Орсон Уэллс - Мистер Аркадин
***
Однако хватит торчать здесь, дыша оливковым смрадом и предаваясь воспоминаниям. Я зажег новую сигарету и собрался идти. И вдруг услышал — так близко, что даже вздрогнул от неожиданности, — неровную поступь человека на деревянной ноге. Он, должно быть, шел по параллельной дорожке, вдоль внешней стороны пакгауза. Деревяшка стучала в глухой ночной тишине, как молот. На мгновенье его фигуру выхватил из тьмы резкий свет фонаря, и тотчас же он исчез, скользнув в густую тень. В этом хромоногом было что-то странное и жалкое. Я бросил сигарету. Но не двинулся с места, а продолжал следить за ним глазами. Наверное, теперь он ступал по сырой земле, так как шагов не было слышно. Вдруг тишину разорвал пронзительный свист, и сразу же вновь послышался стук деревяшки о каменную мостовую. Полицейские, стоявшие у костра, бросились в его сторону. Но одноногий прибавил шагу.
Он неуклюже торопился, обгоняемый собственной тенью, бегущей по набережной, пока не скрылся за автокаром, медленно вползавшим под навес. Полицейские яростно свистели, понапрасну будоража ночной туман. Тревожащий вой сирены отзывался им эхом.
Я остановился как вкопанный, наблюдая непонятную мне игру «полицейские и воры», похожий на зрителя в кинозале. Симпатии мои были на стороне бегущего — возможно потому, что преследовали его. И еще из-за этой тяжелой деревянной штуковины, которую он волочил с таким усилием.
Должно быть, он перебрался через проволочное ограждение, потому что приближался ко мне, путаясь в лабиринте кранов и сваленных грузов. Стараясь остаться незамеченным, я прижался к пирамиде мешков с цементом и, улучив момент, согнувшись, держась в тени, пустился бежать к пристани, где пришвартовалась «Королевна».
Я почти добежал до нее, когда из темноты наперерез мне бросился еще один человек. Он был огромен, настоящий великан, во всяком случае, мне так показалось, то ли потому, что я сам вжал голову в плечи, то ли потому, что он так неожиданно близко вырос передо мной. Он спотыкался. Задетый его гигантским телом, штабель древесины рассыпался. А он, наклонив голову, как раненый бык, сделал рывок и упал прямо за моей спиной. Поначалу я решил, что он пьян, точнее, из инстинкта самосохранения хотел, чтобы это было именно так и мне не пришлось бы им заниматься. Но теперь, когда он лежал у моих ног, издавая ужасные стоны, я уже не мог продолжать свой путь, предоставив его самому себе. Следовало наклониться, тронуть его за плечо, что-то спросить. Но тут я увидел нож, торчавший у него в спине. Лезвие на всю длину вошло в плоть между лопатками. Из раны хлестала кровь…
Я выпрямился и почувствовал, как меня заливает пот. Где-то в районе таможни полицейские все еще преследовали инвалида, их свистки по-прежнему тревожили темноту.
— Слушайте, — с трудом выдохнул тот, что лежал у моих ног. — Послушайте меня…
Я опустился на колени рядом с ним. Он тяжело дышал. Я не мог заставить себя прикоснуться к нему. И тут я заметил, что возле меня стоит Мили в одной пижаме. Ее присутствие рассердило меня, но и принесло облегчение.
— Ступай за доктором. Живо!
Она дрожала в своей легкой пижаме, но не от холода, а от страха. В ее взгляде, устремленном на раненого, было больше отвращения, чем жалости.
— Кто это?
Я пожал плечами. Она проговорила:
— Будь осторожен. Ты ведь знаешь, как мы должны быть осмотрительны. Тадеуш сказал…
Я схватил ее за руку и грубо тряхнул.
— Врача! Беги за врачом!
Раненый, с неимоверным усилием приподнявшись, прохрипел:
— Поздно звать врача. Не стоит.
Тем временем безумная игра «полицейские и воры» шла своим чередом, перемещаясь из одного укромного уголка, каких полно в доках, в другой. Странно, что, несмотря на свои отчаянные свистки, полиция до сих пор не получила подкрепления. Вся береговая часть была погружена во мглу. Казалось, весь Неаполь спит, кроме бегущего и его преследователей, кроме Мили и меня, и человека, умирающего на наших глазах. Я сумел наконец разглядеть его лицо: толстые губы странно подергивались, а темные глаза, казалось, смотрели мне прямо в душу.
Мили зажала рот руками, пытаясь остановить дрожь.
— Гай, полиция!
Раненый сделал новую попытку подняться, но не смог и тяжело упал наземь лицом вниз. Мили, стуча зубами, тупо повторяла:
— Полиция… будь осторожен… полиция…
Склонившись над раненым, я ощутил дыхание смерти,
тяжелую смесь крови и пота. Он сжал мне запястье, его рука была уже холодной.
— Не надо полиции.
Он застонал.
— Не хватало мне сдохнуть на руках у легавых.
Кровь хлынула у него из горла. Она затекала под пальто и под рубашку и тонкой струйкой появлялась из рукава. Меня замутило. Я обернулся к Мили.
— Нельзя же оставить его здесь истекать кровью. Нам нужно…
Вряд ли я вправду знал, что нам нужно делать.
В этот момент со стороны маленькой гавани, где стоят на якоре яхты, раздался выстрел. Потом наступила мертвая тишина, как будто уши заложило ватой. Даже умирающий затаил дыхание. А вот и продолжение, жуткое продолжение. Три выстрела, быстро последовавшие один за другим. Я увидел неуклюжий силуэт одноногого, раскачивающегося на сходнях. Потом он чудно запрокинулся и упал, громко шлепнувшись о маслянистую воду.
— Это он тебя пырнул? Ну вот видишь, они его достали.
Таково было единственное утешение, которое я мог предложить бедняге: смерть другого. Он опять поднял голову, и на лице его изобразилось нечто похожее на улыбку.
— Ты мировой парень. Как тебя зовут?
Я ответил: «Гай ван Страттен. Гай ван Страттен».
Он качнул головой. Мое имя ничего ему не говорило.
— Я Бракко. Можно просто Марсель. Так я вроде среди своих помираю.
Он пожал мне руку и потом каждый раз, когда его душил спазм, судорожно цеплялся за нее. Тошнота и отвращение у меня почти прошли.
— Держись, старина. Все в порядке. Я с тобой.
Я бормотал какую-то чушь, но это действовало на него успокаивающе.
— Я дурной человек. Я вспоминаю друзей, которые у меня были…
Ему трудно давались слов», но хотелось выговориться. Я нагнулся пониже, чтобы не пропустить ни слова. Мили тоже подошла поближе. Ее больше пугала обступившая нас темнота, чем приближающаяся смерть.
— Я тебя раньше не знал. Ты мировой парень…
Из-за крови, льющейся горлом, слов было почти не разобрать.
— Мне хочется что-нибудь сделать для тебя.
— Отлично, старина, не беспокойся.
Я достал носовой платок и вытер ему губы.
Подоспело наконец подкрепление — два мотоцикла с колясками. А за ними целый грузовик с фараонами. Пора было смываться.
