Гарольд Шехтер - Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По
– Но сейчас уже четверть двенадцатого! – воскликнул я. – Я только что сверялся со своими часами.
– Неужели? – спросил дагеротипист. – Похоже, мои отстают.
С этими словами он потянул за часовую цепочку, нахмурившись, посмотрел на циферблат и, досадливо крякнув, торопливо захлопнул крышку и водворил часы в жилетный карман.
В это мгновение колокольчик зазвонил снова и тучный господин средних лет ворвался в дверь.
– Извините за опоздание, мистер Баллингер, – сказал он, переводя дух. – Дела задержали.
– Не беспокойтесь так, мистер Прескотт, – сказал Баллингер. – Я сам только что пришел.
Догадываясь, что это тот самый человек, которого дагеротипист уже внес в свое расписание, я осведомился, когда мы можем зайти снова.
– Зайдите-ка, пожалуй, через часок, – сказал Баллингер. – Тогда я уже наверняка управлюсь с портретом мистера Прескотта и снова подготовлю оборудование.
– Отлично, – сказал я, и, попрощавшись с дагеротипистом и его клиентом, мы с Сестричкой вышли.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил я, пока мы стояли на тротуаре у входа в студию.
– Прекрасно, дорогой, – игриво ответила она. – Что будем делать целый час?
– Все, что твоей душе угодно.
– Я знаю! – воскликнула она. – Давай посмотрим особняк Хэнкока. А то в другой раз может не получиться.
– Отлично, – сказал я. – Прокатимся на омнибусе.
– Нет, пойдем лучше пешком, – сказала Сестричка. – Такой прекрасный день!
– Сестричка, дорогая, дом Хэнкока по крайней мере в полумиле отсюда, – возразил я. – Хотя это не бог весть какое расстояние, мне бы не хотелось, чтобы ты сегодня хоть немного переутомлялась.
– Ах, Эдди, из-за чего такой шум, – умоляюще и одновременно с упреком сказала Сестричка. – Терпеть не могу, когда ты относишься ко мне как к инвалиду. Если я устану, то скажу, и мы сможем поехать на омнибусе обратно.
Хотя и несколько неохотно пойдя на этот компромисс, я подал ей руку, и мы двинулись в путь прогулочным шагом. Пока мы шли по деловито оживленным улицам, Сестричка заливалась веселой бессвязной болтовней. Как всегда озабоченный состоянием ее здоровья, я несколько приободрился, видя ее в таком жизнерадостном настроении.
Однако случилось так, что попытка Сестрички взглянуть на историческую достопримечательность оказалась обреченной на неуспех.
Не успели мы пройти и четверти часа, как завидели впереди значительных размеров толпу, собравшуюся перед красивым особняком. При первом же взгляде на это скопище меня охватили дурные предчувствия. Как кружащая в небе стая стервятников означает, что где-то поблизости находится падаль, подобные сборища – я знал это наверняка – могут означать лишь, что неподалеку стряслась какая-то беда.
– Интересно, что там такое, – сказала Сестричка.
– Уверен, ничего хорошего, – серьезно ответил я.
Мои предположения о сложившейся ситуации оказались правильными. Когда мы подходили к месту, возле которого собралась толпа, я услышал несколько встревоженных приглушенных восклицаний: «Страшная трагедия!», «Бедная девушка!», «Какой ужас!». Задержавшись возле толпы, я поверх людских голов окинул внимательным взглядом кирпичное здание с широким фасадом. Трое мужчин о чем-то оживленно спорили, стоя на переднем крыльце. Каково же было мое удивление, когда, приглядевшись повнимательнее к этой троице, я узнал в одном дантиста-эстрадника, доктора Ладлоу Марстона, а в другом – его работодателя, не в меру ворчливого владельца музея, мистера Моисея Кимболла!
Сестричка тоже узнала их.
– Смотри, Эдди! – воскликнула она. – Ведь это…
Не успели последние слова вопроса сорваться с ее губ, как Марстон, словно наделенный сверхъестественной способностью, позволившей ему интуитивно угадать наше присутствие, внезапно посмотрел в нашу сторону. Его глазки чуть не вылезли из орбит; схватив хозяина музея за руку, он повернул его к нам и возбужденно указал на то место, где мы стоим. Не успел мистер Кимболл заметить меня, как тут же сказал несколько слов Марстону, который поднял руку и категоричным жестом поманил нас.
– Кажется, нас просят подойти, – озадаченно заметил я. – Пошли, Сестричка.
Положив руку на талию жены, я провел ее сквозь толпу зевак, беспрекословно расступавшуюся перед нами. Подходя к дому, я заметил на лице дантиста совершенно ошеломленное выражение, в то время как Кимболл выглядел угрожающе мрачным, еще более мрачным, чем в нашу последнюю встречу. Третий джентльмен, мне не известный, был мужчиной лет тридцати, мощного телосложения, распространявший вокруг себя осязаемую атмосферу властности. Его довольно красивое лицо словно все обратилось в суровый оценивающий взгляд, которым он буравил меня сквозь прищуренные веки.
Через секунду мы с Сестричкой уже подошли к дому. Едва мы поднялись на крыльцо, как Марстон стиснул мою правую руку своими двумя, как будто приветствуя пропавшего без вести брата.
– О, мистер По! – воскликнул он. – Случилось ужасное! Она мертва!
– Мертва?! – вскричал я. – Но о ком вы?
– О девице Болтон, – ответил дантист. – Той самой, которая вызвала такой переполох на вчерашнем представлении.
При этом известии меня словно ударило током, а у Сестрички вырвался испуганный вздох.
– Ее нашли в ванне сегодня утром, – продолжал Марстон. – Она утонула. О Боже, я погиб! – Тут он издал трепетный стон и закрыл лицо руками.
– Не распускай нюни, приятель, – ворчливо произнес Кимболл, с неудовольствием глядя на Марстона, словно отчаяние дантиста вызывало у него отвращение.
– Вам легко говорить! – вскричал Марстон, в исступлении глядя на своего работодателя. – Вас никто ни в чем винить не станет!
– Но почему вы должны отвечать за смерть молодой женщины? – спросил я.
– Все дело в закиси азота, которой я дал ей подышать, – сказал Марстон. – Коронер говорит, что ей, наверное, все еще было дурно, когда она принимала ванну сегодня утром. Но этого не может быть!
– Конечно нет, – сказал Кимболл. – Тысячи людей пробовали газ Марстона безо всякого вреда. Кроме того, девушке дали подышать им вчера днем. Всякий эффект давно должен был пройти.
Повернувшись к третьему господину, которому меня все еще не представили, Кимболл добавил:
– Говорю вам, Линч, тут что-то другое. Возможно даже, нечистая игра.
– Но пока я не заметил никаких улик, свидетельствующих об этом, – отозвался последний.
– Может быть, нам нужен чей-нибудь более проницательный взгляд, – сказал Кимболл, многозначительно указывая глазами на меня.
Заметив этот крайне выразительный взгляд, мужчина по имени Линч сказал:
