Артур Дойл - Жилица под вуалью
Несколько минут слышалось только беспрестанное перелистывание страниц, а затем с удовлетворенным ворчанием он уткнулся в то, что искал. Он был так возбужден, что оставался сидеть на полу среди груди книг, скрестив свои ноги, словно какой-то Будда; одна из книг была раскрыта у него на коленях.
Оставался сидеть полу среди груды книг.
— Это происшествие и тогда еще меня занимало, Ватсон. Доказательство — вот эти заметки на полях. «Я признаюсь, что ничего не могу понять. Тем не менее убежден, что судья ошибся». У вас не осталось никакого воспоминания о трагедии Аббас-Парвы?
— Никакого, Холмс.
— Однако, вы были тогда со мною. Но, конечно, мое собственное впечатление было очень поверхностным, так как не было никакой направляющей нити и ни одна из сторон не обратилась ко мне за услугами. Может быть, вам хочется перечитать газеты?
— Не сообщите ли вы мне все самое существенное?
— Это очень легко сделать. Оно, очевидно, всплывет в вашей памяти во время моего рассказа.
— Рондер, конечно, было имя самого предпринимателя?
— Он был соперником Уомбвелля и Сэнджера, одним из самых крупных содержателей бродячих цирков своего времени. Некоторые свидетели показывали, однако, что он стал пить, и сам он и его бродячий цирк пришли в состояние упадка ко времени этой большой трагедии. Повозки бродячего цирка остановились на ночь в Аббас-Парве — маленькой деревушке в Беркшайре, когда случилось это ужасное происшествие. Они были на пути в Уимбледон, путешествуя по проселочной дороге и просто раскинулись лагерем, не собираясь давать представления, так как деревушка настолько мала, что открывать цирк совершенно не стоило.
Среди своих номеров они имели превосходного северо-африканского льва. Его звали «Король Сахары». У обоих, т. е. у Рондера и его жены, был обычай давать представления внутри клетки со львом. Вот здесь вы видите фотографию такого представления. Судя по ней, вы можете заключить, что Рондер был огромной свинообразной личностью, а жена — женщиной очень привлекательной. На допросе было засвидетельствовано, что у льва замечались некоторые угрожающие признаки, но, как это всегда бывает в таких случаях, привычка заставила пренебречь опасностью, и на этот факт не было обращено никакого внимания.
Обычно либо Рондер, либо его жена ночью кормили льва.
Иногда отправлялся один из них, иногда оба вместе, но они никогда не позволяли делать это кому-нибудь другому, так как верили, что пока они будут приносить ему пищу, он будет считать их своими благодетелями и никогда их не растерзает.
В ту самую ночь, семь лет тому назад, они отправились вдвоем, после чего случилось ужасное происшествие, подробности: которого так и остались невыясненными.
По-видимому, весь лагерь около полуночи был разбужен рычанием зверя и воплями женщины. Различные грумы и служащие выскочили из своих палаток, держа в руках фонари, свет которых упал на ужасное зрелище. В десяти ярдах от клетки, которая была открыта, лежал Рондер, с проломленным затылком и глубокими следами когтей, шедшими поперек черепа. Рядом с дверью клетки лежала на спине м-сс Рондер с припавшим к ней и ворчащим зверем. Он так отчаянно растерзал ей лицо, что нельзя было и предположить, что она еще выживет. Несколько служащих цирка во главе с силачом Леонардо и клоуном Григгсом отогнали зверя шестами, после чего он прыгнул — обратно в клетку и тотчас был заперт в ней. Осталось тайной, каким образом он оказался на свободе.
Судя по общим догадкам, супруги намеревались войти в клетку, но когда дверь была открыта, зверь выпрыгнул наружу и набросился на них. В свидетельских показаниях не было больше ничего интересного, за исключением того, что женщина в исступленной агонии непрерывно кричала «Трус!», «Трус!», пока ее несли обратно в фургон, в котором они жили. Прошло шесть месяцев, прежде чем она оказалась в состоянии дать свои показания; но следствие было проведено должным образом и оно пришло к заключению, что смерть последовала от несчастного случая.
— Какое же другое объяснение можно-было предположить?
— Вы, конечно, вправе говорить так. И все же было несколько пунктов, которые ввели в затруднение молодого Эдмундса из Беркшайрского суда. Проворный парень! Он позже был послан в Аллагабад. Вот откуда я и был осведомлен об этом деле, потому что он неожиданно заглянул ко мне и, размышляя о нем, выкурил одну или две трубки.
— Худой желтоволосый человек?
— Совершенно верно. Я был уверен, что вы сейчас продолжите нить моего рассказа.
— Но что же затрудняло его?
— Мы оба были в затруднении. Дьявольски трудно было восстановить все происшествие. Взгляните на него с точки зрения льва. Он освобожден. Что же он делает? Он кидается пятью-шестью прыжками вперед, что приводит его к Рондеру. Рондер поворачивается, чтобы бежать, — следы когтей были у него на затылке, — но лев сбивает его с ног. Затем, вместо того, чтобы броситься дальше и убежать, он возвращается к женщине, которая находилась рядом с клеткой, сваливает ее и кромсает ей лицо. А с другой стороны, эти ее крики, как будто указывают на то, что ее муж в чего-то сплоховал. Но что же мог этот бедняга предпринять, чтобы помочь ей? Вы чувствуете всю трудность этих вопросов?
— Вполне.
— Затем было еще нечто другое. Оно приходит мне на ум сейчас, когда я снова передумываю все. Некоторые свидетели показали, что одновременно с рычанием льва и воплями женщины, какой-то мужчина в испуге поднял крик.
— Это был, вне сомнения, Рондер.
— Однако, раз у него был проломлен череп, вряд ли он мог голосить. А ведь, по крайней мере, двое свидетелей говорили о криках мужчины, смешивающихся с криками женщины.
— Мне думается, что к этому времени весь лагерь был полон криками. Что же касается остальных затруднительных пунктов, я думаю, что могу найти их объяснение.
— Я был бы рад проверить его.
— Они оба находились вместе в десяти ярдах от клетки, когда лев вырвался на свободу. Мужчина повернулся и был сбит с ног. У женщины возникла мысль войти в клетку и запереть за собой дверь. Это было ее единственным убежищем. Она направилась к клетке и как раз, когда она достигла ее, животное прыгнуло за ней и опрокинуло ее навзничь. На мужа же она рассердилась за то, что он своим бегством подогрел бешенство животного. Если бы они смело встретили льва, лицом к лицу, то могли бы запугать его. Отсюда ее вопли «Трус!»
— Ослепительно, Ватсон! Всего лишь одна трещинка на вашем бриллианте.
— Какая же трещина, Холмс?
— Как могло животное оказаться на свободе, если они оба находились в десяти ярдах от клетки?
