Агата Кристи - Подвиги Геракла
— Вы не могли бы, господин Вандел, познакомить меня с мадемуазель Самушенко? — попросил Пуаро.
— Но, мой дорогой, она здесь больше не танцует. Она уехала в Париж, и причем совершенно неожиданно. Говорили, что она русская шпионка или что-то еще в этом роде, но я знаю, что люди часто говорят такое, чтобы избавиться от конкурентов. Катрина рассказывала, что ее отец — то ли князь, то ли граф, но вы же сами знаете, чего стоят эти сведения.
Он немного помолчал и вернулся к теме, которая волновала его больше всего.
— Как я вам уже говорил, — оседлал он своего любимого конька, — чтобы сыграть Вирсавию[14], передать ее настроение, нужно знать историю, древние семитские традиции. Я выражаю это такими средствами…
IV
Беседа с сэром Джорджем Сандерфилдом, о встрече с которым Пуаро удалось договориться заранее, сначала совсем не клеилась.
«Темная лошадка», как его назвал Амброс Вандел, сэр Джордж Сандерфилд чувствовал себя немного не в своей тарелке. Он оказался мужчиной небольшого роста с квадратными плечами, темными взъерошенными волосами и жирными складками на шее.
— Итак, господин Пуаро, — начал он, — я вас слушаю. Чем могу быть полезен? Мы с вами раньше не встречались?
— Нет, не встречались.
— Тем более я заинтригован. Слушаю вас.
— Мое дело очень простое, — сказал Пуаро. — Мне нужна информация.
— Вам нужна неофициальная информация? — не понял сэр Джордж. — Я и не знал, что вас интересуют финансовые проблемы. — И он натянуто рассмеялся.
— Финансы меня не интересуют, — успокоил его Пуаро. — Мне нужна информация об одной даме.
— О даме? — У сэра Джорджа, казалось, отлегло от сердца. Он пришел в себя, голос его стал ровным и спокойным.
— Вы знакомы, насколько я знаю, — спросил Пуаро, — с мадемуазель Катриной Самушенко?
— Да, — рассмеялся сэр Джордж. — Прелестная девушка. Жаль, что она уехала из Лондона.
— Вы не знаете, — поинтересовался Пуаро, — почему она уехала из Лондона?
— Дорогой мой, — рассмеялся снова сэр Джордж. — Откуда мне знать. Кажется, у нее произошел какой-то крупный разговор с дирекцией театра. Она же очень вспыльчива. Я очень сожалею, но не имею ни малейшего представления, где она сейчас. С тех пор как она уехала, я с ней связи не поддерживаю.
Сэр Джордж поднялся с кресла, давая понять, что разговор окончен.
— Но меня интересует не мадемуазель Самушенко, — спокойно пояснил Пуаро.
— Не она? — удивился сэр Джордж и снова уселся в кресло. — Тогда кто же?
— Меня интересует ее служанка, — сказал Пуаро.
— Служанка? — Сэр Джордж непонимающе уставился на Пуаро.
— Да, — сказал Пуаро. — Вы помните ее служанку?
Сэр Джордж Сандерфилд снова заерзал в кресле.
— Конечно же нет, — поспешно сказал он. — Я помню, что у нее была какая-то служанка… На меня она производила неприятное впечатление, всюду совала свой нос, что-то вынюхивала и, кроме всего прочего, была большой сплетницей.
— Так вы действительно ее так хорошо помните? — пробормотал Пуаро.
— Ни в коем случае, — поспешил оправдаться сэр Джордж. — Я вам рассказываю только мое впечатление. Я даже не помню, как ее звали. Кажется, Мария, но точно я не помню.
— Я только что в театре получил полную информацию о ней и ее адрес, — успокоил его Пуаро. — Я еще побеседую с ней, но меня интересует другая служанка, которая была до Марии. Ее звали Нита.
Сэр Джордж в недоумении уставился на Пуаро.
— Я такой не помню. Я помню только Марию, полную, небольшого роста темноволосую девушку с недобрыми глазами.
— Девушка, о которой я спрашиваю, — уточнил Пуаро, — была в вашем загородном доме Граслон в июне.
— Все, что я могу сказать, — подумав немного, насмешливо произнес сэр Джордж Сандерфилд, — это то, что служанку я не помню. Больше того, мне кажется, что Катрина там была вообще без служанки. Я думаю, что вы ошибаетесь, господин Пуаро.
Пуаро покачал головой. Он так не думал.
V
Мария Хеллин внимательно смотрела на Пуаро своими маленькими пронзительными глазами.
— Но я очень хорошо помню, мосье, — возбужденно сказала она, — что меня приняли на работу в последней декаде июня. Девушка, работавшая до меня, как мне сказали, уехала в большой спешке.
— А вы не знаете, почему она так поспешно уехала? — спросил Пуаро.
— Нет, — ответила Мария. — Все, что я знаю, — это то, что она уехала поспешно. Возможно, она заболела, но точно я не знаю. Мадам мне ничего не говорила.
— Вам трудно было ладить с вашей хозяйкой? — спросил Пуаро.
— Она была человеком настроения, — ответила Мария. — То смеется, а через полчаса плачет навзрыд. Иногда она казалась такой подавленной, что не могла ни есть, ни говорить. А то вдруг становится безумно веселой. Все они такие, эти танцовщицы. Такие уж они темпераментные.
— А сэр Джордж Сандерфилд? — спросил Пуаро. — Что вы можете сказать о нем?
Девушка насторожилась, в ее глазах появился какой-то неприятный блеск.
— Сэр Джордж Сандерфилд, вы говорите? — переспросила она. — Вы хотите узнать о нем? Так вот зачем вы ко мне пожаловали? А остальное — только предлог? Я вам такое о нем расскажу…
— Мне это без надобности, — перебил ее Пуаро.
Мария остолбенело уставилась на него, потом на ее лице появилась презрительная гримаса.
VI
— Я всегда говорил, что вы знаете все, Алексис Павлович, — сказал Пуаро, как всегда мягко и деликатно обращаясь к своему собеседнику.
Про себя Пуаро отметил, что расследование третьего дела потребовало от него совершить столько путешествий и провести столько бесед, что всего этого хватило бы еще на несколько десятков дел. Оно оказалось пока самым длинным и самым трудным в его эпопее «подвигов Геракла». Всякий раз, когда Пуаро думал, что ухватился на нужную нить, она либо обрывалась, либо вела в никуда.
На этот раз поиски пропавшей служанки привели его в Париж, в ресторан «Русский самовар», хозяином которого был бывший русский граф Алексис Павлович, который гордился тем, что был в курсе дел мирового театра.
— Вы правы, мой друг, — сказал Алексис Павлович, — я знаю, я много знаю. Вы меня спрашиваете, куда она уехала, эта маленькая Самушенко, талантливая танцовщица и одаренная актриса? Она танцевала, — тут он поцеловал кончики своих пальцев на руке, — божественно, зажигательно, как огонь, как вихрь. Она могла бы стать примадонной любого театра… но… не стала. Это все кончилось так неожиданно, и никто теперь о ней даже не вспоминает. Все о ней забыли.
