Тони Рейнольдс - Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе
После свержения дона Педру Андерсон примкнул к нашей партии. Во время своих путешествий он заезжал в порт Белен и в Манаус, где жили родственники его жены. Там он всегда встречался с приверженцами императора. Он возил туда и обратно сообщения, деньги и изрядные запасы продовольствия. Мы опасаемся, что его раскрыли и армия подослала к нему наемного убийцу.
— Вы не знаете, кто бы мог его выдать? — спросил Холмс.
Ди Моура печально покачал головой:
— Не знаю, сэр. Я не могу поверить, что это был кто-то из наших. Все мы сохраним преданность нашему делу до самой смерти. Возможно, он совершил ошибку или одно из его сообщений перехватили. Могу лишь гадать.
Мы еще немного посидели в ресторане. Холмс задавал вопросы и делал записи в блокноте, отмечая передвижения Андерсона. Бразильцы поведали не так уж много: они явно не хотели распространяться о своих делах. Их можно было понять. Бразильское правительство без колебаний казнило бы или заключило в тюрьму всякого, кто вел подрывную деятельность против государства.
Наконец мы отбыли. На прощание Холмс пообещал через хозяина ресторана осведомлять наших собеседников о любых изменениях в деле.
— А знаете, что самое интересное, Уотсон? — заметил Шерлок Холмс, когда мы шли пешком через Сохо, направляясь домой. — Ведь миссис Андерсон должна быть в курсе: столь частые отлучки никогда не пройдут незамеченными для жены. И тем не менее она предпочла умолчать о политических взглядах супруга.
— Быть может, она защищала его имя? — предположил я.
— С какой стати — при нынешнем положении вещей? Он мертв, и ни один англичанин не станет думать о нем дурно из-за того, что он помогал подданным иностранного монарха восстановить его на престоле. Нет, она хотела утаить от нас эти сведения по какой-то другой причине. И причина эта, безусловно, связана с тем, как он умер, а не с самим фактом его смерти.
Несколько дней спустя меня снова вызвал к себе Шерлок Холмс. Когда я вошел, он сосредоточенно изучал какой-то документ внушительного объема.
— Результаты вскрытия, Уотсон, — пояснил он. — Доктор Кронин любезно согласился ознакомить меня со своим заключением еще до того, как оно будет официально оглашено на дознании. Непосредственной причиной смерти послужила потеря крови. Имелись также проблемы с дыханием, поскольку из крови был выведен кислород. При вскрытии не обнаружены признаки острого сердечного приступа или апоплексического удара. Однако повреждения на лице, полученные перед смертью, показывают, что он не смог удержаться на ногах, как будто его внезапно разбил паралич.
— Это не типично для приступа малярии, — прокомментировал я. — Обычно больной чувствует дурноту и головокружение и садится или ложится, прежде чем его свалит лихорадка.
Холмс читал дальше:
— Перечислены все мелкие повреждения: пострадало не только лицо, но и руки — на них обнаружены царапины. Имеется свежий кровоподтек на бедре и след укола на подошве левой ноги.
Он отложил бумаги в сторону и опустился в кресло, попыхивая трубкой. Прошло немного времени, и Холмс снова заговорил:
— Я считаю, что нам нужно вернуться на место событий, Уотсон. Мне крайне необходимо проделать кое-что, чем я легкомысленно пренебрег в прошлый раз.
И вот мы снова доехали на поезде до станции Кью-Гарденз. Поздоровавшись с миссис Андерсон, которая явно не пришла в восторг от того, что снова нас видит, мы отправились с Доггертом в террариум. Когда мы с Холмсом остались одни, он обыскал пол у входа, обращая особое внимание на пространство вокруг рабочего стола. Наконец он воскликнул:
— Вот оно, Уотсон! Как я и ожидал…
И он очень осторожно кончиками пальцев вытащил из уголка позади стола какой-то маленький клубок. Холмс держал его на расстоянии от меня, но я увидел, что это две длинные, переплетенные между собой колючки.
— Они выглядят зловеще, — с сомнением произнес я. — Уж не шипы ли это растений, которые мы здесь видели?
— Да, конечно. Однако взгляните на эти шипы! Ради бога, осторожней!
Приглядевшись, я увидел на колючках какое-то темное вещество.
— Вы подозреваете яд? — спросил я.
— Яд, Уотсон, который вызывает потерю контроля над мускулами, но не мгновенную смерть. В сочетании с амазонскими джунглями это вам ничего не говорит?
— Кураре!
— Совершенно верно, кураре. Еще столетия назад его использовали южноамериканские индейцы. Он готовится из коры чилибухи: ее варят несколько дней, пока не получится густая темная масса, содержащая большое количество стрихнина. Поскольку он воздействует на организм, только когда попадает в кровь, им смазывают наконечники стрел, а в данном случае — колючки. Важно рассчитать дозу в зависимости от размера жертвы: птица умрет через минуту, мелкое млекопитающее — через десять минут, а такое крупное существо, как человек, — минут через двадцать. Вспомните мертвую лягушку, которую я нашел, Уотсон. Чтобы проверить действие яда, индейцы колют лягушку отравленной стрелой, а затем подсчитывают число прыжков, которые она сможет сделать, прежде чем умрет. Я считаю, что лягушка стала жертвой подобного опыта.
Заметьте также, что колючки смяты. Их подложили Андерсону в сапог. Стоило ему обуться и встать, как колючка вонзилась в ногу, — отсюда след укола, который заметил доктор Кронин. Конечно, Андерсон выругался, но подумал, что колючка случайно попала в сапог, когда он в прошлый раз был в оранжерее. Он извлек колючку и выбросил туда, где я ее отыскал. Через несколько минут, когда он уже дошел до пруда, Андерсона разбил паралич, и он упал, став легкой добычей для пиявок. Яд невозможно обнаружить: современная медицина не знает способа выявить стрихнин, если доза не смертельна.
Немного поразмыслив, я пришел к очевидному выводу и спросил:
— Могу я заключить, что вы подозреваете в этом преступлении миссис Андерсон?
— Определенно. Только она или Доггет могли посещать оранжерею не вызывая вопросов, а также знали привычки Андерсона и имели возможность устроить ловушку. Но я не уверен, что она действовала по собственной воле. Выбор кураре в качестве яда скорее указывает на человека с индейскими корнями. Я склонен думать, что на преступление миссис Андерсон подбил сеньор Гомеш, который и раздобыл яд. Мои познания в антропологии наводят меня на мысль, что в его жилах течет индейская кровь.
— Но почему она согласилась на такое?
— Какая же тут может быть еще причина, кроме любви? — сказал мой друг с насмешливой интонацией, которая появлялась у него, когда он упоминал о нежных чувствах. — Что, как не любовь, всегда движет женщинами? Ясно, что ее нежность к Андерсону с годами притупилась. Она сама нам призналась, что наша страна осталась для нее чужой, что она постоянно тоскует по теплу и открытости своей родины. У миссис Андерсон нет детей, которые могли бы привязать ее к Англии и, возможно, укрепили бы этот брак. Увлечение Андерсона поглощало его целиком, он часто оставлял жену на долгие месяцы и к тому же был намного старше.
