Лилиан Браун - Кот, который знал Шекспира
Он обладал сверхъестественной интуицией, всегда чувствуя, когда что-то не так.
В то утро Коко сбросил книгу с полки в библиотеке.
– Как тебе не стыдно! – сказал Квиллер, взывая к его совести. – Это достаточно старые, редкие и ценные книги. Они стоят того, чтобы обращаться с ними уважительно, если не сказать – трепетно.
Он поднял книгу. Это оказался небольшой томик «Бури» в кожаном переплете, один из тридцати семи томов собрания сочинений Шекспира, которое досталось ему в наследство вместе с домом.
Испытывая легкое беспокойство, Квиллер поставил книгу на место. Несчастливое предзнаменование. Однако, несмотря на предупреждения Коко, миссис Кобб и прогнозы метеорологов, поездка на вечеринку состоится.
За час до вылета он подогнал машину к редакции «Пустячка», чтобы набрать Джуниора и кипу газет. Все здания на Мейн-стрит были из серого камня. Их построили ещё в прошлом веке, не заботясь о единстве стиля. Штаб-квартира «Пустячка», например, втиснутая между имитацией венецианского палаццо и имитацией римского почтамта, походила на древний испанский монастырь.
В офисе пахло чернилами, и он походил на музей. Здесь за обшарпанной конторкой никто не принимал объявлений. Здесь не было предупредительного, улыбающегося секретаря – только колокольчик для вызова служащего.
Квиллер с любопытством рассматривал отделанные золотистым дубом кабинеты, старые письменные столы с опасно торчащими иглами для накалывания рекламных объявлений, пожелтевшие экземпляры «Пустячка», развешанные по стенам, которые никто не перекрашивал со времён Великой депрессии. Через давно не мытое стекло низкой дубовой перегородки виден был наборный цех, где один-единственный человек сосредоточенно, резкими движениями рук набирал очередной выпуск.
В отличие от типографии «Дневного прибоя», выдававшей почти миллионный тираж, старомодные станки «Пустячка» выдерживали лишь 3200 экземпляров. В то время как «Прибой» внедрял новейшие технологии, «Пустячок» всё ещё походил на газету, основанную когда-то прадедушкой Джуниора. Четыре страницы, набранные вручную, были заполнены всякой всячиной: светской хроникой, объявлениями, кулинарными рецептами, некрологами, распоряжениями городского совета, полицейскими новостями и несчастными случаями.
Квиллер дотронулся до колокольчика, и Джуниор Гудвинтер стремительно сбежал вниз по деревянной лестнице, ведущей из редакторского кабинета, расположенного этажом выше, за ним следовал большой белый кот.
– Как зовут твоего откормленного друга? – спросил Квиллер.
– Уильям Ален, он наш штатный мышелов, – ответил Джуниор так, словно все газеты имеют в штате мышелова.
Как редактор, он писал большинство заметок и размещал основную массу объявлений. Отец Джуниора, Гудвинтер Старший, владелец и издатель, предпочитал работать в наборном цехе, носить кожаный фартук, прямоугольную фуражку, сделанную из газеты, и заниматься версткой. Он набирал шрифты с тех пор, как ему исполнилось восемь лет.
Джуниор прокричал ему:
– До свидания, пап! Вернусь через несколько дней.
Тот повернулся и ласково ответил:
– Повеселись, Джуниор, и будь осторожен.
– Если хочешь покататься на моем «джеге», пока меня не будет, ключи на письменном столе.
– Спасибо, сын, но думаю, он мне не понадобится. В гараже сказали, что моя машина будет готова к пяти часам. Будь осторожен.
– Хорошо, пап, и ты тоже будь осторожен!
Искра сердечности и взаимного уважения, пробежавшая между отцом и сыном, заставила Квиллера на мгновение пожалеть о своём одиночестве. Хорошо бы иметь вот такого сына, как Джуниор. Ну, может быть, чуть повыше и чуть посильнее.
Джуниор схватил кипу газет и спортивную сумку, и они поехали в аэропорт. В машине он начал разговор с резкого вопроса:
– Ты думаешь, я выгляжу слишком молодо, Квилл?
– Слишком молодо для чего?
– Джоди считает, что никто никогда не воспримет меня всерьёз.
– С твоим телосложением и юным лицом ты будешь выглядеть четырнадцатилетним и в семьдесят пять, – сказал ему Квиллер, – и это неплохо. А потом вдруг ты в одну ночь изменишься и превратишься в столетнего старца.
– Джоди думает, если я отпущу бороду, это поможет.
– Неплохая идея! Твоя девушка делает успехи.
– А бабушка говорит, что я выгляжу просто гномом.
– Мне нравится твоя бабушка.
– Бабушка Гейдж – это характер! Мать моей мамы. Ты наверняка её видел. Она водит «мерседес» и сигналит на каждом перекрестке.
Квиллер ничему не удивлялся. Он теперь знал: старожилы Мускаунти были необычайными индивидуалистами.
– Ты получал какие-нибудь известия от Мелинды? – спросил Джуниор.
– Пару раз. У неё очень много работы. Она практикует в Бостоне.
– Мелинда никогда не хотела быть провинциальным врачом, но она страстно желала выйти за тебя замуж, Квилл, и переехать в твой большой особняк.
– К сожалению, я неподходящий муж. Я уже ошибся однажды, и было бы несправедливо по отношению к Мелинде допускать такую ошибку вновь. Надеюсь, в Бостоне ей встретится хороший человек.
– Я слышал, у тебя что-то с заведующей библиотекой.
Квиллер обиженно хмыкнул в усы:
– Уж не знаю, что рисует тебе твоё воображение, со своей стороны могу сказать лишь одно: я наслаждаюсь обществом миссис Дункан. В век видео так прекрасно встретить человека, который разделяет твой интерес к литературе. Мы встречаемся, чтобы читать вслух.
– О, конечно, – сказал молодой человек с усмешкой.
– Ну, а когда вы с Джоди думаете пожениться?
– На жалованье, которое папа платит мне, я даже не могу позволить себе собственную квартиру. Ты же знаешь, я живу с родителями в доме на ферме. Джоди зарабатывает вдвое больше меня, а она только зубной техник.
– Но у вас есть «ягуар».
– Это подарок бабушки Гейдж к окончанию университета. Она единственная из всей семьи, у кого есть хоть какие-то деньги. Я унаследую их, когда её не станет, но это произойдет не слишком скоро. В свои восемьдесят два она по-прежнему занимается йогой и каждый день стоит на голове. Люди в Мускаунти, если с ними не произошёл несчастный случай, живут долго. Один из моих предков погиб, когда его лошадь понесла, испугавшись большой стаи черных дроздов. Дедушку Гейджа поразила молния. Дядя и тётя погибли, столкнувшись с оленем. Стоял ноябрь – время спаривания, как ты знаешь, и тот восьмилетний самец налетел как раз на ветровое стекло. Шериф сказал, что он выглядел, точно маньяк. Сейчас по официальным данным, в нашем округе – десять тысяч оленей.
