Джон Карр - Смерть и Золотой человек
В сочетании цилиндра и снежка есть нечто, вызывающее к жизни лучшие — или, если хотите, худшие — желания у всех нормальных людей.
Откровенно говоря, Нику и в голову не приходило, что цилиндр сидит на чьей-то голове. Скорее всего, подумал он, цилиндр ничей. Такой головной убор весьма почтенного возраста вызвал бы презрение даже у бродяги — или у вождя племени зулусов. Подобный цилиндр мог красоваться только на голове у снеговика. В неверном освещении Нику показалось, что цилиндр действительно водружен на голову снеговику, которого слепили дети по ту сторону ограды.
Бетти прочитала его мысли. Нагнувшись, она набрала снегу и тоже слепила снежок.
— Спорим, я собью его раньше вас, — звонко заявила она.
— Идет! — Ник прицелился и с силой метнул свой снаряд.
Прицел оказался верным. Цилиндр, пораженный точно посередине, взлетел как птица, дважды перевернулся в воздухе и исчез в сугробе. Ник подышал на замерзшие руки, а Бетти занесла руку. Ник приготовился уклониться от ее снежка. Однако не был готов к тому, что последовало.
Над стеной внезапно появилось лицо, настолько перекошенное от гнева, что с первого взгляда трудно было поверить в его принадлежность человеку.
— Какого черта вы вытворяете? — загремел гневный бас.
Они мельком успели увидеть очки, съехавшие на кончик широкого носа, и лысую голову. Почтенных лет господин успел выговорить только эти слова, как снежок, пущенный рукой Бетти, — довольно крупный, надо признать, — залепил ему прямо в лицо.
После господин уже ничего не говорил. Слышно было, как пострадавший тяжело отдувается. Он положил толстые руки на каменную ограду, как на стойку бара, и, казалось, задумчиво озирал поля через припорошенные снегом стекла очков.
— Боже, — прошептал Ник, — сам Старик!
— Какой старик? — так же, шепотом, спросила Бетти.
— Сэр Генри Мерривейл!
— Неужели тот, из военного министерства?
— Да. Он друг вашего отца. Именно сэр Генри направил мистера Стэнхоупа к старшему инспектору и советовал обращаться крайне вежливо…
Бетти откашлялась.
— Послушайте, — звонко заявила она, — мне ужасно жаль, что так вышло!
Массивную фигуру человека, облокотившегося о стену, сотрясала не то дрожь, не то судорога. На нем было пальто со старомодным каракулевым воротником и вязаные рукавицы.
— Вот как, вам жаль, да? — хрипло осведомился он и откашлялся. — Ей жаль!
— Да! Мы вас не видели!
— Один, — бесстрастно продолжал Г. М., — один заставляет меня поднять голову, сбив с меня цилиндр. А вторая, дождавшись, когда я подниму лицо, залепляет в него снежком! А потом говорят, что им очень жаль. Ах, чтоб вас!
Ник шагнул вперед:
— Сэр, я кинул снежок до того, как увидел вас! И она не хотела в вас попасть. Она целила только в ваш цилиндр, как и я.
Г. М. начал багроветь.
— То есть… мы не знали, что цилиндр надет на вас. Мы решили, что такой старый головной убор ничей…
— Вам не кажется, что это довольно бестактно? — шепотом спросила Бетти.
— Кстати, — опомнился Ник, — что вы там делали, за оградой?
— Читал карту, черт бы вас побрал! — ответил Г. М., неожиданно показывая им большой и сильно измятый лист бумаги, выпавший из книжки и развернувшийся, как флаг. — Битых три часа брожу по дорогам — там, где могу их обнаружить, — и ищу место под названием Дом Масок. Но его нет ни на одной карте! Я присел отдохнуть, и вдруг из ниоткуда прилетает громадный снежный ком!
— На самом деле он называется вовсе не Дом Масок, — сказала Бетти. — Дом называется «Уолдемир». Должно быть, вы много раз проходили мимо него.
— Вот спасибо, — буркнул Г. М. — Утешительная новость, нечего сказать.
— Видите ли, мы пришли оттуда.
— Оттуда?
— Да. Я Бетти Стэнхоуп.
Бетти было по-настоящему стыдно. Она с трудом, спотыкаясь побрела вперед, на ходу доставая из кармана лыжной куртки носовой платок.
— Позвольте мне вытереть вам лицо, — сочувственно предложила она. — А мистер Вуд пока отыщет ваш цилиндр. Нам обоим действительно ужасно жаль, что так вышло.
Г. М. не терял достоинства. С горделивым стоицизмом индейца он скрестил руки на груди и ждал, пока Бетти, перегнувшись через ограду, вытирает ему лицо, протирает большие очки и робко пытается стряхнуть снег с лысины. Хотя он не признавался в том, что немного смягчился, лицо его слегка разгладилось.
— Девица, — ворчливо заявил он, адресуясь к Нику, — все же не лишена некоторой… некоторой порядочности и уважения к моим сединам. Но вы…
Ник перелез через ограду и выудил из сугроба цилиндр.
— Сэр Генри, вы знакомы с мистером Вудом?
— Знаком ли? — переспросил Г. М. — Нет. В обществе мы не встречаемся. Я не намерен разговаривать с такими нахалами, если вы это имеете в виду. Думает, ужасно весело лупить людей по физиономии снежками — в его-то возрасте! Хм!
— Сэр Генри, но он не лупил вас по физиономии. В вас попала я.
Г. М. всегда верил в то, во что ему хотелось верить.
— Мне все равно, кто в меня попал, — угрюмо возразил он. — Отдайте только цилиндр… нет, у него я ничего не возьму! Дайте мне его сами, милая девушка… и тогда, может быть, мне полегчает.
— Но как вы здесь оказались, сэр? — осведомился Ник. — Разве у вас нет машины?
— Конечно есть. Насколько мне известно, она до сих пор стоит в сугробе, где я ее оставил. Да уж, сегодня мне исключительно везет!
Бетти прикусила губу.
— Если вы приехали к моему отчиму по делу, боюсь, сегодня он не в лучшем виде. Произошел несчастный случай.
Г. М. неловко помялся.
— Знаю, дитя мое, — ответил он. — Мастерс вкратце описал мне ситуацию по телефону. Потому-то я и приехал.
— Вы хотите сказать, что приехали помочь нам?
— Что ж… наверное. — Вид у Г. М. сделался еще более смущенный. — «Помочь» — слишком сильно сказало. Я здесь потому, что доверяю здравому смыслу. Видите ли… — он окинул молодых людей внимательным взглядом, — Дуайт Стэнхоуп — один из немногих по-настоящему честных людей из всех, кого я знаю. Я не имею в виду бытовую добропорядочность чуть выше среднего уровня, как у большинства из нас. Он честен по-настоящему. Он никого не обманывает, никогда не жульничает. Больше всего на свете он ненавидит жульничество и обман. Когда он впервые обратился ко мне, мне следовало сказать Мастерсу, что он не способен ни на какие мошенничества со страховкой.
— Ни о каком мошенничестве речи быть не может, — согласился Ник. — Старший инспектор успел рассказать вам?
Видимо, Г. М. уже забыл обиду.
— Конечно, конечно. Итак, каково сейчас положение дел?
