Эрл Гарднер - Содержанки по своей воле не уходят
— Два десять, — ответил он, сверившись со счетчиком.
Я дал ему пять долларов.
— О'кей, приятель. Спасибо за все.
Водитель такси посмотрел на меня и ухмыльнулся.
— Я собирался сказать вам, что вам нисколько не удалось одурачить меня; но теперь я намерен сказать, что вы даже и не пытались сделать это.
Он отъехал от обочины.
Я взял свою дорожную сумку, подошел к машине Хейзл и сказал ей:
— О'кей. Подождите, пока мое такси не отъедет на приличное расстояние, затем мы сделаем обратный поворот и поедем по этой улице.
Я сел рядом с ней.
В машинах подобного типа сидения сделаны довольно низкими, но зато для ног предусмотрено достаточно места и поэтому нейлоновые чулки Хейзл были выставлены во всей красе. У нее оказались прелестные ножки.
Она попыталась было слегка одернуть юбку, но, нервно засмеявшись, призналась:
— Дональд, это бесполезно. Я просто не могу водить эту чертову машину без того, чтобы не выставлять ноги напоказ.
— А я совсем не против этого, — заметил я.
— Я так и думала, — ответила она. — Такси уже далеко отъехало?
— Пока нет. Пусть оно скроется из вида, чтобы таксист не видел, что мы поехали в обратную сторону. Пусть он думает, что мы следуем за ним — это на тот случай, если кто-то будет спрашивать его.
— Бог ты мой! Вы такой подозрительный!
— Иногда это оправдывает себя, — пояснил я ей. — Прекрасно, теперь разворачивайтесь и следуйте на восток.
Она развернулась.
— Вы знаете, куда ведет эта дорога?
— Куда-то на Инглвуд, — ответил я. — Это не важно, просто продолжайте ехать вперед.
Мы поехали вдоль улицы.
— Проезжайте на скорости перекрестки, а я буду просматривать дорогу за нами.
— Можем мы поехать куда-нибудь, где будет возможность поговорить? — спросил я через несколько минут.
— В мою квартиру? — предложила она.
— Не глупите, — возразил я, — за вашей квартирой они наблюдают, как ястребы.
— Дональд, я не думаю, что они следят за мной.
— Почему вы так решили?
— Потому, что я выходила из дома и возвращалась обратно, но никого около меня или сзади не было. Я несколько раз пользовалась машиной и каждый раз убеждалась в том, что никто за мной не ехал.
— А что вы делали для этого?
— То же самое, что и вы. Я садилась в машину и ездила по пустынным улицам, где могла заметить машину, если бы она настойчиво ездила за мной.
— И все же, — продолжал настаивать я, — нам не следует рисковать и ехать в вашу квартиру. Куда еще мы могли бы поехать?
— А как насчет вашей квартиры?
— Они могут наблюдать и за ней.
— У меня есть подруга, — сказала Хейзл, — я могу позвонить ей. Думаю, она позволит нам воспользоваться ее квартирой.
— О'кей, — согласился я, — давайте поедем к телефону-автомату.
Мы свернули на оживленный бульвар. Хейзл остановила машину у будки уличного телефона-автомата, позвонила из нее, вернулась в машину и сказала:
— Все в порядке. Моя подруга оставит дверь незапертой. Она дает нам полтора часа. Это, должно быть, будет как раз то время, которое нам нужно.
— Вполне возможно, что этого нам хватит, — согласился я. — Где находится ее квартира?
— Недалеко отсюда. Будем там через десять минут. Она считает, что у меня любовный роман с женатым мужчиной. Она просто умирает от любопытства.
Я повернулся и принялся наблюдать за машинами позади нас.
— Ну так как? — спросила она.
— Что — как?
— У меня он есть или нет?
— Что именно?
— Любовный роман с женатым мужчиной.
— Откуда мне знать?
— О, хорошо, тогда я спрошу вас напрямую. Дональд, вы женаты?
— Нет, а что?
— Ничего.
— Зато вы замужем, — напомнил я ей. Она хотела что-то сказать, но тут же передумала. Мы подъехали к дому, в котором находилась квартира ее подруги, запарковали машину и на лифте поднялись на четвертый этаж. Хейзл Даунер уверенно подошла к двери квартиры и открыла ее.
Ее походка была очень изящной, было приятно смотреть, как она идет.
Это была прекрасная квартира, она наверняка стоила больших денег.
Я стал ждать, пока Хейзл выберет себе место, где сесть.
Она выбрала кушетку, поэтому я подошел к ней и сел рядом.
— Ну что ж, а теперь давайте поговорим, но только будьте правдивы до конца.
— Поговорим о чем?
— О деньгах.
— Но о деньгах я рассказала вам всю правду.
— Не прикидывайтесь дурочкой, — заявил я, — я хочу знать действительно всю правду. Я не собираюсь ставить себя под удар.
— Но обо всем этом мы вчера уже переговорили.
— Нет, не переговорили, — возразил я, — то, что вы вчера мне рассказали о дяде, было сплошное увиливание от ответа на мой вопрос о деньгах. Сейчас я хочу знать всю подноготную.
— А что, Дональд, разве вы знаете, где находятся деньги?
— Думаю, что я смогу добиться того, чтобы вернуть их вам.
Она наклонилась вперед, ее глаза расширились, ярко заблестев, рот слегка приоткрылся.
— Всю сумму?
— Пятьдесят тысяч.
— Дональд, — от волнения она с трудом выговаривала слова. — Я… Дональд, вы — замечательный человек! Вы просто потрясли меня!
Она взглянула на меня снизу вверх, выставив подбородок, словно ожидая, что я поцелую ее. Однако я сидел, не двигаясь, устремив взгляд на окно.
— Дональд, — вздохнула она, — я от вас сама не своя.
— Это прекрасно, — холодно сказал я, — но сейчас вы просто тянете время, чтобы придумать очередную сказку. Очевидно, это единственный прием, которым вы владеете, чтобы как-то потянуть время. Я-то был уверен, что вы сполна используете время, имевшееся в вашем распоряжении со вчерашнего дня, чтобы придумать нечто восхитительное.
— А я и в самом деле неплохо его использовала, — засмеявшись, призналась она.
— В таком случае я готов выслушать вас.
— Деньги мне дал Стэндли.
— Зачем?
— А разве я должна разложить для вас все по полочкам?
— Когда речь идет о пятидесяти тысячах баксов, то да, должны.
— Стэндли — рисковый парень, причем по большому счету. Его никогда не покидало предчувствие, что его могут на худой конец ограбить или, еще того хуже, прикончить, просто размазать по стене.
— Продолжайте.
— Он держал некоторую сумму денег в банке, но он хотел в любое время дня или ночи иметь в своем распоряжении наличные.
— И что же?
— Поэтому время от времени он давал мне тысячедолларовые купюры. Он говорил, что это мои деньги. Тем самым, если бы он обанкротился, никто не смог бы утверждать, что эти деньги принадлежали ему. Но зато потом я могла бы ссужать ему деньги — если, конечно, я бы захотела этого.
