Эрл Гарднер - Дело подстерегающего волка
– Да, знаю, – сказал Мейсон. – Это одна из деталей полицейской техники. И вы рассказали?
– Я все рассказала.
– Все?
– Все.
Мейсон задумчиво нахмурился.
– Послушайте, – сказал он, – через несколько дней состоится суд, предварительное слушание дела, на котором мы с вами будем присутствовать. Цель этого слушания – выяснить, есть ли достаточно оснований для ареста вас по подозрению в уголовном преступлении. Там мы будем иметь право задавать вопросы и вызывать свидетелей. Как правило, вызов свидетелей ничего особенно хорошего не приносит, но зато дает возможность выяснить количество и весомость доказательств обвинения. Мы знаем, что произошли определенные события. Например, Лоринг Ламонт должен был вернуться в дом и съесть ветчину с яйцами почти немедленно по возвращении.
– Почему почти немедленно?
– А потому, что холодная яичница с ветчиной не слишком аппетитна. Вы уверены, что там было две тарелки с яичницей?
– Да, я только что разложила ее по тарелкам.
– Значит, вторую порцию и несколько бисквитов съел кто-то другой, – сказал Мейсон. – И этот кто-то должен был оказаться там спустя всего несколько минут после вашего ухода. Сколько машин вы встретили по дороге?
– Ни одной. Во всяком случае, до того, как я выехала с мощеной дороги на шоссе.
– Подумайте хорошо, – сказал Мейсон. – Вы уверены? Там должна была быть какая-то машина, идущая по дороге и…
Она яростно покрутила головой:
– Нет, я точно знаю, что там не было ни одной машины.
Мейсон опять нахмурился и, подумав, сказал:
– Если судить по вашему рассказу, то его поведение резко изменилось после того, как он в последний раз поговорил по телефону. До звонка он намеревался провести долгий, уютный вечер, а потом внезапно стал грубым.
– И еще каким!
– Что-то в ходе этой беседы в корне изменило план операции. Он понял, что если хочет получить желаемое, то должен торопиться. Кто-то шел к нему. У вас есть подозрения, кто бы это мог быть?
Она отрицательно покачала головой.
– Я не обратила особого внимания на тот разговор. Да он и не говорил много. Во всяком случае, до того момента, как положил трубку и прошел к параллельному телефону.
– Но тем не менее разговор был, – сказал Мейсон. – Ламонт пошел к отводному телефону, значит, ему не хотелось, чтобы вы слышали, о чем он будет говорить. Что он сказал, когда поднял трубку? Было в разговоре что-нибудь, что могло бы дать вам ключ к отгадке его собеседника?
Она покачала головой.
– Никаких имен?
– Я совершенно уверена, что он не называл ни одного имени.
– По его словам или по характеру беседы не могли бы вы сказать, был это мужчина или женщина?
– Нет, не могу… казалось, он соглашается с тем человеком. Во всяком случае, он не спорил.
– Почему вы так решили?
– Ну, он все время повторял: «Хорошо, хорошо»…
– Значит, он говорил: «хорошо»?
– Да, и я помню, что он несколько раз сказал «о’кей». Он сказал что-то…
Мейсон резко выпрямился.
– Подождите минутку. Попытайтесь вспомнить все, что касается этого «о’кей».
– Ну, он сказал «алло», потом сказал «привет». Ну, вы знаете, как говорят с хорошо знакомыми людьми, а потом сказал «о’кей» и еще «хорошо» или что-то в этом роде. Я не могу все вспомнить, мистер Мейсон, но точно помню, что он сказал «о’кей», и думаю, что еще один раз он сказал «хорошо, о’кей». Я помню, что два согласия подряд прозвучали несколько странно.
– А может быть, «о’кей» – это кличка того, с кем он говорил? – возбужденно проговорил Мейсон. – Кого-то, чьи инициалы О.К.
– Да, действительно, это может быть. Тогда понятно.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Не говорите об этом никому. Держите язык за зубами, а мы постараемся сделать все как можно лучше. Повторяйте то, что уже сказали. Но ничего не добавляйте, а главное, не говорите никому об этой телефонной беседе и об этом О.К. Об этом ни слова.
Мейсон встал.
– Как мне хотелось бы помнить немножко больше, мистер Мейсон. Я… я всегда приучала себя к тому, чтобы не прислушиваться к чужим разговорам. Я только… наверное, я вообще бы не обратила внимания на этот разговор, если бы не тот факт, что яичница уже лежала на тарелках, а я… я была страшно горда своими бисквитами и хотела, чтобы он съел их, пока они не остынут. Бисквиты очень быстро сыреют и…
– Я знаю, – прервал Мейсон. – И не волнуйтесь. С этого момента все волнения и заботы я беру на себя. Может быть, мы с вами в следующий раз увидимся только в суде. Так вы крепитесь и держите язык за зубами.
Мейсон вышел из комнаты свиданий и поспешил к себе в контору.
– Есть что-нибудь новенькое? – спросила Делла Стрит.
– Много, – ответил Мейсон. – Я хочу выяснить кое-что по поводу Орвала Кингмана. Слышно что-нибудь от Пола?
– Еще нет. Он сказал… а вот и он, – прервала она себя, потому что в дверь кабинета Мейсона раздался условный стук Дрейка.
– Порядок, Пол, – сказал Мейсон, как только Делла открыла дверь кабинета. – У меня есть кое-что для тебя. Этот чек, помеченный «О.К.», может оказаться чрезвычайно важным и может значить совсем не то, что мы раньше думали. Это могут быть инициалы того, кому чек предназначался к выплате. Смотри, здесь есть один чек на Орвала Кингмана и…
– Мы получили секретную информацию на Орвала Кингмана, – прервал его Дрейк. – Он букмекер.
Мейсон поднял брови.
– И букмекер высокого класса, – добавил Дрейк. – Я не очень удивлюсь, если узнаю, что Лоринг Ламонт был не последним в его бизнесе.
– Это многое бы могло объяснить, – задумчиво произнес Мейсон.
– Подождите-ка. – Делла Стрит открыла свою записную книжку. – У нас есть еще один О.К.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Мейсон.
– Отто Кесвик, садовник, который ухаживает за участком.
Мейсон на секунду задумался.
– О, черт, конечно, что мы знаем об этом Отто Кесвике, Дрейк? Ты выяснил что-нибудь по поводу него?
– У меня есть рапорт на него, – сообщил Дрейк. – Сам я с ним не встречался, но одну вещь могу сказать твердо: он сидел и освобожден под честное слово.
– Дьявол, за что?
– Шантаж.
Мейсон обратился к Делле Стрит:
– Сейчас же отправь пленку с чековой книжкой в проявку.
– Она уже проявлена. Я распорядилась сделать отпечатки, а кроме того, у меня назначено свидание с экспертом по почеркам, который попытается определить, написаны ли буквы «О.К.» рукой Лоринга Ламонта или нет.
– А есть шансы? – спросил Мейсон.
– Как сказать. Если мы сможем найти буквы «О.К.», написанные точно рукой Лоринга Ламонта, то их можно использовать как образец. Если же нет – тогда шансы не так уж велики. Эксперт, возможно, определит, были ли все другие чеки написаны рукой Лоринга Ламонта, но про эти две буквы без оригинала сказать будет трудно.
