Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой
– Какой же?
– О, незаслуженный, сэр, совершено незаслуженный. Я ведь самый обыкновенный человек. Во мне нет ровным счетом ничего замечательного. Я делаю то, за что мне платят, и, хотя я стараюсь изо всех сил, нет никаких оснований выделять меня и хвалить больше, чем остальных.
– А мистер Негус поступил именно так? – спросил Пуаро. – Выделил вас и похвалил?
Бригнелл моргнул.
– Да, сэр. Я уже говорил: я не напрашивался на похвалу и ничего особенного не сделал. Но, когда я увидел его, а он увидел меня, он сказал: «А, мистер Бригнелл, вы производите впечатление человека, знающего свое дело. Уверен, что могу положиться на вас». И он заговорил о том деле, о котором я вам рассказывал, – о том, что он сам хотел бы оплатить счет.
– И вы не хотели, чтобы сделанный вам комплимент услышали другие, так? – сказал я. – Вы боялись, они могут решить, что вы хвастаетесь?
– Да, сэр. Именно так. Но есть еще кое-что. Как только мы уладили дело со счетом, мистер Негус попросил меня принести ему шерри. Я был тем человеком, кто это сделал. Я предложил принести напиток ему в комнату, но он сказал, что подождет. Я принес ему бокал, он взял его, вошел с ним в лифт и уехал.
Пуаро подался вперед на своем стуле.
– И все же вы ничего не сказали, когда я спрашивал у всех в комнате, кто принес Ричарду Негусу бокал шерри?
Бригнелл ужасно смутился и испугался – казалось, ответ уже вертелся на кончике его языка, но наружу не шел.
– Мне следовало сказать вам там, сэр. Мне следовало описать вам все, что произошло, когда вы спросили. Я глубоко сожалею, что не исполнил свой долг в отношении вас и троих скончавшихся гостей, да упокоит Господь их души. Надеюсь, что, придя к вам сейчас и рассказав обо всем случившемся, я хотя бы частично загладил свою вину.
– Конечно-конечно. Но, месье, мне просто любопытно, отчего вы не рассказали обо всем там, в столовой. Когда я спросил: «Кто из вас принес Ричарду Негусу бокал шерри?» – почему вы промолчали?
Бедный клерк задрожал.
– Клянусь могилой моей дорогой покойной матушки, мистер Пуаро, я изложил вам все детали моей вчерашней встречи с мистером Негусом. Все до единой. Подробнее рассказать об этом просто невозможно – в этом вы можете быть абсолютно уверены.
Пуаро уже открыл рот, чтобы задать другой вопрос, но я успел раньше и сказал:
– Большое спасибо, мистер Бригнелл. Пожалуйста, не волнуйтесь о том, что не рассказали нам все сразу. Я прекрасно понимаю, как это трудно – говорить перед толпой. Мне и самому такое тяжело дается.
Освобожденный, Бригнелл опрометью кинулся к выходу, словно лиса, спасающаяся от гончих.
– Я верю ему, – сказал я, когда он ушел. – Он рассказал нам все, что знает.
– Да, все о своей встрече с Негусом у лифта отеля. То, что он скрыл, касается его самого. Почему он не сказал в столовой о шерри? Я дважды задавал ему этот вопрос, и дважды он уходил от ответа. Только все больше раскаивался, вполне искренне, кстати. Ложь ему претит, но и заставить себя сказать всю правду он не может. Нет, он чего-то недоговаривает! А недоговорка – самая эффективная форма лжи: ее невозможно опровергнуть.
Пуаро внезапно усмехнулся.
– А вы, Кэтчпул, решили, значит, защитить его от Эркюля Пуаро, который безжалостно давил на беднягу, выжимая из него информацию?
– Судя по его виду, он уже дошел до крайнего предела. И потом, то, что он от нас скрывает, по его мнению, никак не относится к нашему делу, но зато касается его лично и доставляет ему немалое смущение. Он человек совестливый, склонный к переживаниям. Чувство долга не позволило бы ему утаить от нас ничего такого, что он сам считал бы важным.
– Из-за того, что вы его отослали, я лишился возможности объяснить ему, насколько важной может оказаться та деталь, которую он от нас скрывает. – Пуаро повысил голос и глядел на меня сердито, не скрывая раздражения. – Даже я, Эркюль Пуаро, еще не разобрался, что тут важно, а что второстепенно. Вот почему я должен знать все. – Он встал. – А теперь я возвращаюсь в «Плезантс», – закончил он внезапно. – Их кофе лучше, чем в отеле месье Лаццари.
– Но ведь сюда едет брат Ричарда Негуса, Генри, – запротестовал я. – Мне казалось, что вы хотите с ним побеседовать.
– Я нуждаюсь в перемене декораций, Кэтчпул. Мне необходимо оживить мои маленькие серые клеточки. Если я сейчас не отвезу их куда-нибудь в другое место, в них произойдет застой.
– Чепуха! Просто вы надеетесь встретить там Дженни или услышать о ней что-то новое, – сказал я. – Пуаро, я уверен, приплетая к этому делу Дженни, вы только запутываете его еще больше. Вы и сами это знаете, иначе не боялись бы признаться, что отправляетесь в «Плезантс» именно в надежде найти ее там.
– Возможно, возможно. Но что еще остается делать, пока убийца на свободе? Приведите мистера Негуса в «Плезантс». Я поговорю с ним там.
– Что? Он же едет из самого Девона. Вряд ли ему улыбается, едва приехав, тут же срываться с места и…
– А что ему улыбается, еще один труп? – съязвил Пуаро. – Задайте ему этот вопрос!
Но я решил, что не стану задавать мистеру Генри Негусу подобных вопросов, а то он еще повернется ко мне спиной и уедет восвояси, решив, что в Скотленд-Ярде все сошли с ума.
Глава 7
Два ключа
Пуаро вошел в кофейню и обнаружил, что там полно людей, сильно пахнет табачным дымом и чем-то сладким, вроде сиропа для блинчиков.
– Мне нужен столик, а они все заняты, – пожаловался он Фи Спринг, которая сама только что вошла и стояла у деревянной вешалки, перекинув пальто через руку. Когда она стянула с головы шляпку, ее непокорные волосы затрещали и несколько мгновений стояли дыбом, пока не сдались действию силы притяжения. Эффект был довольно забавный, подумалось Пуаро.
– Ну, значит, придется вам подождать, верно? – сказала она весело. – Не могу же я гнать на улицу клиентов с деньгами, даже ради знаменитого сыщика. – Тут она снизила голос до шепота. – Мистер и миссис Осессил скоро уходят. Вы можете занять их место.
– Мистер и миссис Осессил? Любопытная фамилия.
Фи засмеялась его словам, потом зашептала снова:
– «О, Сесил», – только и твердит она целый день, его жена. Муж, бедняга, и рта не может раскрыть без того, чтобы она его не одернула. Скажем, он говорит, что хотел бы яичницу и тосты, так? И тут же она: «О, Сесил, только не яичницу с тостами!» Да ему и рот раскрывать незачем! Вот заходят они в кафе, он садится за первый попавшийся столик, а она сразу: «О, Сесил, только не сюда!» Конечно, ему приходится говорить, что он хочет то, чего совсем не хочет, и не хочет того, что хочет. Я бы на его месте так делала. Я все жду, когда он наконец поставит ее на место, но, видно, не дождусь. Никчемный он мужик, по правде говоря. Мозги как гнилая капуста. Наверное, потому она и твердит свое «О, Сесил!».
