Эллери Квин - Происхождение зла
А тут еще пресса со своими агентами. Он рассчитывал проскочить в город, высадившись не в международном аэропорту Инглвуд, а на промежуточном Локхиде в Бербанке. Но ступил на землю юга Калифорнии под пулеметным огнем вопросов и объективов, увидев себя назавтра на первой странице каждой газеты. Раздобыли даже адрес дома в горах, хоть приятель, агент по недвижимости, клялся впоследствии собственной бородой, что не проронил ни слова. Ничего подобного не случалось со времен громкого дела, в ходе которого Квин спас Манхэттен от судьбы, равной смерти. Газетчики были уверены, будто он прибыл в Лос-Анджелес, как минимум, со столь же крупной пожарной миссией. Выслушав жалобное объяснение, что цель поездки — написать книгу, все расхохотались, приписывая в опубликованных репортажах визит всевозможным причинам, включая сверхсекретное поручение мэра вычистить Большой Лос-Анджелес.
Разве можно удрать после этого?
Он заметил, что стакан пуст, равно как и лист бумаги в пишущей машинке.
Поднялся с кожаного кресла и очутился лицом к лицу с хорошенькой девушкой.
* * *Бросившись к дверям ванной, голый Эллери подумал, что сандалии гуарачо выглядят смехотворно. Потом задумался, почему не надел приличные десятифунтовые «барни». Потом разозлился, высунул голову в дверь и страдальчески крикнул:
— Я предупредил миссис Уильямс, что сегодня не хочу никого видеть, в том числе и ее. Как вы сюда попали?
— Из сада, — объяснила девушка. — Поднялась снизу с пороги. Постаралась не затоптать маргаритки. Надеюсь, не возражаете?
— Возражаю. Уходите.
— Но мне надо с вами встретиться.
— Всем со мной надо встретиться. Только я никого принимать не желаю. Особенно в таком виде.
— Вид действительно бледноватый… И ребра торчат.
Тон медсестры, раздевшей больного. Он вдруг вспомнил, что в Голливуде одежда — исключительно личное дело. Проедешь от аптеки Шваба до Эн-би-си на углу Сансет и Вайн в эскимосской парке на упряжке сибирских лаек — никто головы даже не повернет. Со слаксами можно и даже нужно носить меховой палантин, выставленный напоказ пупок считается консервативным, у любой овощной палатки, как минимум, один мужчина в пляжных трусах задумчиво щупает авокадо.
— Надо немножечко веса набрать… позагорать на солнце.
— Спасибо, — услышал Эллери собственный голос.
Костюм из эдемского сада не имеет для нее значения. Сама девушка еще прелестнее, чем показалось с первого взгляда. Голливудская прелесть, угрюмо заключил он, все они одинаковые. Какая-нибудь «мисс Вселенная» из Пасадены. Короткие полосатые, словно зебра, штанишки, жилетка без застежки поверх чепухового причиндала типа лифчика из ярко-зеленой замши. На крошечных ножках открытые зеленые сандалии, на светло-шатеновой головке замшевая жокейская кепочка в тон. Обнаженная кожа цвета поджаренного тоста, никаких ребер не видно. Маленькая, тоненькая, но, где надо, трехмерная. Лет девятнадцати. Почему-то напоминает Мэг из «Ночной жизни богов» Торна Смита. Он сердито захлопнул дверь.
Спокойно выйдя через несколько минут в приличных слаксах, чесучовой рубашке и темно-красном кожаном пиджаке, увидел ее с сигаретой в своем кресле.
— Я вам налила.
— Очень любезно с вашей стороны. Видимо, для того чтобы я тоже вам предложил. — Нечего слишком любезничать.
— Спасибо. Я до пяти не пью. — На уме у нее было что-то другое.
Эллери прислонился к косяку у эркерного окна, неприязненно на нее глядя.
— Я не так уж стыдлив, мисс…
— Хилл. Лорел Хилл.
— …мисс Хилл, но, сталкиваясь au naturel[7] в Голливуде с незнакомой молоденькой штучкой, предпочитаю проверить, не прячется ли за шторами соучастник с фотоаппаратом и не ждет ли меня предложение взяться за дело. Зачем вы явились?
— Затем, что в полиции одни болваны.
— Ах, значит, в полиции не пожелали вас выслушать?
— Еще как выслушали. А потом посмеялись. По-моему, в дохлой собаке нет ничего смешного, как думаете?
— В чем?
— В дохлой собаке.
Эллери со вздохом прижал ко лбу холодный стакан.
— Вашего пупсика, разумеется, отравили.
— Не угадали, еще раз попробуйте, — предложила незваная гостья с решительным видом. — Пупсик вовсе не мой, я не знаю, от чего он умер. Больше того, и знать не хочу, хотя люблю собак. Полицейские снисходительно приняли это за чью-нибудь шутку, только я ничуточки не верю. Смысла не понимаю, но это не шутка.
Эллери поставил стакан. Девушка смотрела ему в глаза. Наконец он с улыбкой качнул головой:
— Примитивная тактика. Неудачная попытка. Кости не выпали.
— Да какая там тактика, — нетерпеливо возразила Лорел. — Дайте рассказать…
— Кто вас ко мне прислал?
— Никто. Про вас все газеты пишут. Поэтому моя проблема решилась.
— А моя не решилась. Моя проблема в том, чтобы найти тихое уединенное убежище, чего никогда не поймет дорогой простой читатель. Я приехал работать над книгой — бедняжка остановилась на месте. Писатели имеют привычку писать, и пришло мое время. Стало быть, вы понимаете, я сейчас не берусь за дела.
— Вы даже не выслушали.
Лорел вскочила, заходила по комнате, скривив губы. Эллери разглядывал под жилеткой загорелое тело. Не в его вкусе, но мило.
— Собаки смертны, — мягко заметил он.
— Дело не в собаке, я вам говорю. Дело в том, как это произошло. — К входной двери девушка упорно не сворачивала.
— В том, как умер пес? — Вот зануда.
— В том, как мы его нашли. — Лорел вдруг прислонилась к двери напротив, глядя на свою сигарету. — Он лежал у нас на пороге. Видели когда-нибудь, как кошка упорно тащит дохлую мышь на ковер прямо к поданной на завтрак яичнице? Этого пса… специально подбросили. — Она оглянулась в поисках пепельницы, шагнула к камину. — И он убил моего отца.
Убивший кого-то дохлый пес показался Эллери достойным осторожного внимания. И девушка его чем-то заинтересовала, — твердой сдержанной целеустремленностью.
— Садитесь.
Она себя выдала, быстро кинувшись к кожаному креслу, напряженно стиснув руки, застыв в ожидании.
— Каким именно образом, Лорел, дохлый пес «убил» вашего отца?
— Просто убил, и все.
Ему не понравилось, как она сидела.
— Не морочьте мне голову, — серьезно предупредил он. — Вам на порог подбросили чужого мертвого пса, и ваш отец умер. Где связь?
— Он насмерть испугался!
— Что говорится в свидетельстве о смерти? — Ясно теперь, почему веселились официальные лица.
— Какая-то коронарная недостаточность. Не важно, что там говорится. Дело в собаке.
