не выдержала и потеряла сознание. Шок, который она испытала, когда во всеуслышанье объявили о ее злодействе, оказался слишком велик. Она буквально умерла от страха.
Доктор Армстронг с сомнением покачал головой.
— Вполне возможно, — заметил он. — Но подобную теорию нельзя счесть верной, не зная состояния ее здоровья. Если у нее было слабое сердце…
Эмили Брент спокойно заявила:
— Если предпочитаете, можете называть это Возмездием Божиим.
Все были шокированы. Мистер Блор обеспокоенно заметил:
— Вы заходите слишком далеко, мисс Брент.
Она посмотрела на него сияющими глазами. Вздернула подбородок и сказала:
— Вы, наверное, считаете невозможным, что Господь поражает гневом своим грешников! Я иного мнения!
Судья погладил подбородок и слегка ироничным тоном прошептал:
— Моя дорогая леди, насколько мне известно из моего опыта в области злодеяний, провидение оставляет обвинение и наказание в руках нас, смертных, и сей процесс весьма часто чреват трудностями. Здесь нет коротких путей.
Эмили Брент пожала плечами.
Блор резко сказал:
— Что она ела и пила вчера вечером перед тем, как легла спать?
Армстронг ответил:
— Ничего.
— Совсем ничего? Чашка чая? Глоток воды? Держу пари, чашку чая она выпила. Обязательно.
— Роджерс заверяет меня, что она ничего в рот не брала.
— А, — протянул Блор. — Но, может, у него есть на то причины!
Его тон был столь многозначителен, что доктор резко на него взглянул.
Филип Ломбард заметил:
— Так вот, значит, какова ваша идея?
Блор агрессивно произнес:
— А почему бы нет? Мы все слышали вчера ночью то обвинение. Может быть, это настоящая ахинея — просто безумие чистой воды! С другой стороны, может, и нет. Допустим на миг, что все здесь правда. Роджерс и его миссис ухлопали ту старую даму. Ну-с, и что же у нас имеется? Они чувствовали себя в полной безопасности и радовались кушу…
Вера его прервала. Она низким голосом сказала:
— По-моему, миссис Роджерс никогда не чувствовала себя в безопасности.
Блор взглянул на нее. Он немного раздосадовался, что его прервали.
«Вы такая же, как и все женщины», — словно говорил его взгляд.
Он продолжил:
— Что ж, такое вполне может быть. Во всяком случае, до сих пор никакая настоящая опасность им не грозила. И вдруг вчера ночью какой-то неизвестный сумасшедший, как говорится, разбрасывает бобы и выдает их секрет. Что происходит? Женщина раскалывается, разрывается на кусочки. Вспомните, как муженек вился вокруг нее, когда она приходила в себя. Мужняя забота тут ни при чем! Ни за что в жизни! Он был словно кот на горячей черепице. До смерти боялся, что она может что-то выдать. И вот что у нас имеется! Они совершили убийство и остались безнаказанными. Но если начнут ворошить прошлое, что произойдет? Десять к одному, что женщина все выдаст. У нее не хватит нервов стоять до конца и изворачиваться. Она — ходячая опасность для мужа, вот в чем дело. За себя он уверен. Он будет лгать с честной мордой хоть до второго пришествия, но в ней он не уверен! Если она расколется, его шея в опасности. Так что он подбрасывает что-то в ее чашку чая, и теперь уже благодаря его заботам ее рот закрывается навечно.
Армстронг медленно произнес:
— Возле ее кровати не было никакой пустой чашки… вообще ничего не было. Я смотрел.
Блор фыркнул.
— Конечно, и не должно быть! Он первым делом после того, как она выпила отраву, взял ту чашку и блюдце и тщательно их вымыл.
Наступила пауза, потом генерал Макартур с сомнением заметил.
— Может, и так, но что-то не верится, что человек на такое способен, способен убить собственную жену.
Блор издал короткий смешок и сказал:
— Когда человеку грозит петля, он не очень-то думает о сантиментах.
Вновь наступило молчание. Перед тем, как кто-то успел заговорить, дверь открылась, и вошел Роджерс.
Он сказал, переводя взгляд с одного на другого:
— Могу ли я быть чем-то вам полезен?
Господин судья Уогрейв слабо пошевелился и спросил:
— Когда обычно приходит катер?
— Между 7 и 8 часами, сэр. Иногда чуть позже. Не знаю, чем занят сегодня утром Фрэд Нарракотт. Если он болен, то должен был бы послать своего брата.
Филип Ломбард спросил:
— Сколько сейчас времени?
— Без 10 минут 10, сэр.
Брови Ломбарда поднялись. Он медленно кивнул сам себе.
Роджерс подождал минуту-другую.
Неожиданно и пылко генерал Макартур заговорил:
