Эрл Гарднер - Дело тайны падчерицы
— Что ж, будем надеяться, — произнес Мейсон.
— Обычно, — продолжал Бэнкрофт, — когда человек невиновен, он честно и откровенно все рассказывает в полиции. Иногда ему верят, иногда — нет.
Если же он виновен, он молчит и дает возможность полиции самой добывать все необходимые факты.
— Ну и что?
— А то, — пояснил Бэнкрофт, — почему бы невиновному не воспользоваться теми лазейками, которые открыты для виновного. Своим молчанием и своей надеждой на то, что они сломают шею, прежде чем добьются каких-либо результатов, мы даем полиции возможность делать шаг за шагом.
— У меня нет выбора, — заметил Мейсон. — Если бы вы позвонили мне вчера вечером, когда вернулась домой ваша жена, мы бы выдвинули версию о самозащите, и она была бы достаточно убедительной. Сейчас слишком поздно выдвигать эту версию, если, конечно, ваша жена не пытается кого-то покрыть. Таково положение дел.
— Что ж, но все-таки придется воспользоваться моей стратегией.
— Хорошо, но я сделаю это только при одном условии, — неожиданно произнес адвокат.
— Каком?
— Если вы мне откровенно расскажете, что в действительности произошло вчера вечером?
— Я же рассказал вам.
— Нет. Вы кое-что опустили. Вы что-то скрыли. Мне же нужно знать правду.
— Вы не сможете защищать нас, если будете все знать.
— Человек всегда имеет право на защиту в суде, — сказал Мейсон, — каковы бы ни были обстоятельства. Я не смогу защищать вас, если не буду все знать.
— Хорошо, — произнес Бэнкрофт. — Я думаю, вам все равно станет о них известно. Насквозь промокшая, моя жена приехала домой и затем рассказала мне следующее: она решила предоставить Ирвину Фордайсу нашу яхту, так как была уверена, что на ней его никто не будет искать и что мы сможем избавиться от него, по крайней мере до свадьбы, а, возможно, даже до тех пор, пока все не утрясется. Филлис приехала к нему домой, привезла его в порт, поднялась с ним на яхту, вновь поехала в город — на этот раз за деньгами, и потом опять вернулась к лодке. На яхте есть провизия. Мы всегда хранили на ней много консервов, так что без захода в порты на яхте можно было спокойно добраться до Каталины или Энсенады и вести беззаботную жизнь яхтсмена.
— Продолжайте, — сказал Мейсон, когда Бэнкрофт замолчал. — Расскажите мне о том, что произошло:
— После того как Филлис раздобыла деньги и вернулась к яхте, там не было никаких признаков Фордайса. Вместо него на борту оказался Джилли, который явно собирался убить мою жену. Тогда она выхватила револьвер из сумочки, полагая, что он поднимет руки. Он же двинулся на нее. В этот момент яхта наскочила на мель. Филлис невольно нажала на курок. Джилли замертво упал у ее ног. Филлис прыгнула за борт, поплыла к берегу, а затем помчалась в машине домой, где и рассказала мне о происшедшем. И вот тогда-то я совершил ошибку. Она была в истерике. У меня есть сильный наркотик, который я иногда принимаю в случае острой боли в желудке. Я заставил ее принять это лекарство, чтобы она заснула. Я сказал ей, что мы обо всем расскажем в полиции утром, когда она почувствует себя лучше.
— Что было потом? — спросил Мейсон.
— Я поехал в порт.
— И поднялись на яхту?
— Дело в том, что яхты не оказалось там, где Филлис ее бросила.
— Что вы намеревались делать потом?
— Я хотел выйти в открытый океан и сбросить там тело Джилли. Вам я ничего не собирался говорить. Никто не смог бы установить связи Джилли с моей женой или со мной лично.
— Итак, вы не нашли вашей яхты?
— Да, она исчезла. Вы же помните, что был прилив, а когда яхта наскочила на мель, был отлив. Прилив снял яхту с мели и вынес ее в открытый океан, и я не смог ее обнаружить из-за сильного тумана. Я был абсолютно беспомощен. Я искал яхту два или три часа, а затем, совершенно изможденный, вернулся домой.
— Хорошо. Я очень рад, — сказал Мейсон, — что вы наконец рассказали мне всю правду, но вы уже сожгли все мосты. Если бы ваша жена сразу же отправилась в полицию, она могла бы там все рассказать. Ее действия рассматривались бы как самозащита. Все звучало бы довольно убедительно.
— А разве она не может этого сделать сейчас? Она же не знала, что у меня было на уме.
— Конечно знала, — мрачно заметил Мейсон. — И не пытайтесь убедить меня в обратном.
— Ну, хорошо, — согласился Бэнкрофт. — Она все знала. Я ей рассказал о том, что собираюсь сделать, и приказал молчать и ничего не говорить, что бы ни произошло.
— Будем надеяться, что она последует вашему совету. Придет время, и она все расскажет, а пока давайте представим это дело так, как будто это работа шантажистов, а ваша жена пожертвовала собой в чьих-то интересах.
Сейчас поезжайте домой. Там вы узнаете, что пока нас держали в конторе шерифа, был подписан ордер на обыск в вашем доме, который уже проведен…
В чем дело?
— О боже! — воскликнул Бэнкрофт. — Одежда жены, пропитанная морской водой!.. Она бросила ее в чулан. Я не подумал об этом…
— А ваша жена? Что она скажет полиции?
— Ничего. Она мне обещала, что в мое отсутствие, что бы ни произошло, даже появление полиции, она не произнесет ни слова.
— Ей придется трудновато, — заметил Мейсон.
— Не беспокойтесь, — заверил его миллионер, — она выдержит.
— А ваша падчерица?
— Она ничего не знает о происшедшем.
— Хорошо. Я поехал в свой офис. Отправляйтесь домой. Держите меня постоянно в курсе событий.
Глава 14
Когда Мейсон вернулся в контору, его уже ждала Делла Стрит:
— У тебя в приемной посетитель.
— Кто?
— Человек, которого ты, по-моему, захочешь видеть — Джетсон Блэр.
— Тот самый, который собирается жениться на Розене Эндрюс?
Она утвердительно кивнула головой.
— Что он из себя представляет?
— Нормальный молодой человек — чисто выбритый, спокойный, с прекрасными манерами. Похож на принца.
— Я смотрю, — улыбнулся Мейсон, — он тебя просто очаровал.
— Да. Думаю, подобное же впечатление он произведет и на тебя.
— А почему он желает видеть именно меня?
— Он сказал — по сугубо личному делу. Я не стала расспрашивать.
— Хорошо, пусть войдет. Мы сейчас все выясним, а затем сходим куда-нибудь перекусить.
Делла вышла в приемную и возвратилась в сопровождении Джетсона Блэра, высокого, атлетического сложения молодого мужчины с резкими чертами лица, кудрявыми темными волосами и спокойными глазами.
— Что вас привело ко мне? — спросил Мейсон. — Ведь уже довольно поздно и…
— Да, я знаю, — прервал его Блэр. — Мне даже пришлось вас ждать.
Прошу прощения, что появился в столь неудобное и необычное время, но, в конце концов, мое дело тоже необычное.
